Маска Нерона

Она провела рукой по волосам, на мгновение прикрыла глаза, резко выдохнула и зашагала к дому.

Пока она дошла до своего дома, окончательно стемнело.

Сильно запахло пряными южными цветами, в кустах громко запели цикады, в воздухе замелькали быстрые призрачные тени – летучие мыши вылетели на ночную охоту. Одна из них пролетела перед самым лицом Александры.

Александра подошла к своей двери, вставила ключ в замочную скважину.

Ключ не поворачивался.

Что за дела? До сих пор замок прекрасно работал…

Она чертыхнулась, попробовала еще раз, и на этот раз ключ повернулся и дверь открылась.

Александра вошла в квартиру – и прежнее беспокойство вновь шевельнулось в ее груди, у сердца.

В квартире что-то было не так!

Она нащупала рукой выключатель, загорелся свет.

Тапочки, которые она, уходя, оставила у самого порога, валялись теперь посреди прихожей. А дальше…

В гостиной все было перевернуто вверх дном – ящики стола выдвинуты, чемодан выволокли из шкафа, открыли и вытряхнули из него содержимое, один стул валялся посреди комнаты.

Александра почувствовала, как охвативший ее в первую секунду испуг превращается в злость.

Какого черта?! Все говорили ей, что в Черногории практически нет воровства, что здесь царят патриархальные нравы и при желании можно вообще не запирать двери! Какая же скотина вломилась в ее жилье, рылась в ее вещах?!

Первым побуждением Александры было вызвать полицию. Однако, к собственному ее удивлению, она заметила, что не пропали ни деньги, ни документы, так что в полиции к ней вряд ли отнесутся с пониманием.

Она запихнула вещи обратно в чемодан, кое-как навела порядок и, чтобы немного успокоиться, вышла на террасу.

Южная ночь окончательно вступила в свои права. В небе сияли крупные яркие звезды, пахло цветами, со стороны моря доносилась музыка и голоса – прибрежные рестораны жили своей ночной жизнью.

Александра немного успокоилась: такая ночь восстанавливает душевное равновесие лучше любого лекарства.

Но какой-то червячок беспокойства все еще шевелился в ее душе.

Кто и зачем вломился к ней в квартиру?

Какие-нибудь безбашенные подростки решили продемонстрировать подружкам свою лихость?

Нет, не похоже. И потом… дверь не взломана – ее открыли отмычкой. Подростки действуют не так.

А если это не подростки – то кто? И что они здесь искали?

И вдруг отчетливая мысль озарила ее сознание.

Александра спустилась в сад, нашла лейку и запустила в нее руку.

Камея была на месте.

Александра вошла в дом, опустила жалюзи и только тогда осмелилась разжать руку. Положив камею на стол, она задумалась.

Этот мужчина – на пляже и там, в старом городе… Он ясно дал ей понять, что пойдет на все, лишь бы заполучить камею. Здравый смысл подсказывал ей, что камею следует отдать. То есть не вступать ни в какие переговоры, ни в какие пререкания, просто положить – сейчас же! – свою находку на ограду террасы, а утром ее не будет. И все, Александру оставят в покое. Потому что она сама никому не нужна, не станет этот тип ее убивать, хоть и грозил ей ножом. И это будет правильно, потому что надеяться на защиту старого нищего просто глупо. Ну, один раз он оказался рядом, да еще он был благодарен ей за милостыню. А дальше?

Александра взяла камею в руки и задумчиво поднесла к глазам. И снова поразилась: с какой тщательностью вырезаны черты маски! Хотелось долго-долго смотреть на них и смеяться. И выбросить из головы все неприятные мысли.

Она сжала камею в кулаке и поняла, что никому ее не отдаст – просто не сможет с ней расстаться. В конце концов, это она вытащила камею со дна моря, а по старинному морскому закону кто вещь нашел – тому она и принадлежит.

Как всегда, после принятого решения она легла спать со спокойной душой. Но уснуть не сумела. Теперь ее мысли были иного рода.

Только что в ее рассуждениях проскользнуло соображение, что лично она никому не нужна. А если вдуматься: если бы этот тип пырнул ее ножом там, в переулке, кого бы это взволновало? Да-да, когда пришла бы весть в далекий Петербург о том, что она, Александра, умерла, кто бы расстроился?

Уж точно не ее коллеги по театру! Они только обрадовались бы. Вот именно, Александра поняла совершенно ясно: никто, ни один человек, не пролил бы ни единой самой крошечной слезинки. Услышав о том, что Александра не появится больше в театре, лишь некоторые пожали бы плечами, а многие так и просто возликовали бы. Ну да, эта стерва Колонкова и ее клика – те просто устроили бы праздник с шампанским! Или эта тетеха Подушкина… Нет, как раз Подушкина не стала бы злорадствовать, она даже на такие сильные чувства не способна. Это же надо – пойти в актрисы с такой фамилией! Элина Подушкина – с ума сойти!

Тут Александра осознала, что она просто занимается мелким злопыхательством, причем ночью, наедине с собой, как будто ей нечем больше заняться…

Но сон не шел. И мысли в ее голове вертелись самые неприятные.

Так, с коллегами по театру разобрались. Они все Александре просто завидуют – ее броской внешности, ее таланту, ее успеху. А что – ей нет еще и тридцати, а уже почти все главные роли в театре – ее. И была еще парочка сериалов, вполне успешных, правда, шли они не на главных каналах, но все же Александру на телевидении запомнили.

Она прекрасно отдает себе отчет: это все ненадолго, но вовсе не собирается сниматься во всякой лабуде. Она – актриса театральная, она любит сцену, она добилась многого. И совершенно незачем попрекать ее связью с главным режиссером Медениковым – как перед самым отпуском вздумала вдруг упомянуть об этом старая грымза Невеселова. Встретила ее в коридоре: «Вы, – говорит, – милочка, уже всякие границы переходите! Я, – кричит, – четырех главных пережила, но такого безобразия никогда не бывало!» Она тогда в кабинет к главному ворвалась: «Сережа! Сережа!» – а он как раз Александре голову на колени положил: «Устал, – говорит, – как собака…» И что такого? Так эта Невеселова прямо позеленела от злости! Она с женой главного в лучших подругах состоит. Так что, жена, можно подумать, не знает, что ли, про них с Александрой? Донесли ей уже… доброхоты! Главный – мужчина еще ничего, правда, только внешне, в постели, конечно, от него толку маловато, все больше разговоры. Но и Александре от него не этого надо.

А жена-то его на пять лет старше, и если Меденикову уже за полтинник перевалило, так ей-то сколько?..

И при чем тут мораль? Вот если бы Александра завела молодого любовника – это, конечно, было бы некрасиво. Сергей Константинович ей так и сказал – чтобы даже взглядов никаких не было, ни улыбок, ни словечка! Не позорь, мол, меня в театре, я этого не потерплю. И она условия их договора честно соблюдает.

Старой ведьме она тогда посоветовала поменьше совать нос в чужие дела. А та – да вы, мол, еще на свет не родились, когда я в этом театре играла! Нашла чем гордиться!

Александра скрипнула зубами и повернулась на другой бок. Все же она ужасно устала от всеобщей недоброжелательности, от косых взглядов и перешептываний за своей спиной, оттого и поехала в отпуск одна. Чтобы никто не вертелся рядом, не лез с пустыми разговорами. Хотела отдохнуть.

И отдохнула, несмотря ни на что. Набралась сил. Это важно, потому что по возвращении ей предстоит борьба. Будет читка новой пьесы, главный так и сказал ей – сделаю шедевр. А он может, его-то в театральных кругах хорошо знают.

Она сама не заметила, как заснула.

* * *

– Этот поворот? – спросила Даша, не отводя взгляда от дороги.

– Да, кажется, этот. – Две женщины на заднем сиденье оторвались от увлекательной беседы и посмотрели в окно.

– Вы точно знаете? – Даше не хотелось сворачивать впустую.

Они уже час колесили по поселку, и если главные дороги были чистыми и асфальтовое покрытие – новым, то в переулках между домами вполне можно было завязнуть. День будний, народу вокруг немного, потому что осень, да если и окажется поблизости какой-нибудь мужчина, то трактор им уж точно нигде не сыскать.

– Дарья, как ты разговариваешь? – тут же «возникла» одна из женщин. – Никакого уважения к старшим!

– Ну что ты, Лидочка, – заговорила вторая, та, к которой обращалась Даша, – девушка права, она машину бережет. Машинка старенькая, еще развалится по дороге, нужно быть осторожнее…