Восемь обезьян

– Чего не знаем, того не знаем! Они съехали, нам велели их вывеску демонтировать, вот мы и выполняем, – парень в комбинезоне показал на прислоненную к стене вывеску с прежним названием.

– А куда же они съехали? – не отставала Надежда.

– Чего не знаем, того не знаем! – повторил монтажник. – А на вашем месте, женщина, я бы поостерегся обращаться в фирму с таким подозрительным названием.

– И вообще, они, кажется, совсем закрылись, – добавил второй. – Во всяком случае, все барахло, что от них осталось, наш начальник велел отправить на помойку.

С этими словами монтажник показал на двух ребят в таких же комбинезонах, которые выносили из офиса картонные коробки, наполненные какими-то мелочами.

– Ребята с самого утра коробки носят и все еще не могут закончить!

– Барахло… – задумчиво повторила Надежда, провожая взглядом коробки.

– Именно барахло! Не представляете, сколько у них его накопилось! Всякие каталоги, буклеты, сувениры…

Сувениры.

Керамическая обезьянка в точности подходит под это определение.

Надежда пошла за парнями с коробками.

Парни спустились по лестнице, вышли на улицу и обошли здание с обратной стороны. Там, на бетонированной площадке, стоял мусорный контейнер. В него они и забросили свои коробки.

Дождавшись, когда бравые парни уйдут за следующей партией мусора, Надежда воровато огляделась по сторонам, подошла к контейнеру, привстала на цыпочки и заглянула внутрь.

Внутри накопилось уже немало картонных коробок с мусором из фирмы «Мертвомор». Некоторые из этих коробок порвались, некоторые просто перевернулись, и их содержимое рассыпалось внутри контейнера, перемешавшись с обычным бытовым мусором.

Надежда осознала, что разглядывает содержимое мусорного контейнера, и пришла в ужас.

«Я ли это, – подумала она, взглянув на себя со стороны, – я ли это, замужняя интеллигентная женщина с высшим техническим образованием, готова, как последняя бомжиха, рыться в мусоре, чтобы найти там дурацкую сувенирную обезьянку, которой там, скорее всего, и нет? До чего я докатилась! Как низко пала!»

«А я что тебе говорил? – очень своевременно раздался у нее в голове внутренний голос. – Я пытался тебя остановить! Но разве ты когда-нибудь слушаешь умные советы?»

– Только тебя не хватало! – ответила Надежда внутреннему воспитателю и осознала, что произнесла эти слова вслух.

– Что значит – меня не хватало? – ответил ей хриплый, каркающий голос. – Это вообще, редька маринованная, Тютино законное место!

Надежда вздрогнула: это был явно не внутренний голос, во всяком случае – не ее внутренний голос. Ее собственный внутренний голос был куда приятнее и интеллигентнее и был очень похож на голос ее мужа Сан Саныча. Иногда ей казалось, что это не внутренний голос, а сам муж сидит у нее внутри, в самых печенках, зудя и воспитывая. Она обернулась и увидела пожилого бомжа с подбитым глазом, опухшей физиономией и торчащим изо рта единственным зубом. Одет бомж был в несколько неопрятных курток, которые он напялил одну на другую, и бейсболку с английской надписью: «Я люблю симфонический джаз». Кроме того, его шея была обмотана рваным шарфом цветов итальянского флага.

– Вали отсюда, редька маринованная! Это Тютино место! – повторил бомж, грозно надвигаясь на Надежду. Впереди него двигалось облако такого густопсового аромата, что Надежда закашлялась и отскочила в сторону.

– Проваливай, тетя! Здесь только Тютя может работать! Ясно, редька маринованная?

– Тютя? – переспросила Надежда.

Только что она готова была провалиться сквозь землю, сгореть со стыда из-за того, что изучает содержимое мусорного контейнера, но теперь ей не хотелось уступать его этому бомжу.

– Тютино место? – повторила она. – Так вот пускай сам Тютя сюда и явится, ему я, может, и уступлю это место! А ты-то при чем? С какой стати я должна тебе уступать?

– Как при чем, редька маринованная? При том, что я и есть Тютя!

– Тютя? – удивленно переспросила Надежда, оглядывая его с ног до головы. – Что это за имя такое – Тютя?

– А тебе-то что за дело, редька маринованная? Ну, назвали меня так родители – Тимофей, хорошее русское имя. А пацаны во дворе переделали в Тютю, так оно и пошло… а потом уж я привык…

С этими словами бомж сунул руку в контейнер, вытащил оттуда недоеденный гамбургер и хотел уже отправить его в рот. Надежда, однако, остановила его:

– Тютя, не ешь! Козленочком станешь… тьфу, заразу какую-нибудь подцепишь!

– Зараза к заразе не пристанет, редька маринованная! – философским тоном проговорил бомж. – Есть-то хочется… лучше от заразы помереть, чем от голода!

– Подожди… – Надежда залезла в свой пакет, достала оттуда булочку с маком и отдала ее бомжу. Тот недоверчиво моргнул, однако булочку взял и отправил в рот.

Надежда посмотрела, как ловко он сжевал ее единственным зубом, и отдала ему вторую булочку – с кленовым сиропом.

«Что ж, – подумала она, следя за булочкой, – это принесет двойную пользу: и человека накормлю, и сама меньше мучного съем, а то и так лишний вес набрала!»

– Вкусно, редька маринованная! – проговорил бомж, проглотив последние крошки и облизнувшись. – У тебя там больше ничего такого не осталось?

– Нет, к сожалению, – честно призналась Надежда.

– Жаль! – вздохнул Тютя. – Я бы, редька маринованная, еще такую булку съел. Или две. А что же ты в контейнере рылась, если у тебя такие булки есть?

– Ох, не спрашивай! – вздохнула Надежда. – Это такая печальная история…

– Истории я люблю. Особенно печальные, редька маринованная! – Бомж приготовился слушать.

Надежда еще раз вздохнула, лихорадочно пытаясь придумать какую-нибудь правдоподобную историю.

– Понимаешь, – начала она, – нашла я неподалеку мастерскую, где можно всякие старые вещи починить, которые выбросить жалко. Собралась я в ту мастерскую, сложила вещи в пакет и оставила в коридоре. И тут же рядом второй пакет оставила, с мусором. А муж мой на работу шел, я ему и говорю – прихвати там мусор в коридоре. Он и прихватил. А я, значит, пошла в ту мастерскую, открыла пакет – мать честная, а там один мусор! Это, выходит, муж пакеты перепутал и вынес вещи, которые я в ремонт приготовила, на помойку… ну, муж говорит – наплюй, там одно барахло было, всякие вазочки треснутые да куклы старые, а мне жалко. Особенно одну игрушку – там обезьянка была такая симпатичная, мне сам же муж ее на Новый год подарил, и подклеить надо было совсем немного. Вот я и пришла сюда – вдруг, думаю, найдется эта обезьянка…

– Не найдется, редька маринованная! – возразил ей бомж.

– Почему не найдется? – удивленно спросила Надежда. – Откуда ты знаешь, что не найдется?

– От верблюда! – грубо ответил Тютя. – Я через эту твою обезьянку чуть вот этого самого глаза не лишился! – И он осторожно потрогал свой подбитый глаз.

– Как же это? – заинтересовалась Надежда.

– Ох, не спрашивай! Эта история еще почище твоей будет. И тоже длинная.

– А я тоже люблю истории. И никуда не тороплюсь. Как говорил один мой знакомый, до пятницы я совершенно свободна.

– Это какой такой знакомый? – насупился Тютя. – Сама говорила, муж у тебя есть, а сама тут про знакомого толкуешь. Муж, значит, на работу ходит, а она тут… Все вы, бабы, одинаковые!

В голосе Тюти звучал подлинный надрыв, видно, принял он Надеждины слова близко к сердцу.

– Да что ты, Тютя, – Надежда отважилась сделать маленький шажок ближе к бомжу, отчего дух перехватило от вони, – ты на меня зря бочку катишь. Знакомый этот – друг детства, с пяти лет его знаю.