Райский уголок для смерти

– Солнышко, ты совершенно не разбираешься в людях, – заметил Максим. – Удивляюсь, зачем ты столько лет занималась психологией? Милейший человек, заметь, он первый из всех русских с нами познакомился.

– Все равно он Буржуй, – упрямо сказала Марина.

– Идем, – вздохнул ее муж и поднялся, откладывая салфетку. То же самое сделала Анна.

Марина вынуждена была подчиниться. Все трое направились к выходу.

– И все-таки кто же киллер? – уныло сказала Марина, стоя у лифта. С мужем она заходила туда спокойно. – Это же должно как-то проявляться?

День третий

Ночь прошла спокойно: Анна мирно спала в своей комнате, супруги Соколовы в своей. И наступил День третий. На отдыхе все дни с большой буквы, потому что каждый длиною в маленькую жизнь. И ее надо прожить так, чтобы потом помнить весь год. До следующего отпуска.

– Итак, я думаю, он уже здесь, – сказал накануне Максим.

Накануне они сидели на полюбившейся террасе с видом на море, и Марина, решив быть стойкой, в очередной раз отказывалась от предлагаемых официантом коктейлей. Здесь мгновенно запоминали привычки гостей и вовсю старались им угодить. Марина уже в который раз слышала:

– «Маргарита», мадам?

И под насмешливым взглядом Анны в очередной раз с досадой отвечала:

– Спасибо, нет.

Вечер вновь был теплым и тихим, казалось, других тут и не бывает. Бог не удержался и все-таки создал на земле подобие рая, чтобы люди знали, за что страдают. Наиболее стойких из них и терпеливых ждет после смерти такое вот блаженство: запах цветущего сада, сладкое томление под колыбельную волн и полная отстраненность от земной суеты. Не каждому дано отыскать такое место, но те, кому повезло, так и отмечают его для себя на карте мира: уголок рая.

– Поэтому завтра мы все превращаемся в глаза и уши, – добавил Максим, прервав сладкие грезы жены. – Я думаю, киллер дал себе неделю, не больше, на выполнение задания. День-два, ну максимум три, чтобы осмотреться, узнать наши привычки, график, которого мы придерживаемся, а потом начнет действовать.

Анна вздрогнула.

– Значит, мне остался всего один день жизни? – тоскливо спросила она. – Максимум два? Хорошо, если три!