– Так, наверное, дня четыре тому назад звонит мне на работу какая-то женщина и говорит, что, мол, ах, простите, мне так неудобно, но не могу молчать, у мужа вашего, говорит, на работе любовница есть молодая, и весь отдел знает, всем неудобно, а они даже и не скрываются. Я, конечно, сначала растерялась, а потом и спрашиваю, кто, мол, это со мной говорит, представьтесь, пожалуйста. Она говорит, пожалуйста, Белова Лидия Васильевна, старший научный сотрудник, мужа вашего давно знаю и очень за него переживаю, а мы, говорит, с ним уже лет пятнадцать вместе работаем.
– Вот это да, что же ты мне раньше не сказала, я тут сижу, как дура, предположения строю. Ладно, пойдем все-таки поедим.
На столе в кухне сидела Марфа и спокойно вылизывала из салата сметану. Алка подкралась и больно шлепнула кошку полотенцем. Марфа улепетнула на балкон. Попугай бурно радовался в клетке.
Они поели и даже выпили по рюмочке сухого вина, которое Алка нашла в холодильнике – помянули бедного Гаврика. Алка опять всплакнула, но уже просто, без надрыва. После обеда Надежда опять стала Алку воспитывать.
– Послушай, как же так, у меня в голове не укладывается, как же ты после разговора с той теткой, узнав такое про собственного мужа, никак виду не подала.
– Да я хотела с ним объясниться, да ждала, пока Пашка уедет, а потом выпускной, а потом я дома не ночевала, думала, как раз на этих выходных поговорим, а приезжаю в субботу утром – его нет, остальное ты все знаешь.
Надежда представила, как ей звонит на работу какая-то посторонняя женщина и говорит, что у ее мужа, ее Саши, молодая любовница на работе. Какая была бы у Надежды первая мысль? Не может быть! А потом бы сразу к нему, поскандалить, все выяснить и наплевать на всякую психологию.
– Алка, ты потому так спокойно ждала несколько дней, что не поверила, да?
– Да, тогда не поверила, а теперь верю. И потом я мимоходом успела его спросить, работает ли у них такая Белова Лидия Васильевна? А он замялся так и говорит, что работает, а мне зачем? Ну, я сразу разговор на другое перевела.
– Все-таки, странно это. Никогда я за твоим мужем никаких вывертов не замечала, всегда был спокойный разумный человек.
– Сама же говорила, что в районе пятидесяти у них вторая молодость происходит, а если по-простому, то бес в ребро.
– Ну ладно, ты мне все же скажи, какие события у вас в семье случились за последние несколько месяцев.
– Ну что, – Алка начала добросовестно вспоминать, – Сашка уехал в Штаты, только это еще раньше было, прошлой осенью, кошку кастрировали, Пашка руку сломал, она уже зажила, компьютер новый купили, унитаз раскололся, всех соседей залили, пришлось не только новый унитаз покупать, но и соседке еще за ремонт миллион платить.
– Ужас, какие деньги! Слушай, это все интересно, но немножко не то. А вот с мужем твоим что-нибудь из этих событий связано?
– Ну, я не знаю. Вот разве когда Марфе после операции было плохо, думали, так и не отойдет от наркоза, я уже отступилась, так Тимофеев ночь не спал, растирал ее, кофе поил, можно сказать, он ей жизнь спас.
– Благородный поступок, ну да я в его благородстве никогда и не сомневалась. А еще что-нибудь было?
– Ой, слушай, что я все про унитазы, свекровь ведь умерла полгода назад в январе! Я просто думала, что это еще раньше было. Да я ведь тебе про свекровь и раньше говорила?
– Да, теперь припоминаю. Алкина свекровь была по-своему замечательной женщиной. Вырастив единственного сына одна, так как муж ее разбился на мотоцикле, когда Петюнчику было семь лет, она выучила его, дала образование, помогла защитить кандидатскую диссертацию и сдала в тридцатилетнем возрасте Алке с рук на руки. По внешности и по характеру она была полной противоположностью своей будущей невестке, поэтому приняла мудрое решение не жить с ней вместе ни дня. Она дала в приданое Петюнчику их двухкомнатную квартиру, а сама, не тратя времени даром, вышла замуж за своего старого поклонника, который к тому времени тоже овдовел. Общение с невесткой она свела до минимума, то есть навещала семью сына только по праздникам, да в каникулы водила внуков по музеям. Таким образом, у Алки со свекровью сохранялись идеальные отношения до самого конца жизни этой мудрой и дальновидной женщины.
– Ну и что, когда мать умерла, муж твой сильно переживал?
– Конечно, переживал, да ведь она болела, там давно к этому шло. Послушай, – Алка озабоченно поглядела на Надежду, – может это смерть матери так на него повлияла, что он, – Алка выразительно махнула рукой налево.
– Здрас-сте-пожалуйста, мать в январе умерла, а он надумал только сейчас из дому уходить! На дворе-то сегодня что – июнь! Ты лучше скажи, мать оставила ему что-нибудь?
– Да нет, ничего особенного, она ведь еще раньше когда мы поженились, квартиру нам отдала, а сама к мужу переехала, Илье Семенычу. Там книги кое-какие, фотографии, Илья Семеныч говорил, чтобы мы забрали, да я не очень спешила, потому что, сама видишь – тесно у нас, книги и так некуда ставить.
– Да, ничего подозрительного тут нет. Внезапно Надежду осенило:
– Послушай, Алка, что мы голову ломаем? Завтра понедельник, позвоним твоему Тимофееву на работу и все выясним.
– Ты что? Стану я еще унижаться, бегать за ним. Не дождется!
– Ну хорошо, я сама позвоню. Если хочешь, я даже разговаривать с ним не буду, просто послушаю его голос, пойму, что он живой и здоровый и повешу трубку. У тебя хоть телефон его рабочий есть?
– Был где-то в записной книжке. Алка нашла свою сумку в прихожей и стала в ней рыться. Сумка у нее была большая, учителю без этого нельзя, нужно, чтобы и тетради помещались, и бумаги всякие, и методические материалы. Видя, что Алка долго не возвращается, Надежда крикнула:
– Ну что ты там возишься? Иди сюда вместе с сумкой!
Алка вошла в комнату с озабоченным видом и вывалила содержимое сумки на диван.
– Ежедневник куда-то подевался.
– Какой он из себя-то?
– Большой такой блокнот темно-зеленый, ох, беда будет, если пропадет! У меня там все дела и телефоны записаны, я без него как без рук.
Они перетряхнули все содержимое сумки, блокнота не было.
– Ты вспомни, когда ты его последний раз видела?
Алка задумалась.
– В пятницу на педсовете точно он был, я туда кое-что записывала, потом собралась, больше никуда не заходила, меня Игорь Петрович на машину прямо у школы посадил и на дачу повез. Вспомнила! Я ежедневник у них на даче оставила! Я тогда в субботу рано утром проснулась, все спят, мобильник не нашла, а спать уже расхотелось. Я и села немного поработать, кое-что записать. Там в комнате стола не было, я на подоконнике устроилась, а потом машина пришла, я быстро собралась и забыла про блокнот.
– Кто тебя обратно отвозил, Игорь Петрович?
– Нет, приехал шофер из его фирмы, и машина была другая.
– А накануне он не мог этого шофера прислать?
– Значит, не мог, что ты, Надежда людей подозреваешь!
– Потому что получается странное совпадение: как только ты единственный раз в жизни дома не ночевала, так сразу твой муж к другой ушел. Специально он ждал такого случая, что ли? А если бы ты всегда домой вовремя приходила, то он так и прожил бы с тобой до конца жизни? Ну ладно, тебе ничего не докажешь, ищи старую записную книжку, муж твой в своем НИИ много лет работает, телефон у него не менялся.
После долгих поисков Алка обнаружила в столе старую записную книжку со всеми телефонами. Решили лечь пораньше, потому что Алке на работу было к десяти, но утром надо было еще звонить Петюнчику на службу. Перед сном кошку Марфу выудили с балкона из цветочного ящика и заперли в Пашкиной комнате, а попугая выпустили полетать. Он полетал немного, потом уселся на включенный телевизор и стал смотреть рекламу стирального порошка и женских прокладок.
Наутро Надежда поднялась пораньше и разбудила Алку. Алка всю жизнь любила поспать, разбудить ее можно было только, если как следует потрясти и сдернуть одеяло. Надежда в детстве занималась этим довольно часто, когда они с Алкой отдыхали летом в пионерлагере. Интересно, кто будил Алку все эти двадцать лет? Разумеется, Петюнчик. Вспомнив, что это за каторжная работа, Надежда почувствовала к нему сострадание.
С завтраком решили не заводиться, выпили наскоро кофейку и, пока Алка приводила себя в порядок, Надежда набрала номер рабочего телефона ее мужа. Она прокашлялась и постаралась вложить в свой голос максимум приветливости.
– Алло! – раздалось в трубке.
– Добрый день, могу я попросить к телефону Петра Николаевича? – пропела Надежда с восходящей интонацией.
– Не можете! – женщина на том конце говорила мужским басом.
– А почему? – растерялась Надежда.
– Нет его и не будет! – в трубке раздались гудки.
Алка выглядела удовлетворенной.