Алмаз лорда Гамильтона

– Ты, парень, как будто заржавел. А формула ржавчины – феррум два о три… будешь ты у нас Феррум!

– А что, красивое прозвище!

С тех пор так и пошло – Витька Рыжий стал Феррумом. Химика уже давно не было в живых – его угостили собственным ядом, так что сейчас никто уже не помнил, откуда взялось это погоняло. Никто, кроме самого Феррума.

Успокоившись, Феррум задумался.

Куда же девалось то, что он искал?

В сумке этого не было, он проверил ее очень тщательно, проверил каждый кармашек, каждый шов.

Зато в сумке он нашел кое-что полезное…

Феррум вытащил из кармана белый листок.

Все правильно – это было почтовое уведомление, обычный бланк с печатью Почты России. На нем были номер и дата, а еще – адрес и имя получателя.

Феррум прочитал это имя: Королькова Евгения Михайловна.

Ну что ж, Евгения Михайловна, пора нам с тобой познакомиться поближе…

Но знакомство с Евгенией Корольковой пришлось отложить: в «бардачке» машины требовательно и тревожно зазвонил мобильный телефон.

Это был не обычный телефон, по которому Феррум разговаривал со своими прежними знакомыми и немногочисленными друзьями. Это был специальный одноразовый телефон красного цвета, по которому с ним связывался тот человек.

Феррум почувствовал, как холодок пробежал по его спине легкими пальцами. Да что это с ним? Почему звонки того человека так его напрягают?

Он открыл «бардачок», вытащил из него красный телефон и проговорил неожиданно охрипшим голосом:

– Слушаю.

– Очень хорошо, что слушаешь! – прозвучал в трубке механический, холодный и скрипучий голос. – Опять у тебя прокол?

Вот откуда он знает? Что он, следит за Феррумом?

– Ну, почему прокол… у меня есть кое-какие результаты…

– Мне нужны не кое-какие результаты. Ты знаешь, что мне нужно. – Голос в трубке стал еще холоднее, еще жестче. – Ладно, хватит оправдываться! Приезжай немедленно на остров Голодай… знаешь там лютеранское кладбище? – и механический голос продиктовал подробную инструкцию.

Голос в трубке уже давно молчал, а Феррум все еще сидел, тупо глядя перед собой. Вдруг он спохватился: нужно ехать, ехать как можно скорее, а то тот человек разозлится…

Феррум включил зажигание, выжал газ и поехал на Васильевский остров. Там, переехав реку Смоленку, попал на небольшой остров Голодай. Вспомнив инструкцию, подъехал не к главным воротам лютеранского Смоленского кладбища, а к неприметному пролому в чугунной решетке, укрытому разросшимися кустами персидской сирени. Оставив машину возле ограды, пролез в проем и пошел по узкой дорожке между двумя рядами надгробий.

Еще каких-нибудь сто лет назад на Васильевском острове тогдашнего Петрограда немецкий язык звучал едва ли не чаще, чем русский. На каждом шагу попадались вывески на немецком языке – аптеки и кондитерские, писчебумажные магазины и пивные. Немцы жили в этом городе с самого его основания. Жили и умирали. И тут, рядом с Васильевским островом, находили они свой последний приют.

Позднее, перед началом Великой войны, василеостровских немцев выселили в Казахстан и другие отдаленные места. Живых – выселили, но мертвые остались.

Мрачные, потемневшие от времени надгробные камни и чугунные кресты выстроились вдоль дорожки; казалось, они провожают незваного гостя неодобрительными взглядами, тихо и осуждающе шепчутся за его спиной. Надписи, выполненные громоздким, витиеватым готическим шрифтом, оплетали эти надгробия, как дикий виноград оплетает старинные часовни. Казалось, здесь похоронены не булочники и аптекари с Васильевского острова, а ландскнехты и алхимики давно минувших времен.

Феррум, как велел ему тот человек, миновал поперечную дорожку, прошел мимо печального каменного ангела с опущенным факелом в руке, увидел впереди гранитное возвышение, на котором в решетчатом обрамлении стоял большой каменный склеп с закрытыми железными воротцами.

Подойдя к возвышению, Феррум огляделся по сторонам, наклонился и поднял камень, лежащий слева от ворот.

Как и сказал тот человек, под этим камнем оказался большой старый ключ с фигурной бородкой. Феррум вставил ключ в замочную скважину, повернул его.

Раздался громкий скрип, и ворота открылись.

Склонив голову, чтобы не удариться о притолоку, Феррум вошел в склеп.

Железные воротца с тоскливым скрипом закрылись за ним, он оказался в сырой темноте склепа. Но глаза очень быстро привыкли к скудному освещению, и Феррум разглядел перед собой четыре высоких каменных саркофага.

И снова холодные пальцы страха пробежали по его спине.

Феррум откашлялся, чтобы хоть какой-то звук нарушил мертвую тишину склепа.

И тут же, словно в ответ на его кашель, раздался новый звук – леденящий душу скрежет.

Это начала отъезжать в сторону каменная крышка одного из саркофагов.

Феррум отшатнулся, метнулся к железным дверям – но они оказались заперты. Тогда он взял себя в руки и шагнул вперед.

Крышка отодвинулась еще немного – и из саркофага поднялся высокий худой человек.

В голове у Феррума мелькнула странная и несвоевременная мысль: вот, наконец, он и увидел того человека. До сих пор он только слышал его голос – да и то наверняка искаженный каким-то специальным устройством.

А в следующий момент всякие мысли улетучились из его головы. Потому что он узнал того, кто поднялся из саркофага. Хотя в склепе было темно и лицо того человека казалось всего лишь пятном мрака на фоне окружающей темноты – он узнал его фигуру, и наклон головы, и движения рук.

– Химик?! – изумленно пролепетал Феррум. – Не может быть! Ты же умер! Тебя же убили!

– Ну да, убили! – Химик усмехнулся своей кривой улыбкой. – Потому я и назначил тебе встречу на кладбище! Где же еще может обитать покойник?

Он засмеялся сухим лающим смехом – и этот смех тоже невозможно было не узнать.

– Но я же сам видел твой труп… я был на твоих похоронах… я нес гроб…

– Был, был! – Химик поморщился. – Ты не забыл, почему я дал тебе такое прозвище – Феррум?

– Где уж тут забудешь!

– На всякий случай напомню. Ты – не железный, ты – ржавый! А ржавчина очень легко разрушается!

Он помолчал недолго, а потом перешагнул край саркофага и проговорил:

– Пойдем прогуляемся по кладбищу. Я хочу тебе кое-что показать. Кое-что поучительное.

Феррум не посмел возразить, он только покосился на двери склепа и робко проговорил:

– Они заперты… их кто-то запер…