Трам-парам, шерше ля фам

– Я его за это не ругаю, – добавил Илья. – Все же какая-то физическая активность, почти охота.

– И что была за охота в последний раз?

– Кажется, это была сосиска, – признался Илья понуро. – Или две. Точно не больше трех.

– В целлофане? – строго спросила Надежда.

– Возможно.

– Так что же вы после этого хотите? Целлофан, молодой человек, очень вреден для желудка, даже кошачьего.

– Что, ничего нельзя поделать? – Илья схватился за голову. – Васенька погибнет?

– Это не обязательно. – Надежда огляделась, увидела свисающее с батареи большое полотенце, схватила его и ловко набросила на кота.

Опыт борьбы с Бейсиком научил, как обезопасить себя от острых кошачьих когтей, вдобавок из-за болезни Васисуалий был не в лучшей спортивной форме, так что Надежда без особого труда завернула его в полотенце и принялась круговыми движениями массировать тугой кошачий живот.

Из свертка доносилось душераздирающее мяуканье.

Илья побледнел и схватился за сердце.

– Что вы с ним делаете? – проблеял он. – Ему же больно!

Он попытался оттеснить Надежду, но она оттолкнула его локтем и продолжила экзекуцию.

– Садистка! – верещал Илья. – Убийца в белом халате!

Надежда продолжала процедуру.

Вдруг кот резко мяукнул, выскользнул и, пошатываясь, поплелся в сторону туалета.

Несколько минут оттуда доносились характерные звуки. Илья прислушивался, и на его лице сменяли друг друга отчаяние и вера в лучшее. Наконец наступила тишина.

– Убирать за ним сами будете! – строго подытожила Надежда.

– Конечно! – Илья бросился в туалет. Вернулся он весьма смущенный: – Вы правы. Это был целлофан.

Следом бодро трусил Васисуалий. Первым делом он подошел к холодильнику, потерся об него и громко мяукнул, выразительно глядя на хозяина.

– Васенька, дорогой, сейчас я тебе что-нибудь дам!..

– Только не сосиски! – остановила его Надежда. – И вообще, ему сейчас не мешает сутки поголодать.

– Сутки? – перепугался Илья. – Он и так ослабел, смотрите, еле держится на ногах!

– Это от избыточного веса. Ладно, дайте ему немного сухого корма.

Васисуалий аппетитно захрустел кормом, Илья просиял умиленно и повернулся к Надежде:

– Я вам так благодарен, так благодарен! Вы спасли Васеньку, а тем самым и меня. Если с ним что-то случится, я не переживу! Я ваш вечный должник!

Он достал из кармана бумажник и продолжил уже не так патетически:

– Сколько я вам должен?

– Нисколько.

– Как это? – Илья растерялся. – Я вас вызвал, это ваша работа, а всякая работа должна быть оплачена, мы не при коммунизме живем. И потом, вы работаете в частной ветеринарной клинике, с вас там спросят деньги.

– Дело в том, Илья, что я вовсе не ветеринар, – призналась Надежда. – Просто у меня у самой есть кот, и я научилась с ним обращаться. Рада, что смогла помочь вашему Васисуалию, но я не собираюсь брать за это деньги.

– Вы не ветеринар? – От удивления он отступил на шаг. – Ничего не понимаю! А кто же вы?

До этого момента все шло хорошо, обстоятельства складывались благоприятно для Надежды Николаевны. Но вот пришла минута, когда нужно было ответить на прямой вопрос.

Сказать правду? Признаться, что она знакомая Вадима и что именно он, Вадим, попросил ее выяснить, не знает ли он, куда девалась его мать?

Но Вадим честно предупредил, что с Ильей у него плохие отношения: сын Светланы не желает с ним говорить, особенно о своей матери.

– Так кто же вы? – с нажимом повторил Илья.

– Людмила Митрофановна, – ляпнула Надежда неожиданно для себя самой. – Из мастерской художественного стекла. Ваша мама у нас немного подрабатывала – делала эскизы для панно и витражей.

На лице Ильи сменяли друг друга растерянность и благодарность.

– Да, – наконец кивнул он, – мама вас как-то упоминала.

Надежда перевела дыхание и продолжила:

– Так вот, не так давно она к нам заходила и сказала, что развелась с мужем, продает дом и возвращается в город. И что ей теперь нужна работа.

– Так она же и так у вас работала.

– Да что там она работала. Так, от случая к случаю, два-три эскиза в месяц, и платили за это копейки. Это больше для души и чтобы квалификацию не потерять. Пока была замужем, могла себе позволить такую, с позволения сказать, работу. А теперь вопрос встал остро, нужно куда-то устроиться по-настоящему. Вот вы, Илья, кем работаете, что в будний день дома?

– Я программист. Работаю удаленно, в офис хожу один-два раза в неделю.

– Вам хорошо, конечно, на дорогу время не тратите, и с начальством опять же реже контачите, и Васисуалий под присмотром. А Светлане нужна была постоянная работа, и, конечно, чтобы зарплата приличная. Хозяйка мастерской ей отказала, время, мол, трудное, заказов мало, так что новых людей мы брать не можем. Вот ваша мама и ушла ни с чем.

Чувствовалось, что подозрительность Ильи понемногу уступает место доверию.

– А я потом говорила с одной знакомой, – вдохновенно врала Надежда, – которая работает в крупной архитектурной мастерской, и оказалось, что им как раз нужен художник по стеклу. Светлане это очень бы подошло, и зарплата приличная.

– Угу.

– Я как услышала, сразу позвонила ей, а у нее телефон не отвечает. И на другой день не отвечает, и на третий. На четвертый я уже забеспокоилась. Позвонила мужу ее, Валерию, но он как-то уклончиво отвечает, дескать, в отъезде она. А с чего вдруг в отъезде, когда такое положение – развод и прочее? Главное, такая работа хорошая подвернулась, прямо для нее. Как бы не упустить!

Надежда перевела дыхание, сделала театральную паузу и закончила:

– Вот я и решила к вам зайти. Если уж кто все о ней знает, так это родной сын.

Надежда замолчала, ожидая его реакции.

Если он знает, где мать, скажет, мол, оставьте телефон, я передам. Тогда она может со спокойной совестью уходить и успокоить Вадима. Но если и сын не знает…

– Даже не знаю, что вам сказать, – протянул Илья. – Понимаете, я сам ее давно не видел…

Васисуалий оторвался от трапезы, подошел к Надежде и благодарно потерся о ее ноги. При этом очень выразительно посмотрел на хозяина.

Это решило дело.

– Да что я, в самом деле. – Илья даже покраснел, до того устыдился. – Вы для меня так много сделали, спасли Васеньку, а я с вами, как с чужим человеком!.. Да, заходила мама…

– Когда?

– Недели три назад. И как-то, знаете, странно себя вела. Очень просила, чтобы я никому не говорил, что она была здесь. И вообще, если кто-то будет о ней расспрашивать, чтобы ничего не говорил. Никому и ничего.

Илья замолчал, но Надежда заметила, что у него еще что-то вертится на языке. Она не стала его торопить. Оказалось, что это правильная тактика.

– Вот еще что странно, – проговорил Илья после паузы. – Она ведь ко мне не просто так приходила. Она принесла часы и просила узнать о них что можно.

– Часы? – удивилась Надежда. – Какие часы? При чем здесь какие-то часы?

– Я и сам удивился, – признался Илья. – Часы швейцарские, золотые, очень дорогие. Конечно, я спросил, откуда они у нее.

– Может, муж подарил? – сказанула Надежда, не подумав.

– Этот козел? – Илья взглянул на нее, как на ненормальную.

Это прозвучало с таким отвращением, что Надежда пожалела, что сказала лишнее.

– Вроде он человек не бедный, – протянула она неуверенно.

– Может, и не бедный, – проворчал Илья, – но все же не настолько богатый, чтобы покупать часы за миллион.

– За ско-олько? – Надежда Николаевна подумала, что ослышалась.

– Двенадцать тысяч евро, – кивнул Илья, – около миллиона рублей. Я по каталогу фирмы посмотрел. Но дело даже не в этом. Этот ее Валерий – жмот еще тот, он деньги может потратить только на дом или на машину, в смысле на то, что он считает полезным. А часы или украшения для него вещи бесполезные, пустая трата денег. Нет, такие часы он бы маме ни за что не купил, жаба задушит.

До Надежды стало доходить, что не только с Вадимом у Ильи плохие отношения. Все ясно, он ненавидит всех мужей своей матери, и это здорово осложняет ему жизнь.

– Так откуда у нее эти часы? – Она постаралась вернуть разговор в более конструктивное русло.

– Понятия не имею. – Илья пожал плечами. – Она так и не сказала, попросила только выяснить, что это за часы и кому они были проданы.

– А разве это можно выяснить?

На этот раз Илья взглянул на нее как на наивное дитя.

– Выяснить можно все, – заявил он авторитетно. – Хорошо, почти все. У таких дорогих часов всегда есть собственный номер. Само собой, я в два счета выяснил, где они были проданы. Магазин швейцарских часов «Точное время» на Малой Садовой. Дальше дело техники: зашел в компьютер этого магазина, отследил продажу и выяснил имя покупателя.

– А как это удалось? Там что, при покупке требуют документы?

– Какая вы смешная! – хмыкнул Илья. – Вы что же, думаете, люди такие дорогие покупки оплачивают наличными? Тогда пришлось бы с собой чемодан денег носить.

– Да, конечно, карточкой, – смутилась Надежда.

– А если карточкой, значит, выяснить имя владельца карточки – секундное дело.

– Для профессионала – наверное.

– А я кто? – усмехнулся Илья. – В общем, мама записала имя покупателя, номер телефона и ушла. С тех пор я ее не видел.

– Странно, – протянула Надежда. – Может, она эти часы где-нибудь нашла и хотела вернуть владельцу?

– Ага, у себя в огороде, – подхватил Илья.

Надежда снова почувствовала покалывание у корней волос. Отчего-то ей показалось важным выяснить, что это за часы и как они оказались у Светланы. Украла она их, что ли? Так вроде не похоже, приличная женщина. Опять же никуда не ходила, не ездила, сидела у себя за забором, цветочки-кустики поливала… И потом, если бы украла, тогда уж наверняка знала бы, у кого. А она ведь специально сына просила выяснить, чьи это часы.

– Часы красивые? – рассеянно поинтересовалась Надежда.

– Да вот, поглядите. – Илья сделал приглашающий жест и прошел в комнату.

В прихожую выходило несколько дверей. Надежда прикинула в уме и решила, что квартира двухкомнатная. Ясно, что Светлане после развода здесь места не будет, да еще сынуля такую помойку развел.

В комнате Ильи, как ни странно, было приличнее. На столе дорогой компьютер, сам стол чистый – ни пылинки. Еще здесь стояли стул и разложенный диван, наскоро прикрытый пледом. Плед, само собой, в кошачьей шерсти, а занавески на окнах исполосованы когтями.

– Распустили вы Васисуалия, – вздохнула Надежда. – Занавески драть – это уже перебор.

Илья не отозвался. Надежда оглядела стены, на которых вместо картин висели афиши. Особенно привлекла ее одна, черная с красным, с французской надписью поперек.

«Жан Бордо» – разобрала Надежда. Там были еще какие-то слова, мельче, наверное, название фильма или спектакля.

– Смотрите сюда, вот часы! – Илья пробежал пальцами по клавиатуре.

Надежда вгляделась и охнула. Часы и правда были изумительные: золото мягкого розовато-персикового оттенка, овальный циферблат и довольно широкий ажурный браслет.

– Просто кружева золотые! – искренне восхитилась она.

– Все женщина одинаковые, – грустно заметил Илья.

– А что такого? – Надежда орлиным взором углядела под фотографией несколько строчек текста и подошла ближе, но Илья быстро свернул картинку, так что на экране вместо часов возник Васисуалий, с самым невинным видом нюхающий цветок в горшке.

– Какой все-таки он у вас красавец! – подольстила Надежда.

В этот момент из кухни послышался грохот, как будто рухнула стена, затем зазвенела посуда и раздался звук падающего тела.

– Васенька! – завопил Илья и бросился на помощь.

Надежда открыла свернутое окно. Вот они, часы. Номер производителя, адрес магазина «Точное время». Дальше шло имя того, кто их купил: Андрей Анатольевич Беркутов, Ленинградская область, Выборгский район, Цвелодубовская волость, поселок Солнечная Поляна.

Послышались шаги, и на пороге возник Илья с котом на руках. Васисуалий был сама невинность.

– Он уронил шкафчик с посудой, – умильно сообщил Илья.

– С чем вас и поздравляю. – Надежда послала ему в ответ такой же невинный взгляд, как у Васисуалия. Она как раз успела свернуть окно, так что теперь кот мог любоваться собственным портретом на мониторе. – Что ж, позвольте откланяться. Васисуалий, не ешь сосиски в целлофане!

На прощанье Илья дал ей свой номер телефона – мало ли, вдруг что насчет работы для матери прояснится.

На обратном пути Надежда Николаевна ужасно мучилась. Она пыталась вспомнить, откуда ей знакомо название коттеджного поселка Солнечная Поляна.

Все, кто достиг определенного возраста, знают, какое это мучение – пытаться что-то вспомнить. Это даже хуже, чем тесные сапоги.

Кажется, вот, вот сейчас, вот оно уже всплывает в памяти… И снова исчезает в глубине, вильнув хвостом, как рыба. Ужас, какая пытка.

Из-за этой мучительной борьбы с надвигающимися возрастными изменениями Надежда едва не забыла, что в доме нет хлеба. Зашла в магазин, взяла тележку и тут вспомнила, что сахар тоже заканчивается. Да и оливкового масла стоит прикупить. А поскольку хлебный отдел находился в конце торгового зала, по пути она набросала в тележку еще мясо, рыбу, овощи, кое-что из бакалеи и бытовой химии.

Когда содержимое тележки переместилось в сумки и пакеты, поднять покупки удалось с большим трудом.

В прихожей хозяйку встретил Бейсик. Он зевал, потягивался, наконец, пошатываясь, подошел к хозяйке и потерся о ее ноги.

– Ох, лентяй! – укоризненно проговорила Надежда. В этот момент она балансировала на одной ноге, а другую пыталась всунуть в тапку. – Небось целый день проспал! И нечего зевать, лучше бы помог сумки до кухни дотащить.