Трам-парам, шерше ля фам
Сюда в половине восьмого за ней должен был заехать Константин.
В половине восьмого он, конечно, не появился, но Лиза не особенно расстроилась. Хозяин часто задерживал Костю минут на двадцать, а то и на полчаса.
Мимо то и дело проносились машины, но сложность была в том, что она не знала, на какой сегодня приедет ее принц, ведь он, как всегда, появится на машине клиента.
Это было для Лизы главным удовольствием, можно сказать, еженедельной лотереей. Удовольствием было гадать, на чем он прокатит ее на этот раз. На респектабельной «Тойоте»? На элегантном «Лексусе»? На мощном «Лендровере»? А может, ей повезет, и это будет шикарный «Порше Кайен»?
Когда Константин не появился и в восемь, Лиза начала сердиться.
Наступали сумерки, стало холодать. Она проводила взглядом очередную машину, плотнее запахнула нарядную курточку (китайскую, но очень симпатичную, в стразах и пайетках), достала мобильник и набрала Костин номер.
Он не любил, когда она звонила ему, говорил, что это из-за хозяина, но она-то догадывалась, в чем настоящая причина: Косте казалось, что так она предъявляет на него какие-то права и слишком натягивает поводок.
Лиза не была особенно умной и в мужской психологии не разбиралась. Все свои познания в этой области она черпала из тех же глянцевых журналов, где наряду с советами косметолога, рецептами салатов и астрологическими прогнозами регулярно появлялись рекомендации психолога. Основы обращения с мужчинами там излагались на уровне дрессировки собак, а главных методов было два – натянуть поводок или ослабить.
Итак, она набрала Костин номер и услышала до боли знакомое: «Телефон абонента в настоящее время выключен или находится вне зоны действия сети».
Лиза выругалась и завертела головой. Наверняка снова забыл зарядить мобильник!
Оставалось только ждать. Нет, еще, конечно, можно было плюнуть на Константина и отправиться домой.
Но тогда выходило, что она зря нарядилась и причесалась…
Она уже здорово замерзла и поминала Костю последними словами, как вдруг рядом плавно затормозила большая дорогая машина.
Марку она в темноте не разглядела, но машина, вне всяких сомнений, была первый класс.
Лиза подошла к передней дверце.
– Костя, наконец-то! Где ты застрял? Я уже замерзла!
Но из машины на нее смотрел не Константин. Незнакомое лицо, хотя, надо признать, куда симпатичнее, чем у Лизиного приятеля. Этот человек явно был старше, основательнее, солиднее. Видно, что уверенно стоит на ногах.
– Это вы ждете Константина? – Голос у него оказался приятный, бархатистый. – Он попросил меня заехать за вами.
– А вы кто, клиент автосервиса? – живо поинтересовалась Лиза. Она знала, что нельзя садиться в машину к незнакомым.
– Да, он чинил мне машину, – подтвердил мужчина за рулем. – Потом его отправили с эвакуатором к Лебяжьему. Он не хотел ехать, но хозяин заставил. Костя звонил вам, не дозвонился…
– Чего это он не дозвонился? – возмутилась Лиза. – У меня телефон включен!
– Вот уж не знаю. – Он пожал плечами. – Словом, он попросил меня заехать за вами и отвезти…
– В «Лючию»?
– Да-да, в пиццерию «Мама Лючия». Вы его там подождете, он уже скоро освободится.
– Ладно, там хоть тепло! – согласилась Лиза и юркнула на переднее сиденье.
Водитель больше не был незнакомцем, он знал Костю, знал, куда они собираются, а главное – сидел за рулем дорогой престижной машины. Чем черт не шутит, может быть, эта случайная встреча перерастет в нечто большее и этот человек окажется мужчиной ее мечты? Может, судьба после многочисленных неудач все же преподнесет ей такой подарок?
Машина плавно тронулась с места.
Лиза расслабилась, откинулась на мягкую кожу сиденья и полузакрыла глаза. Теперь она не видела лицо водителя, видела только его руки – большие, умелые руки уверенного в себе человека.
На какое-то мгновение она представила, что это ее муж, крупный бизнесмен, и они едут в свой загородный дом. Да, она согласна не на виллу в Канне, не на океанскую яхту, а на просторный загородный дом где-нибудь здесь, на Карельском перешейке, если, конечно, разделит этот дом с таким вот сильным, решительным человеком.
Она так размечталась, что перешла границу между мечтой и реальностью и проговорила спокойным, расслабленным голосом, каким жена в западных фильмах обращается к мужу:
– Дорогой, ты не мог бы включить печку? Я все никак не согреюсь.
Он удивленно покосился на нее, но ответил так же спокойно, как будто принял правила игры:
– Конечно, сейчас будет теплее.
Повернул регулятор обогрева, заодно включил тихую музыку.
– Согрелась? – спросил он заботливо. – А то выпей чаю, вон термос на заднем сиденье.
Лиза почувствовала, что озноб никак не проходит. Не простудиться бы.
Она протянула руку, нашла на заднем сиденье термос.
Чай был какой-то необычный, с ароматом душистых трав, и очень сладкий.
Лиза выпила стаканчик и снова откинулась на сиденье. Голова приятно кружилась. Она сама не заметила, как задремала.
Проснулась она внезапно, как от толчка.
За окнами было уже темно, но не это ее удивило.
Судя по тряске, они ехали не по шоссе, а по разбитой грунтовке или по проселку.
– Эй, а куда это мы заехали? – оживилась Лиза.
– Объезд это, – ответил водитель, не поворачивая головы. – На шоссе авария, вот я и свернул, чтобы не ждать. – Он вдруг чертыхнулся и затормозил. – Кажется, колесо спустило. Пойду гляну.
Он выбрался из машины, он обошел ее сзади и позвал Лизу:
– Выйди-ка, поможешь мне немножко.
Лиза скорчила недовольную гримасу: не хотелось выходить из образа жены богатого человека. Не к лицу такой женщине стоять рядом с сердитым мужчиной, подавать ему инструменты и слушать его ворчание. Если на то пошло, и ему не к лицу возиться с колесом, это должны делать люди более простые, такие как Костик. При мысли о Костике в Лизиной затуманенной голове немного прояснилось, и она осознала, что они стоят на проселочной дороге, а вокруг лес, и даже не слышно машин на шоссе.
– Ты идешь? – снова позвал водитель, и в его голосе Лиза услышала странное нетерпение, как будто человек ждал чего-то очень долго, и вот это событие уже близко, а тут какое-то досадное мелкое препятствие, и человек готов сделать что угодно, только чтобы это препятствие устранить.
Лиза наконец испугалась – но как-то лениво, не спеша. Движения ее были замедлены, хотелось откинуться на мягком сиденье и заснуть. Что это с ней, с какой стати она так расклеилась? Не пила ведь ничего.
«Чай! – осенило ее. – Что-то такое он подмешал в чай. Снотворное? Наркотик?»
Дурман прошел.
– Иду уже, – ответила она, – ремень заело.
Судя по голосу, он стоял у заднего правого колеса. Лиза скользнула со своего места на водительское и тихонько приоткрыла дверцу. Вокруг стоял лес, освещаемый полной луной, оранжевой, как спелый апельсин. В ее неровном свете Лиза увидела дорогу и по бокам заросшие густой травой канавы. Она закусила губу и кубарем скатилась в канаву. Руки и колени обожгла ледяная вода, но Лизе было не до этого.
– Куда? – Он услышал шум и был уже возле дверцы. Лиза на четвереньках вскарабкалась по склону канавы и бросилась в лес.
– Стой! – заорал он. – Стой, сука!
«Он кричит, – поняла Лиза, – значит, не боится, что его услышат. Здесь никого нет».
Она неслась, не разбирая дороги, ветки хлестали по лицу. Преследователь с размаху перепрыгнул канаву, но не удержался и упал в грязь. Это дало Лизе некоторую фору. Правда, она не сообразила, что нарядная китайская курточка с блестящим рисунком на спине прекрасно видна в свете луны. Очень скоро она ощутила за спиной тяжелое дыханье. Из последних сил Лиза рванула вперед, но нога подвернулась, и она с размаху шлепнулась на землю. Эти проклятые каблуки!
И тотчас же сзади на нее навалилось тяжелое мужское тело.
– С-сука, – бормотал он.
– Пусти! – прошипела Лиза. – Пусти, гад!
Она чудом вывернулась и вскочила, но он не дал ей убежать и схватил за шею. Она бестолково замахала руками, смазала его по уху, а потом длинные наращенные ногти впились ему в щеку. Было больно, но он не отпускал тонкую шею жертвы, и ее руки безвольно опустились вдоль тела. Широко раскрытые глаза смотрели на убийцу, и в них отражалась полная луна, оранжевая, как спелый апельсин.
– Сука, – негромко сказал он и отбросил от себя мертвое тело. – Всех вас давить.
Постоял немного, выравнивая дыхание, потом огляделся, что-то прикинул и поднял тело. Пришлось вернуться к машине, оттуда он пошел в другую сторону и скоро нашел место, которое приметил раньше. Ветром выворотило с корнями огромную ель, так что с дороги никто не увидел бы ничего, даже если бы на дороге сейчас кто-то был. Оставалось присыпать тело палой листвой и закидать ветками.
Он вернулся к машине, оглядел салон и вылил на землю содержимое термоса. Увидел в зеркале, что царапина все еще кровоточит, снова выругался и поднял повыше воротник куртки.
Разумеется, от капитана Поползнева Надежда ничего этого не узнала. Капитан и сам был не в курсе. Сейчас он сидел, помешивая остывший кофе, и думал о своем. Судя по выражению лица, думы были нерадостными. Надежда решила его подбодрить:
– Но вы же работаете по этому делу. Труп нашли, опознали быстро.
– Да как нашли-то? – с досадой отозвался капитан. – Собака у одного проезжающего сбежала. Он съехал на обочину, чтобы с женой поменяться местами, а она сзади сидела. Дверь открыли, собака и рванула – молодой кобель, непослушный. Кричали-кричали, звали, свистели, потом поехали по дороге этой проселочной, не бросать же пса. Вдруг слышат: он воет. Хозяин пошел на вой, а пес сидит возле трупа вырытого и воет. Чуть не сбесился.
– Ужас какой, – вздохнула Надежда.
– Вот, а поскольку она у нас в пропавших без вести числилась, опознали быстро: Лизавета Колюшкина.
– Все странно, – заговорила Надежда, отодвигая пустую чашку. – Вроде по вашим рассказам девушка была не совсем дурочка, понимала, как себя вести. Парень у нее был… Или, может, она кого другого завела? И поделилась с кем-нибудь, похвасталась.
– Да спрашивал я, – уныло ответил Поползнев. – Девка, говорят, была не то чтобы совсем безбашенная, но на работе не надрывалась. Вечно с ней проблемы: то опоздает, то на полдня отпросится, то пропуск потеряет.
– Зачем ей пропуск? У них что, секретный объект? – удивилась Надежда.
– Да нет, конечно. Но это не совсем пропуск, а карточка такая – замки открывать.
– Электронный ключ? – Надежда Николаевна проявила осведомленность.
– Ага, у них в главном корпусе все новое, современные эти штуки.
«Не замечала», – подумала Надежда.
– Вот карточки эти именные выдают горничным, чтобы уборку делать в номерах. А Лизавета эта, растеряха, не тем будь помянута, потеряла эту самую карточку. Конечно, скандал: вдруг кто посторонний найдет – это же можно все номера вскрыть и отдыхающих обворовать. В общем, начальство ругается, всем морока – карточки эти перекодировать, Лизавете – строгий выговор и премии лишили. Такие дела. А вскоре она и пропала. Во вторник, четвертого сентября, последний раз видели живой. Она с теткой жила, так, когда ночевать не пришла, та подумала, что она у Костьки своего осталась. Бывало так, и не раз, тетка уже и ругать ее перестала. А когда в среду Лизавета на работу не вышла, тут всерьез стали ее искать. У Константина, парня ее, алиби: вернулся поздно ночью, Лизу не видел. Так и пропала с концами. Вот теперь нашли. – Виктор Степаныч тяжко вздохнул.
– Разозлилась на парня своего, что опоздал, и подсела в чужую машину, – поддакнула Надежда. – Надеюсь, вы меня с этой Лизой не сравниваете? У меня все же голова варит.
Поползнев посмотрел на нее с легкой обидой, и Надежда поскорее перевела разговор на другое:
– А с той девушкой, что вчера нашли, тоже ничего не выяснилось?
– Нет пока. Не оставляет он никаких следов – ни документов, ни чего другого, чтобы можно было личность идентифицировать. – Капитан помолчал. – Маньяки, они ведь хитрые очень. И осторожные. Это только в фильмах маньяк в глубине души хочет, чтобы его поймали, и дает полиции разные подсказки. Да он же не дурак! Зачем ему подставляться? Ничего не было на трупе, только самая простая одежды – свитер, джинсы. Но труп свежий. Отпечатки, само собой, сняли. Пропустим, конечно, через базу, но если ни в чем не была замешана, так и отпечатков ее нет.
– Так ее же искать станут! Девушка была приличная…
– Вы откуда знаете? – удивился капитан. – Хотя ваша правда. Не наркоманка, не пьянчужка, не шалава какая-нибудь, этих сразу видно. Но не наша, городская, так что и искать будут в городе. И вообще, заявление у родственников о пропаже, – он загнул три пальца, – только завтра примут, так по закону полагается.
– Так они еще ничего не знают? – Надежда поежилась и посмотрела на часы. – Ох, время-то как бежит!
– Поедем, – согласился Поползнев, – у меня тоже дела. В последний раз прошу вас, дорогая моя, будьте осторожны! Потому как никаких гарантий, что маньяк этот остановится. Если уж у человека мания – это на всю жизнь. Может затаиться, схорониться на время, а потом снова начнет.
– Почему вы так думаете? – Надежда прищурилась и отняла руку, которую капитан в пылу разговора взял и забыл отпустить.
– А потому, – Поползнев понизил голос, – что просмотрел я старые дела. Примерно лет восемь назад тоже такие случаи были. Тоже два женских трупа задушенных – и никаких зацепок. Вот так, дорогая моя. Так и висят эти трупы.
Надежда сердечно распрощалась с капитаном, который подвез ее к кольцу маршрутки, передала привет кошке Марусе, после чего забралась в пустой салон и задумалась. Капитан, конечно, человек неплохой, но разговор вышел совершенно бесполезный. Само собой, она получила кое-какую информацию, но лишнюю, не относящуюся к ее делу. В голове мелькнула было какая-то мысль, но как раз в это время в маршрутку влез толстый дядька, увешанный пакетами, и наступил Надежде на ногу. Она вскрикнула, дядька стал многословно просить прощения, и мысль ушла.
К тому времени, когда маршрутка доехала до ее дома, Надежда Николаевна приняла твердое решение – прекратить поиски Светланы Павлюченко. Как говорится, главное не победа, а участие. Уговорил ее Вадим помочь, она честно сделала все, о чем он просил, и не ее вина, что не вышло.
«Даже то, о чем не просил, – тут же ехидно вмешался внутренний голос. – Перевыполнила, можно сказать, план».
Да, вовсе не ее вина, продолжала думать Надежда, не отвлекаясь на перепалку с внутренним голосом, что ничего важного она так и не выяснила. Значит, по месту прописки Светлана Павлюченко не проживает. Муж говорит: уехала. А куда – молчит, как партизан. Темнит, словом. С другой стороны, он не обязан посвящать первую встречную в семейные дела. А что соседка ничего не знает – так это тоже правильно, Надежда сразу определила, что тетка та еще сплетница, мигом любую информацию разнесет – не отмоешься потом.
Теперь насчет пансионата «Камешки».
Судя по всему, нет там Светланы. А что телефон пансионата Надежда нашла на обороте ее рисунка, так это ни о чем не говорит. Мало ли для чего Светлана его записала. Может, хотела на работу устроиться или отдохнуть потом, после развода.
В общем, надо закругляться. Вадиму, конечно, насчет пансионата стоит сказать, может сам туда съездить. Но Надежда ему звонить больше не станет. Ему нужно – пускай сам побеспокоится. Вот так вот.
С этими благими мыслями Надежда Николаевна попросила водителя остановить у магазина и купила фруктов, овощей и банку кошачьего корма для Бейсика.
Дальше события разворачивались непредсказуемо.
В собственном дворе Надежда Николаевна была немедленно атакована кокером Сеней. Тот с размаху бросился на нее и завизжал.
– Дорогой, – умилилась Надежда и почесала кокера за ушами.
Потом она разогнулась и столкнулась нос к носу с молодой особой, которая выгуливала кокера в отсутствие хозяина.
– Здравствуйте! – сказала Надежда. Нарываться на знакомство она не собиралась, но промолчать было неудобно.
– Вас-то мне и надо! – вроде даже обрадовалась девица. Надежде, правда, не понравился ее фамильярный тон.
И вообще, воспитанные люди вначале здороваются. Надежда Николаевна пригляделась к приятельнице Вадима внимательнее.
Ничего особенного – девица как девица, не слишком молоденькая, но для Вадима вполне. Несколько вульгарная: макияж боевой, пальтецо короткое, сапоги-ботфорты, волосы закручены в модную кичку, на шее яркий шарфик – в общем, все как у всех, ничего экстраординарного.
– Вы что-то хотели? – улыбнулась Надежда.
– Хотела? – прошипела девица. – Да, хотела. Чтобы ты отвязалась от моего навсегда!
Любезная улыбка сползла с лица Надежды Николаевны.
– Вы это о чем? – выдавила она.
– Не придуривайся! – скривилась девица. – Захаживаешь к нему на огонек? В твои-то годы! Ты, тетя, давно на себя в зеркало смотрела?
Злить Надежду не следовало. Человеком она была воспитанным и выдержанным, но постоять за себя умела. В данном случае следовало действовать быстро и решительно, пока девица не стала орать. Невдалеке как раз нарисовалась Антонина Васильевна – уши в трубочку. Слух у нее отличный, даром что телевизор каждый вечер орет так, что весь подъезд слышит.
– Сбавьте-ка обороты, голубушка, – мягко посоветовала девице Надежда. – Мы с вами не знакомы, водку вместе не пили. Сами говорите, что я вам в тетки гожусь. Так имейте уважение к моему возрасту, обращайтесь на «вы».
– Очень надо! – фыркнула девица.
«Дура», – поняла Надежда.
– Вот вы сказали «мой», – вела дальше Надежда, – и что это значит? Кем вам приходится Вадим Алексеевич? Мужем?
Она прекрасно помнила, как Вадим сказал, что дважды был женат и третьего раза не будет. И поморщился при этом.
– Не твое собачье дело! – рявкнула девица, и тут же кокер Сеня отозвался на знакомое слово звонким лаем.
– Тебе велели с собачкой гулять, так и гуляй, – вполголоса, но твердо сказала Надежда, – а в дела Вадима не вмешивайся. И не ори во дворе, не позорь приличного человека, а то вон кумушки только и ждут скандала. – Она мотнула головой в сторону Антонины.
Девица с трудом, но сообразила, что нарываться на ссору не в ее интересах, и Вадим, если узнает, по головке не погладит. Пробормотала уж вовсе неприличное ругательство, резко дернула Сеню за ошейник, так, что тот взвизгнул, и пошла к подъезду.
С вполне объяснимым злорадством Надежда наблюдала, как в запале девица не заметила, что шелковый шарфик соскользнул и висит на плече. Так, еще несколько шагов, и шарфик упал, вдобавок Сеня прошелся по нему грязными лапами. Девица достала ключи и нагнулась за шарфиком. Кокер бросился ей под ноги, она споткнулась, выронила ключи. Подобрала их и грязную тряпку, бывшую недавно шарфом ручной работы, другой рукой дернула собаку за уши. Надежду передернуло, а несчастный Сеня заорал на весь двор.
– Дрянь какая! – не выдержала Надежда.
Она оглянулась на дворовую общественность в лице Антонины Васильевны и двух общительных старух. Те наблюдали за мучениями кокера молча. На их лицах застыло то самое неповторимое выражение, какое бывает у девчонок в средней группе детского сада: «Все будет рассказано!»
Надежда вернулась домой в дурном настроении. А кому приятно, когда на тебя набрасываются и обзывают неприличными словами? Тем более ни за что. Надежда жаждала мести.
Чтобы успокоиться, она занялась мелкими домашними делами, и через некоторое время план сложился.
«Ты, милая, меня еще не знаешь, – мысленно обращалась она к девице. – Твое хамство тебе еще ой как аукнется!»
Нужно найти Светлану. Недаром Вадим так за нее переживает. Стало быть, как только Светлана появится на горизонте, противная девица мигом получит от ворот поворот. Не станет больше мучить кокера и хамить Надежде. Возможно, даже поймет, что с людьми нужно говорить вежливо, а иначе приличный человек вряд ли возьмет замуж. Пускай Надежда в этом вопросе несколько несовременна, но мнение менять не собирается.
Итак, что она может предпринять? Разве что попытаться поговорить с сыном Светланы, как его, Ильей. Адрес у нее есть, Вадим дал на всякий случай. Но это завтра.
Вечер прошел спокойно в обществе кота. Вадим не звонил, наверное, уехал в командировку.
Надежда Николаевна надавила кнопку звонка и надела лицо жизнерадостной тетушки, которая приехала навестить любимого племянника.
Она не представляла, как сможет втереться в доверие к сыну Светланы, но решила, что начнет игру, а дальше будет полагаться на удачу и интуицию.
Дверь открылась.
На пороге стоял сутулый длинноволосый субъект, настолько худой, что почти не отбрасывал тени. Да, по такому можно изучать скелет человека.
Надежда было открыла рот, чтобы представиться и сказать о цели визита, но ходячий скелет ее опередил. Он сложил руки в молитвенном жесте, тут же уронил их вдоль тела в полном бессилии, после чего в отчаянии схватился за голову.
– Что же вы так долго? – воскликнул он трагически. – Он умирает! Скорее, скорее, может быть, его еще можно спасти!
Надежда не понимала решительно ничего, но решила не задавать лишних вопросов.
Несомненно, тощий субъект был сыном Светланы Павлюченко. Он был на нее очень похож, но все ее достоинства оказались в нем доведены до абсурда и превратились в недостатки. Светлана была худощавой и стройной – ее сын был тощим до безобразия. У Светланы были красивые длинные волосы – у Ильи волосы тоже были длинные, но давно не мытые, отчего напоминали неаппетитные сосульки. У Светланы были большие выразительные глаза – у сына они тоже были большими и темными, но из-за крайней худобы казались темными провалами, из которых на Надежду смотрело само отчаяние.
– Пойдемте же скорее к нему, – простонал Илья, схватил Надежду за руку и потащил ее в глубину квартиры. Она вяло сопротивлялась и оглядывалась, пытаясь понять главное о квартире и ее хозяине.
Основное впечатление было таким: в квартире обитает одинокий мужчина, который совершенно не заботится о чистоте и порядке. Повсюду разбросана обувь, на полу комья пыли, посреди прихожей валяется грязный носок. Ни одна женщина не запустила бы квартиру до такой степени.
Кроме того, было здесь кое-что, весьма знакомое Надежде.
На всех углах, у дверей и на других заметных местах обои были разодраны и свисали неаппетитными клочьями.
Это говорило о присутствии невоспитанного, зловредного и избалованного кота.
Собственный кот Надежды, Бейсик, тоже время от времени порывался драть обои когтями, но она пресекала подобные попытки самовыражения с помощью подручных средств, таких как тапки или свернутая в трубочку газета. Эта война длилась годами, и ни одна сторона не могла провозгласить себя победителем. Беда Надежды Николаевны заключалась в том, что муж категорически возражал против телесных наказаний, так что в его присутствии Бейсик мог драть обои безнаказанно.
Что ж, ее догадка немедленно подтвердилась.
Илья втащил ее на кухню, и она увидела огромного раскормленного котяру, который возлежал на мягком матрасике у холодильника. Кот смотрел на обоих страдальчески и громко стонал.
– Он так мучается! – воскликнул Илья и схватился за сердце. – Второй день ничего не ест. А обычно у него такой замечательный аппетит!.. Сделайте же что-нибудь, он же умрет от истощения!
– От истощения вряд ли. – Надежда прикинула, что кот весит никак не меньше десяти-двенадцати килограммов. – Как зовут?
– Илья.
– Да не вас! Как зовут больного?
– Васенька.
– Василий, значит. Хорошее имя, – одобрила Надежда.
– Нет, не Василий. – Илья отчего-то обиделся. – Васисуалий!
– Тоже неплохо. А что он ел?
– То же, что обычно. – Он развел руками. – Сухой кошачий корм два раза в день. Специальный, для пожилых котов. Ему уже девять лет, для кота это зрелый возраст.
– И больше ничего? В промежутке между кормлениями не перекусывает?
– Совсем немножко, – смутился Илья. – Когда я ем, он так выразительно смотрит, что просто невозможно устоять. Что-нибудь ему даю – половинку котлеты, кусок колбасы, сосиску.
– Колбаса, сосиски. – Надежда неодобрительно покачала головой. – Это очень вредно и для людей, и для кошек! Неизвестно еще, что в них кладут. Котлеты тоже небось готовые?
– «Телячьи аппетитные», – признался Илья.
При этих словах кот страдальчески взглянул на хозяина и испустил мучительный стон.
– Видите, как он страдает? – Илья схватился за голову. – Сделайте же что-нибудь!
– Значит, перекусывает? – Надежда продолжала допрос: – Сколько раз в день?
– Сколько я сам ем. Раза три.
– Это все?
Илья смутился и понизил голос, словно не хотел позорить кота:
– Знаете, иногда бывает, он что-то стащит без спроса. Так, из спортивного интереса.
– Знаю. – Надежда Николаевна вздохнула – вспомнила, как Бейсик стащил с соседского балкона огромную замороженную треску и какие у них обоих после этого были проблемы: у кота – с желудком, у самой Надежды – с соседями.