Честное хулиганское!
Перед Леней стоял огромный леопард, точнее черная пантера, один из самых опасных и непредсказуемых хищников.
Пантера подняла голову и шумно втянула воздух – совсем как Аскольд, когда принюхивается к соблазнительным запахам из кухни. Судя по всему, чужой запах ей не понравился. Она разочарованно мяукнула и чуть повела кончиком длинного хвоста. Потом отвернулась на секунду, и за это время, сам не отдавая себе отчет в собственных действиях, Леня успел вспрыгнуть на стол.
Пантере не понравилось резкое движение. Она нахмурилась, прижала уши и поглядела на Леню очень пристально. Кончик хвоста мелко-мелко задрожал, как у кота, собирающегося славно поохотиться на мышь. Маркиз тут же почувствовал себя этой обреченной мышью, и ему стало очень нехорошо. Одно хорошо: жизнь давно приучила его к любым неожиданностям, а служба в цирке выработала ценную привычку не терять голову ни при каких обстоятельствах, даже когда очевидно, что дело твое швах.
Маркиз поглядел на дверь – чересчур далеко. Даже если бы он умел летать, зверюга запросто перехватит его в полете. Стало быть, нужно выбрать другую тактику.
Даже неопытному глазу было очевидно, что пантера дрессированная и ведет себя как домашняя кошка. Такая наверняка понимает человеческую речь.
Усевшись на столе по-турецки, Леня приступил к мирным переговорам:
– Добрый вечер. – Он светски улыбнулся. – Какая приятная погода! Так и веет весной.
Пантера мигнула зелеными глазами. Леня решил считать это поощрением и продолжил:
– Ваше появление для меня было несколько неожиданным, но, поверьте, я очень рад нашему знакомству.
Пантера переступила лапами и махнула хвостом.
Маркиз задумался, какая тема может подойти для разговора с таким собеседником. О погоде они поговорили, политика не подходит, поскольку вызывает нездоровое волнение, и потом, он не в курсе политических пристрастий собеседницы. По той же причине не стоило заводить разговор о современной литературе.
Пантера сидела близко к столу, и Леня сумел разглядеть ее ошейник.
На мягкую тисненую кожу была нашита медная пластинка с именем зверя.
– Эсмеральда! – прочитал Леня. – Какое у вас красивое имя, мадам! Или вы мадемуазель?
Услышав свое имя, пантера слегка прищурилась и кокетливо склонила голову.
– Скажите, а вы никогда не работали в цирке? – Леня торопился закрепить достигнутый успех. – Мы не могли там с вами встречаться? Впрочем, что я говорю! Вы для этого слишком юны!
Какая женщина не примет благосклонно такой комплимент? Пантера была особой женского пола, к тому же хозяин, несомненно, приучил ее к долгим вечерним беседам у камина. Ленины витиеватые речи запали в ее кошачью душу. Она присела на ковре и аккуратно обернула лапы хвостом – совсем как Аскольд, когда Лола собирается делать мясную запеканку. Аскольд очень уважал себя и никогда не опускался до вульгарного попрошайничества. Взять что-то самому, попросту говоря, спереть со стола ради спортивного интереса – да, это он мог себе позволить, но просить считал ниже своего достоинства. Обычно Аскольд усаживался посреди кухни с царственным видом и ждал. Ждать ему приходилось недолго, всего несколько минут, и то Лола вынуждена была просить прощения, что не вспомнила о коте сразу.
Леня немедленно отругал себя за то, что отвлекся на воспоминания. Если сейчас не сосредоточиться на пантере, он может вообще больше не встретиться со своим котом.
Очевидно, пантера умела не только понимать человеческую речь, но и читать мысли. То, что она прочла в Лениной душе, ей явно не понравилось. Она решительно подошла к письменному столу и положила передние лапы на столешницу. Потом повернула голову и подняла верхнюю губу, показав крупный желтоватый клык. Леня сделал над собой усилие и чарующе улыбнулся:
– Нет, Эсмеральда, определенно мы с вами где-то встречались! Мне так знакомо ваше лицо! Вы в Ярославле никогда не были?
Пантера убрала лапы со стола и задумчиво опустила голову. Леня перевел дух.
– Впрочем, что я, какой Ярославль? Конечно, это был Ростов-на-Дону!.. Что, тоже нет? Простите, простите меня великодушно! – Маркиз прижал руки к сердцу. – Как я мог так ошибиться! Разумеется, мы должны были встречаться в Париже! Ах, Париж! Как этот город прекрасен ранней весной! Солнце, голуби, цветущие японские вишни… Весь город в благоухающем розовом облаке! А эти уличные кафе, а эта разноязыкая толпа, а эти магазины!..
Меля языком, Леня потихоньку осматривался. Ясно, добежать до двери он никак не успеет. Разве что можно попробовать допрыгнуть до той маленькой дверцы, откуда появилась пантера. Дверь свободно ходит туда-сюда, а если Леня встанет на четвереньки, то точно в нее пролезет. В крайнем случае можно проползти по-пластунски. За разговором он незаметно передвинулся по столу вправо. Пантера уловила его движение и тоже подвинулась, чтобы быть с ним вровень.
Маркиз отважился поглядеть ей в глаза и увидел в них самую настоящую грусть.
– Что, – всполошился он, – вы никогда не были в Париже? Ваш хозяин не возил вас туда?
Пантера грустно мигнула, и в это время Леня успел передвинуться еще чуть-чуть вправо.
Пантера тоже сделала шажок, но как-то машинально, без настоящего азарта, поскольку была сильно опечалена. Ей хотелось в Париж. И вообще хотелось посмотреть мир, а не сидеть в темноте в четырех стенах, пока жизнь проходит мимо с шелестом и благоуханием, как ветвь, полная цветов и листьев.
– Дорогая, вы не должны расстраиваться! – сыпал словами Леня. – У вас еще все впереди, вы очень молоды! Я угадал?
Пантера согласно кивнула, и Маркиз снова сменил дислокацию. Теперь он был уже на противоположном конце стола.
«Сейчас или никогда, – подумал он. – А то еще старикашка вернется, тогда Эсмеральда точно выбросит из головы мысли о Париже и сосредоточится на мне».
– У вас все впереди, – продолжил он завораживающе. – Вы увидите, как стаи голубей взлетают, хлопая крыльями, с площади Согласия…
Это был точно рассчитанный шаг. Услышав о взлетающих голубях, Эсмеральда, как всякая кошка, облизнулась, подняла мечтательный взгляд к потолку и на мгновение упустила из виду Леню. Воспользовавшись ее замешательством, он спрыгнул со стола и скользнул к низкой дверке.
Тут же пантера опомнилась и бросилась следом, грациозным прыжком перемахнув через антикварный стол.
Увы, перелетая через стол, она задела тяжелую бронзовую лампу. Лампа с грохотом свалилась и случайно оплела ее хвост длинным проводом. Эсмеральда раздраженно дернулась и притормозила, чтобы освободить хвост.
Этого времени Маркизу хватило, чтобы проскользнуть в потайную дверку.
Эсмеральда бросилась следом, но добыча ускользнула прямо у нее из-под носа.
Леня захлопнул за собой дверь и навалился на нее всем весом. Тут же дверь содрогнулась от мощного удара: пантера пыталась прорваться за своей добычей. Леня с трудом выдержал удар, хотя и понимал, что долго ему не продержаться. Противник обладал огромной силой и замечательной выносливостью.
Из-за двери донеслось разочарованное рычание. Пантера, судя по всему, отступила и готовилась к новой атаке.
Воспользовавшись кратковременной паузой, Леня огляделся.
Он находился в довольно просторной, но почти пустой комнате. Возле одной стены стоял металлический шкаф, выкрашенный казенной серой краской. В советские времена такой шкаф был непременной принадлежностью каждого учреждения. Называлось это уродливое сооружение несгораемым шкафом и предназначалось для хранения любых документов – от личных дел сотрудников до последних указаний верховного начальства.
Кроме несгораемого шкафа, в комнате было еще несколько довольно необычных предметов: круглая, довольно большая тумбочка, обтянутая красным бархатом, мягкая подстилка, занимавшая дальний угол, и блестящая металлическая конструкция, к которой на разной высоте крепились две большие миски.
Эта металлическая штуковина, несомненно, была кормушкой, из тех, какие хозяева покупают для крупных собак. Одна из мисок предназначалась для воды, вторая – для корма. В красной тумбочке Маркиз без труда признал предмет, который часто видел в цирке. Именно на таких тумбах рассаживались на арене дрессированные хищники. Кормушка, тумба и подстилка ясно говорили, что перед ним не что иное, как личные апартаменты Эсмеральды, ее спальня, гостиная и кабинет в одном флаконе. О том же свидетельствовал и специфический запах, тот самый, который Леня почувствовал, приближаясь к кабинету старика. Этот запах напомнил ему славную цирковую молодость – острый, тревожный, раздражающий запах хищника.
«Так вот почему наши звери шарахались от меня, когда я вернулся после встречи с заказчиком, – сообразил Маркиз. – Они почувствовали запах пантеры!»
Несколько выбивался из этого циркового ряда только несгораемый шкаф. Что ж, ноу-хау хозяина достойно аплодисментов. Кто бы сомневался: в жилище пантеры документы будут в большей сохранности, чем в самом надежном сейфе. Эсмеральда защитит их от любого посягательства лучше, чем самый современный швейцарский замок или сверхчувствительная немецкая сигнализация.
Дверь снова содрогнулась от удара. Леня едва удержался на ногах. Следующий бросок пантеры мог оказаться роковым. Сейчас первым делом нужно было забаррикадировать дверь. Идеально подошел бы несгораемый шкаф, но он слишком далеко, не говоря уже о том, что прикручен болтами к стене.
Оставалась красная тумбочка.
Она стояла довольно близко, и Леня решил рискнуть.
Он оставил свой пост, ухватился за край тумбы и толкнул ее к двери. Тумба оказалась довольно тяжелой. А как иначе, она ведь должна выдерживать вес крупного зверя. С трудом сдвинув эту тяжесть, Леня покатил ее вперед. Только-только он успел подпереть дверь, как пантера нанесла новый удар. Дверь загудела, но массивная тумба не шелохнулась. Теперь Леня почувствовал себя увереннее.
Пантера не могла к нему проникнуть, правда, и выбраться отсюда через дверь тоже уже невозможно. Жилище пантеры превратилось для него в одиночную камеру.
Во всяком случае, теперь у него имелся запас времени, можно было осмотреться и попытаться найти выход.
Но для начала Маркиз направился к несгораемому шкафу, чтобы узнать, какие тайны хранила Эсмеральда.
Замок здесь был самый примитивный, видимо, хозяин целиком полагался на пантеру. Леня никогда не расставался с универсальной отмычкой, так что открыть шкаф было для него секундным делом.
Большая часть полок была пуста, только на верхней лежала обыкновенная допотопная папка с завязками. На обложке аккуратным круглым почерком было написано единственное слово:
«Камни».
Леня развязал тесемки и открыл папку. Внутри оказались газетные вырезки, фотографии и несколько страниц, исписанных мелким аккуратным почерком.
В жилище Эсмеральды было темновато, вдобавок рычание пантеры за дверью и периодические попытки прорваться через баррикаду действовали Лене на нервы. Он принял решение ознакомиться с содержимым папки позднее. Если, конечно, ему удастся выбраться из этой западни.
Он отложил папку и внимательно осмотрел и даже ощупал полки. На одной из них нашелся смятый листок – программа научно-технической конференции, проходившей лет двадцать назад в одном научно-исследовательском институте.
Леня ознакомился со списком выступавших.
Фамилии участников ему ровным счетом ни о чем не говорили, точно так же, как и темы их выступлений. Его внимание привлекла только аббревиатура ПАНТЕРА, которая расшифровывалась как «проект автономного технически распределенного автомата».
Леня на всякий случай засунул программу в ту же папку и продолжил обследовать комнату.
В самом дальнем углу он обнаружил что-то вроде встроенного шкафчика. Внутри была единственная довольно просторная полка, через которую проходил трос.
Все ясно: это ручной подъемник, вроде тех старинных кухонных лифтов, которые устраивали в некоторых богатых домах, чтобы поднимать готовые блюда из кухни в столовую. Здесь подъемник, очевидно, предназначался для кормления Эсмеральды.
Подъемник был достаточно просторным, чтобы Маркиз мог забраться в него и, перебирая трос, спуститься на этаж ниже.
Но прежде чем покинуть жилище Эсмеральды, нужно было скопировать документы из несгораемого шкафа. Первой его мыслью было забрать папку с собой, но, по некотором размышлении, он решил, что делать этого не стоит. Если папка пропадет, это заставит хозяина дома насторожиться и принять дополнительные меры безопасности. Леня достал телефон и страницу за страницей переснял все содержимое. После этого он положил папку на место и закрыл шкаф.
Конечно, в кабинете старика оставался ужасный беспорядок, но это можно списать на Эсмеральду, которая гонялась по комнате за мышью. Уж мышей-то в старой башне наверняка видимо-невидимо!
Эсмеральда уже поняла, что дверь ей не открыть, и притихла. Из кабинета вообще не доносилось ни звука. Видимо, пантера по кошачьей привычке затаилась под дверью и выжидала, когда у Маркиза сдадут нервы и он сам выглянет наружу.
Стараясь не шуметь, Маркиз оттащил от двери красную тумбочку и как можно скорее, пока пантера не заметила, что вход открыт, забрался в шкафчик подъемника.
Для взрослого человека шкафчик был, прямо скажем, тесноват, и Леня порадовался, что не утратил былой гибкости. Едва он закрылся изнутри, как в комнате послышалось громкое рычание и тяжелая лапа с грохотом ударила в дверь подъемника.
Леня торопливо потянул за трос, и подъемник медленно пополз вниз.
Сверху донеслось разочарованное мяуканье.
С такой же обидой мяукал Аскольд, когда у него из-под носа забрали случайно забежавшего в квартиру соседского хомяка Персика.
Жизнь в санатории под симпатичным названием «Теремок» действительно была довольно однообразна.
Около полудня к Лоле пришла массажистка – невысокая крепкая мадам с низким хриплым голосом. Разложив Лолу на массажном столе, она принялась мять ее и месить, как слоеное тесто. Свои действия дама сопровождала словами:
– Как все запущено! Нет, как же здесь все запущено! Разве может молодая женщина так себя запускать!
Лола обиделась: она время от времени делала зарядку, иногда захаживала в зал и считала, что находится в довольно сносной форме.
– Ничего. – Мадам вынесла наконец приговор. – Поживете у нас, я буду делать вам массаж каждый день, и не исключено, что из вас удастся сделать человека.
«О том, чтобы пожить здесь, не может быть и речи, – подумала Лола, морщась от боли. – Я здесь просто умру от тоски. А еще раньше от таких садистских процедур!»
Но вслух она сказала другое:
– Надо же, как здорово! Я чувствую себя совсем другим человеком, как заново родилась!
– То ли еще будет! – Массажистка была явно польщена. – После десятого сеанса вы действительно почувствуете улучшение. Максимум после двадцатого.
– Двадцатого? – Вот сейчас Лоле вряд ли удалось скрыть ужас. Она попробовала перевести разговор в более интересное русло: – Скажите, а моему соседу вы тоже делаете массаж? Вот этому, у которого сломана нога?
– Конечно. – Дама распрямилась и вылила на ладонь немного ароматического масла. – Но это совсем другое дело, его массировать – одно удовольствие. Он замечательно умеет расслабляться.
«Ага, – подумала Лола, перекатываясь в могучих руках массажистки, как кулебяка в руках пекаря, – как вам это понравится! Даже этот мороженый минтай умеет расслабляться лучше меня. А с виду такой скованный и закомплексованный… Такое впечатление, что мы говорим о разных людях».
Массажистка вооружилась каким-то инструментом, очень похожим на модель атома из школьного кабинета физики, – несколько шариков из прозрачной пластмассы, соединенных крепкими стерженьками. Этим инструментом она принялась энергично растирать Лолину спину от копчика до лопаток. Лола чуть не завизжала от боли, а суровая тетка только приговаривала:
– Как все запущено! Как все запущено! Вот как можно довести себя до такого состояния?
Чтобы отвлечься от мучительной процедуры, Лола попыталась сосредоточиться на своем таинственном соседе.
Что сказала Лика? Что он сухой, молчаливый и необщительный тип. Совершенно непробиваемый в том, что касается любых женских ухищрений. Да Лола и сама успела это заметить. Но Ленька говорил о нем совсем другое. В больнице, где лежал Арбузов, медицинские сестры и весь обслуживающий персонал в нем души не чаяли. Его считали там душкой и искренне жалели, когда Арбузов выписался.
Чем же объяснить такую необыкновенную перемену? Человек за короткое время буквально переродился. А может, он узнал, что ему что-то угрожает, и теперь опасается любых новых знакомств?
– Вот, теперь намного лучше! – Массажистка словно одобрила Лолины мысли. – Значит, вы все-таки умеете расслабляться, нужно только захотеть.
Хм, может, эта мадам так благосклонна к ее соседу потому, что он во время массажа тоже занят своими мыслями?
– Если дело и дальше пойдет так хорошо, к третьему сеансу я, пожалуй, подключу лафу.
Лола не знала, что это такое, но заранее испугалась.
Не успела массажистка уйти, а Лола – прийти в себя и внутренне собрать измученные массажем части тела, как дверь снова распахнулась. На этот раз на пороге стоял невысокий толстенький человек с лысой, как колено, головой и жизнерадостной улыбкой на пухлом лице.
– Здравствуйте, деточка! – поприветствовал он Лолу. – Я ваш физкультурный врач, меня зовут Иван Валентинович. Сейчас мы с вами займемся лечебной гимнастикой.
Видимо, он надеялся ее обрадовать, но Лолина реакция обманула его ожидания.
– Только не это! – простонала она. – Я еще от массажа не отошла, я еле жива…
– Так это же замечательно, деточка! – Улыбка физкультурника стала еще шире. – После массажа ваш организм прекрасно подготовлен к физическим упражнениям!
– Да я пальцем не могу пошевелить! – Лола попыталась натянуть на голову простыню, чтобы спрятаться от настырного врача, но тот неожиданно нашел сторонника в лице Пу И. Песик ухватил зубами край простыни и стащил ее на пол.
– Вот и отлично! – обрадовался Иван Валентинович. – Начнем с самого простого. Поднимите, деточка, правую ручку… Вот видите, получилось! А теперь сожмите пальцы в кулак… Очень хорошо! Теперь поднимите левую ручку…
У физкультурного врача был свой метод воздействия, в корне отличающийся от подхода массажистки: та непрерывно ругала Лолу и всячески демонстрировала свое недовольство, а Иван Валентинович нахваливал ее и повторял, какая она способная и как замечательно выполняет все упражнения. Лоле такой подход был больше по душе. Через несколько минут она действительно с удовольствием выполняла его команды.
– Вот видите, деточка, – сказал Иван Валентинович в конце занятия, когда Лола умудрилась выполнить упражнение под загадочным названием «мерцающая рыбка», – вы чувствуете себя совершенно другим человеком, правда ведь?
На словах «другой человек» Лола спохватилась, что за всеми этими «рыбками» и массажами совершенно забыла о настоящей цели своего пребывания в санатории.
– А мой сосед справа, Арсений Анатольевич, вы с ним тоже занимаетесь? И как он – выполняет упражнения лучше меня?
Иван Валентинович как-то странно посмотрел на нее. Широкая улыбка исчезла с добродушного лица. Он бросил взгляд на часы и вдруг заторопился:
– Деточка, мы с вами увлеклись и забыли о времени, а меня ждет следующий пациент! – И он умчался, не дав Лоле продолжить расспросы.
После его ухода Лола уединилась в ванной комнате, избавилась от осточертевшего гипса и с наслаждением встала под горячий душ.
После этого она действительно почувствовала себя посвежевшей и решила совершить небольшую прогулку по VIP-корпусу, что-то вроде разведки боем. Пришлось, правда, снова нацепить гипс, но на этот раз он вел себя вполне прилично: Лола провозилась с ним всего минут двадцать.
В коридоре она оперлась на палочку и двинулась вперед, демонстративно хромая. Почти так она хромала, играя Бабу-ягу. Но нет, это не совсем тот образ, в который сейчас требовалось вжиться. Баба-яга не только хромала, но и горбилась, как и положено в ее преклонные лета, а Лоле нужно сыграть молодую избалованную красавицу со сломанной ногой.
Увлекшись разбором этой актерской задачи, она не сразу обратила внимание на высокую темноволосую девицу. Левая, загипсованная, рука девицы была подвешена на кокетливом красном шарфике. Очевидно, это и есть Анжела из второго номера. Местная знаменитость о чем-то оживленно шушукалась с молодым врачом в конце коридора. Увидев приближающуюся Лолу, Анжела фыркнула и сбежала по лестнице, напоследок бросив Владимиру Александровичу выразительный взгляд.
«Нарочно по лестнице побежала, – подумала Лола, – чтобы меня унизить. Мне-то с гипсом так не поскакать».
Придется сыграть на контрасте и подчеркнуть собственные слабость и беспомощность.
Лола воздела глаза к потолку, как кающаяся Мария Магдалина в Эрмитаже, слегка пошатнулась и выставила вперед палку. Владимир Александрович бросился к ней и подхватил под локоть:
– Вам нехорошо? Зря вы решились на прогулку! Вам нужен покой. Проводить вас в номер?
– Нужно двигаться, – проговорила Лола голосом, полным сдержанного страдания. – В этом номере я чувствую себя как в тюремной камере.
– Что вы, – молодой доктор заботливо повел ее по коридору, – мы стараемся обеспечить нашим пациентам максимальный комфорт…
– Как в комфортабельной тюремной камере. – Лола смягчилась и скосила глаза на своего спутника.
А что, пожалуй, он симпатичный. Даже очень симпатичный. Хотя если она проторчит в этой VIP-богадельне еще несколько дней, ей и физкультурный врач покажется красавцем.
Из столовой пахло борщом и котлетами с чесноком. У Лолы потекли слюнки, но, увы, обоняние снова ее обмануло. Вместо борща и котлет на обед дали морковный суп-пюре и вываренную куриную грудку с гарниром из брюссельской капусты – все без масла и соли.
Уныло накалывая на вилку скользкие кочешки, Лола решила, что попросит Леньку привезти хоть пачку соли. А лучше что-нибудь более существенное.
Они договорились, что не будут созваниваться часто – только чтобы Лола отчитывалась о своей работе. А говорить-то нечего, ей даже не удалось завязать с Арбузовым пустяковый разговор. Ленька, конечно, будет недоволен. Но что она может сделать, если этот тип доступен только на балконе?
Ее размышления были прерваны появлением мужчины в гипсовом ошейнике. Поверх ошейника вились буйные черные кудри.
– Разрешите представиться. – Он сделал попытку церемонно поклониться, но ничего не вышло. – Каргопольский, режиссер.
Из седьмого номера, вспомнила Лола.
Она поймала себя на том, что рада и такому собеседнику, и пригласила его присесть. Уже через пару минут они оживленно беседовали о театральных премьерах, о сценическом мастерстве и вообще об искусстве. Каргопольский оказался ярым приверженцем авангарда. Он горячился, пытался жестикулировать, но получалось плохо – ошейник сковывал движения. Лола из вежливости поинтересовалась, что с ним случилось. Оказалось, у режиссера производственная травма: на него свалился софит в ту самую минуту, когда он показывал актрисе, что нужно делать, чтобы изобразить ломаную пишущую машинку.
Старая вешалка Нинель Аркадьевна поглядывала из угла на Лолу с самой настоящей ненавистью. Стоило ее взгляду переместиться на режиссера, как в нем проступала обида. Очевидно, раньше, за неимением других собеседников, Каргопольский проводил время с ней, и теперь она безумно ревновала.
Лола посмеивалась про себя до тех пор, пока старуха в волнении не сжала в кулаке вилку. Дальше оставалось только распрощаться с Каргопольским как можно скорее.
Перед ужином Лола заглянула в библиотеку. Она с грустью отложила в сторону любезные ее сердцу дамские журналы и сосредоточилась на классике. Ничего не поделаешь: у ее соседа в шезлонге валялся именно том Достоевского.
Стало быть, любитель классики. Это нужно использовать. Возможно, если Лола предстанет перед этим несносным Арбузовым не смазливой пустышкой, а серьезной молодой женщиной, любительницей классической литературы, это поможет делу? Вряд ли, сказала она себе, но попробовать стоит.
Из интересующих ее книг в шкафу в наличии были «Анна Каренина», «Преступление и наказание» и сборник морских рассказов писателя Станюковича, бог знает каким ветром сюда занесенный.
От Станюковича Лола отказалась сразу. С детства запал в душу рассказ о негритенке, которого русские моряки подобрали в море и назвали Максимкой. Как-то это несерьезно, не произведет нужного эффекта. Пришлось взять «Преступление и наказание».
Лола вздохнула: в свое время все преподаватели театрального института сходились на том, что она хороша будет в роли героини Достоевского. Женщины у него яркие, страстные… Конечно, только не Сонечка Мармеладова. Эту мямлю Лола терпеть не могла.
В этот вечер после утомительных процедур она заснула мгновенно, как только коснулась головой подушки. Ей снился увлекательный сон. Вот она выступает на сцене огромного театра где-то в Италии или во Франции. На ней платье из расшитой золотом парчи и очаровательный напудренный паричок в стиле XVIII века. Зрительный зал замер, тысячи зрителей не сводят с Лолы восхищенных глаз…