Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Сбылась мечта хулиганки

Год написания книги
2015
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
6 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Куда? – повторила я и ненадолго задумалась. – Пока к Выборгскому шоссе.

Я вспомнила одно местечко недалеко от города, куда ездила один раз за грибами.

Мы проехали по проспекту Науки, по Тихорецкому. На углу проспектов Культуры и Луначарского скучал одинокий гаишник. Увидев на пустой ночной улице нашу машину, он махнул рукой. Только этого нам не хватало!

Скосив глаза на ненаглядного, я увидела, что лицо у него блестит от пота, щеку дергает нервным тиком, и шестым чувством поняла, что он собирается нажать на газ.

– Стой, кретин! – злобно зашипела я. – Тормози! Подъезжай к сержанту и улыбайся! Улыбайся, черт бы тебя побрал!

– Сержант Трясогузкин! – представился гаишник, подходя к нам неторопливой вальяжной походкой. – Попрошу ваши права!

Мой ненаглядный трясущимися руками перебирал пачку документов. Похоже, он уже полностью перестал соображать. Я выдернула у него из руки пластиковый квадратик, перегнулась через этого идиота и высунулась в водительское окно со своей самой чарующей улыбкой – откуда только что взялось:

– Трясогузкин? Какая у вас милая фамилия. А вы всегда дежурите на этом перекрестке? Я вас раньше никогда не замечала, а как можно не заметить такого интересного мужчину! Вот наши права! А что, разве мы что-нибудь нарушили?

– У вас не горит левый габаритный фонарь, – пробасил Трясогузкин, растерявшийся от моей болтовни.

Он хотел продолжить, но я затараторила:

– У этого ужасного человека, – кивок в сторону ненаглядного, – руки растут не из того места. Он так запустил машину! Это просто кошмар! Но вы не беспокойтесь, товарищ сержант, я возьму этот вопрос под свой личный контроль. Левый габаритный фонарь, вы говорите? Я заставлю его все сделать! Прямо с утра! И левый габаритный, и правый габаритный… Мы сейчас очень торопимся, потому что у нас собака негуляна, но все равно я ему говорю: «Герман, поезжай аккуратно, не превышай скорость, соблюдай все правила… Матильда подождет…»

– Какая Матильда?! – спросил слегка прибалдевший сержант Трясогузкин.

– Как – какая Матильда?! – переспросила я с удивлением. – Наша собака, ризеншнауцер! Та, которая негуляна! Но я все равно сказала: «Герман, не превышай скорость!» Мы ведь не превышали скорость?

– Не… не превышали, – нервно ответил вконец запутавшийся в потоках моего красноречия сержант, – поезжайте… к Матильде. – И он торопливо сунул ненаглядному права, окинув его при этом жалостливым и сочувственным взглядом: терпи, мол, мужик, раз уж женился на такой, сам дурака свалял…

Только отъехав на безопасное расстояние от перекрестка, ненаглядный скосил на меня глаза:

– Ну, ты даешь!

– А ты как думал? – гордо ответила я. – Что бы ты без меня делал? Не отвлекайся! За дорогой следи!

– А если бы он попросил багажник открыть? – не унимался ненаглядный.

– Если бы да кабы… еще что-нибудь придумала бы!

Но, честно говоря, я сама была очень удивлена неожиданно открывшимися у меня способностями. Я была просто уверена, что сумею заморочить голову сержанту. Так оно и вышло. Нельзя сказать, что я не боялась, но чувство страха придавало всем ощущениям особенную остроту. Я прислушалась к себе и поняла, что изменилось: исчезла постоянная гнетущая скука. Эта скука, преследовавшая меня с детства в доме родителей, скука, с которой я свыклась, как больной ревматизмом свыкается с ломотой в костях, скука, казалось растворенная у меня в крови, наконец исчезла, и кровь бурлила и пузырилась во мне, как шампанское в бокале.

Больше нам никто не попадался. Ночное шоссе было пустынно. Узнав знакомую дорогу, я велела ненаглядному свернуть с Выборгского шоссе. Километров через пять мы еще раз свернули на проселок, потом – на грунтовку. Я с ужасом ожидала, что мы вот-вот застрянем, но бог миловал – «копейка» потихоньку тащилась через весенний лес.

Наконец сбоку от дороги я увидела большую круглую яму, до краев наполненную водой, – наверное, оставшуюся от войны воронку.

– Здесь, мы оставим ее здесь.

Мы остановились, открыли багажник, вытащили оттуда тяжелый и неудобный сверток… Я старалась не думать о том, что там внутри. Сверток с громким плеском ушел в темную воду, и рябь на поверхности быстро успокоилась.

Я выпрямилась и огляделась.

Мне никогда не приходилось бывать ночью в весеннем лесу. Кое-где еще виднелись пятна нерастаявшего снега, но в основном снег уже сошел, обнажив темную прошлогоднюю траву, сухой черничник и сгнившие листья. Пахло влагой, свежестью и ночью. Меня охватило какое-то странное возбуждение. Кровь бурлила еще сильнее. Я совершенно не думала о том, что минуту назад избавилась от трупа незнакомой мне женщины – я чувствовала только, что молода, полна сил, что вокруг меня – весенняя ночь… Я втянула носом воздух по-звериному и уловила множество пьянящих ароматов. Как хорошо весной! Хочется стать какой-нибудь лосихой и мчаться через ночной весенний лес, вдыхая умопомрачительный запах просыпающейся земли, чувствуя кожей мягкое прикосновение голых еще веток и где-то там, в чаще, встретить своего лося…

Я передернула плечами, сбрасывая странное гипнотическое наваждение. Нужно было скорее выбираться из этого места.

Всю обратную дорогу я молчала, с удивлением прислушиваясь к собственным ощущениям, вспоминая запахи весеннего леса и думая: неужели мне для полноты жизни нужно было чувство опасности, риска, неужели у меня – совершенно обычной дочери бедных немолодых родителей – в глубине души таятся криминальные наклонности?

– Куда теперь? – нарушил молчание ненаглядный.

– Отвези меня домой, а сам…

– Я не могу вернуться домой среди ночи! – резко возразил он. – Мать очень больна, она разволнуется, придется возиться с ней до утра. И в ту квартиру вернуться не могу.

– Естественно, – не могла не согласиться я. – В той квартире нам с тобой делать нечего.

Я еще раз внимательно на него посмотрела. На вид успокоился, а что там на самом деле… Может, и не врет про мать. И пожалуй, лучше его не отпускать сейчас одного никуда. Пускай до утра на глазах будет.

– Ладно, едем ко мне. Родители на даче, никто не помешает.

Я редко приглашаю домой своих знакомых. Даже если родителей нет дома, я смотрю глазами постороннего человека на вытертый линолеум в прихожей, прикрытый разноцветными половиками, сплетенными мамой из старых тряпок, на сшитые ею когда-то старенькие уже ситцевые занавески на кухне, на алюминиевые кастрюли, вдыхаю стойкий запах хозяйственного мыла…

Покупала я с получки и моющие средства, и новые полотенца, и занавески – все напрасно. Мать прятала вещи в шкаф, а «Фери» пользуюсь только я. Так было всегда, сколько себя помню. Все новое – в шкаф, и донашивается старое, пока не истлеет до дыр.

– Есть хочешь? – спросила я, так как неожиданно почувствовала вдруг зверский голод.

В общем, и неудивительно: последний раз ела сегодня, вернее, вчера в три часа дня. Ненаглядный от еды отказался, но просяще поглядывал на дверь ванной – душ-то принять ему сегодня так и не пришлось. Пока он плескался, я обшарила кухню. Мать оставила голубцы и еще полпирога с рыбой. Все-таки приятно, когда кто-то о тебе думает…

Мы быстро разобрали постель и легли, стараясь не касаться в разговоре недавно выброшенного трупа. Ненаглядный отвернулся к стене и вскоре задышал ровно. Я же не могла сомкнуть глаз. Словно сегодня в лесу мне передались от пробуждающейся земли какие-то соки. Они бродили во мне, набухая. Я поняла, как чувствуют себя деревья весной. Вот почки растут и лопаются наконец со сладкой болью, и солнышко ласково пригревает едва появившиеся клейкие листочки…

Кровь по-прежнему бурлила и пузырилась во мне. Меня переполняло страстное желание. Желание любви, ну да, очевидно, то, что я сейчас испытываю, называется страстью. Но к кому? Не к этой же туше, не к этому посапывающему сундуку, что лежит рядом со мной.

Я ткнула ненаглядного кулаком в бок, чтобы подвинулся, потом улеглась поудобнее.

«Нет худа без добра, – думала я, засыпая, – зато мы наконец-то расстанемся с ненаглядным навсегда. После всего, что случилось, ноги моей не будет в его квартире. Завтра я выпровожу его домой и больше никогда не увижу».

Если бы я знала, как я тогда ошибалась…

Герман включил зажигание, прогрел мотор и, не торопясь, выехал со стоянки. У самых ворот к нему бросилась молодая женщина с большой сумкой в руках.

– Шеф! Прошу вас, подвезите!

Это так было похоже на то, что случилось позавчера, в субботу, – девушка, сумка и эта фраза, – что Герман от страха покрылся холодным потом. Все это снова обрушилось на него – полная газа квартира, жуткая боль в затылке, мертвое женское тело на диване, ночная поездка по городу с трупом в багажнике, черный лес, жуткий плеск воды, смыкающейся над трупом… Посерев лицом, он резко вдавил в пол педаль газа и рванул вперед, чуть не сбив какую-то зазевавшуюся старуху… Однако далеко уехать ему не удалось. Перед ним вынырнул, подрезая «копейку», черный джип «Чероки» с тонированными стеклами, а когда он, ударив по тормозам и чудом избежав столкновения, взглянул в зеркало заднего вида, то увидел, что сзади вплотную к нему встала «девятка» цвета мокрый асфальт.

Из джипа вышли двое парней в черных кашемировых полупальто – один широкоплечий блондин, второй – худой брюнет с узким нервным лицом.

Подойдя к «копейке», брюнет наклонился и спросил:

– Что же это ты, падла, с девушкой так грубо обошелся?

– С к-какой девушкой? – заикаясь от страха, спросил Герман.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
6 из 10