Обыкновенные чудеса. О людях, с которыми уютно, шепоте сердца и о том, как грейпфрут может изменить жизнь

Помощь нужна, лопаты. Вот и отправились мы с Митькой в деревню пешком, а Лидия с мужиком ждать помощи остались, лошадь ведь не бросишь.

Недалеко отошли, вдруг слышим – гнусавый такой утробный вой. Волки. Знали мы, что бродила тут стая не то диких собак, не то волков. Уже и скот они не раз таскали. А подвывания становились все громче, как будто окружали со всех сторон, сливались в единый звук, то приближаясь, то отдаляясь.

Мы растерялись. Что делать? Решили, что Митька в деревню побежит, а я – назад, на выручку, если что.

…Картину, которую увидел Сергей, он не забудет никогда. Мужик стоял на распряженных санях и умолял Лидию тоже лезть к нему. Бог с ней, с лошадью. Но учительница с длинной оглоблей в руках стояла перед бедным животным, ушедшим по грудь в снег. Лидия Ивановна стояла к лошади спиной, а лицом – в поле. Там черными пятнами лежали хищники. Они перебежками подбирались все ближе и ближе к саням. Выжидали.

Серега струхнул не на шутку. Но отвязал вторую оглоблю и встал невдалеке. Хрупкая, невысокая Лидия, утонув почти по пояс в снеге, выглядела совсем не угрожающе. Но она свистела и кричала, ругалась и стращала волков. Те не пугались, но и не нападали.

Сколько бы еще это продлилось и чем бы закончилось – неизвестно. Одно ясно, если б не окрики и оглобля Лидии, волки, скорее всего, уже давно подобрались бы к лошадке. Но со стороны деревни показался «уазик», и от звука машины звери заволновались и ретировались.

– Ну, Лидуха, ну ты даешь, дуреха! – потом страшился мужичок-возница – Ну, порвали б лошадь, я б отбрехался, а если б тебя? Глупая!

– Так ведь жалко лошадку-то, – спокойно отвечала Лидия Ивановна…

Давно это все было. Сейчас на месте старой школы – новая, светлая, с большими окнами. И вот в декабре Сергея пригласили туда.

– Я, вообще-то – знаменитость, герой России. На школе доску в честь меня повесили, отряд юнармейский назвали.

– Ух ты, ничего себе!

– Ну вот, приехал я туда, а там учительницей моя бывшая одноклассница работает. Спрашиваю: а где Лидия Ивановна? Она и говорит, что Лидия на пенсию ушла уже. Она ведь ненамного старше нас, лет на пятнадцать всего. Детей у нее не было, не родились. Муж умер. Одноклассница говорит, что теперь, видно, скучает Лидия Ивановна по школе. Начала сдавать в последнее время.

Одноклассница показала Сергею фото на телефоне – недавно они ходили поздравлять бывшую коллегу с Днем рождения. Лидия Ивановна стоит во дворе – и, как показалось Сергею, одета все в то же серенькое пальто. Этого, конечно, не могло быть…

Уехал он тогда с грустными мыслями. И все думал, думал…

– В честь кого и надо открывать памятные доски в школе, так это в честь таких вот учителей, как моя Лидия Ивановна, – сказал мужчина, глядя на дорогу. И потом рассказал еще кое-что.

Недавно Сергей поехал покупать жене шубу. И вдруг понял – если он сейчас этого не сделает, то потом никогда себе не простит.

– Слушай, Вероника. Ты помнишь, я рассказывал тебе о Лидии Ивановне? Так вот… А что, если…

И было у Сергея что-то такое в глазах, что жена, посмотрев на него, все поняла. Надо, иначе будет жалеть всю жизнь.

– А с размером как? – подсказала она.

Сергей позвонил однокласснице, попросил прикинуть размер, и выходили они из магазина уже с двумя шубами. Жена видела, как загорелись глаза Сергея, как важен для него был этот шаг в прошлое…

…Денис очнулся только тогда, когда Сергей начал тормозить у остановки в Малашевке.

– А тебя где высадить, брат?

– Вон там, если можно, через пару проездов.

Выходя, Денис спросил об оплате, Сергей махнул рукой.

– Спасибо вам! И не только за дорогу, за рассказ ваш спасибо. Я теперь о вас только и буду думать и о вашей Лидии Ивановне. Я ведь на журналиста учусь. Вы прямо идею для дипломного рассказа мне подарили.

Они тепло попрощались.

Сергею осталось полчаса езды.

Лидия Ивановна не услышала от него слов благодарности в детстве, не слышала их и потом, жизнь закрутила и разнесла их по разным концам земли. Да и сейчас Сергей не превратился в мастера красиво говорить, но Лидия должна была почувствовать его благодарность и любовь, хотя бы так, без торжественных речей, просто через тепло натурального меха.

Как и он почувствовал тогда любовь через пуховую шаль, через тепло ее дыхания на своих раскрасневшихся руках.

Сергей прибавил газу. Хотелось приехать быстрее.

Простить сына

Напряжение в зале суда нарастало. Долго не появлялась судья. Вот уже третий раз велось слушание по делу кражи из маленького придорожного магазина.

Надежда вынесла эти три трудных дня и сейчас стойко ждала приговора сыну. Судили троих. Все матери были тут. Они не подружились. Вернее, матери других двоих сблизились, а Надежда с ними – нет. Мешала разница во взглядах на ход дела.

Те две изо всех своих материнских сил защищали сыновей, их глаза не видели, а уши – не слышали свидетельства и доказательства вины парней. Матери спорили и плакали, ругались и упорно отстаивали интересы своих детей. И если все это нельзя было делать в зале, то в перерывах в коридоре их злость и обида превращались в настоящую эмоциональную бурю.

Надежда молчала. Один лишь раз она посмотрела в глаза сыну. Взгляды встретились, он не выдержал, глаза опустил.

Она внимательно слушала свидетельства, наблюдала за пострадавшими. Как будто бы сама проводила следствие и выносила свой внутренний приговор.

Что с ней не так? Почему не кричат в ней материнские силы, защищая сына? Почему она винит и себя? Не воспитали… Просмотрели…

Трое пьяных парней вломились в закрывающийся уже магазин, где находились двое: пожилая уборщица и совсем молоденькая девочка-продавщица.

А дальше… Один избил уборщицу, пытающуюся выгнать пьяных грабителей, бил ногами, нанес серьезные увечья, второй – толкнул девушку-продавщицу так, что та ударилась головой об пол и заработала себе сотрясение.

Этот второй и был сын Надежды – Константин. Парни набрали в магазине водки и закуски и, пригрозив женщинам, что прирежут их, если те пожалуются в полицию, удалились.

Надежда в суде была с дочерью Олесей – старшей сестрой Кости. Отец, муж Надежды, слава Богу, до этого позора не дожил.

Константин вину признал, но утверждал, что ничего из произошедшего не помнит, так как был очень пьян. Такая тактика защиты давно известна и прокурорам, и судьям. Ему не верили. Не хотела верить и мать.

Только Олеся, сестра, сомневалась. Не мог Костя на трезвую голову девушку ударить, он не так воспитан! Разве что был тогда пьян до невменяемого состояния и, правда, себя не помнил.

Надежде было все равно – он виноват, и точка.

В зале суда уже началась суета. Кто-то сказал, что, возможно, оглашение перенесут на завтра. Все стали возмущаться. Но уже через несколько минут в зал быстрым шагом вошла судья.

Пять, три и год заключения присудили каждому из троицы. Константину – три года лишения свободы. Ну, и выплату ущерба, конечно.

– За что так много! – кричали матери других осужденных.

«Мало», – подумала Надежда.

Константин нашел глазами в зале мать, но та даже не смотрела на него. Она стояла прямо, как столб, с каменным лицом.

«Она никогда не простит!» – подумал Костя. И это угнетало даже сильнее назначенного тюремного срока.