Влюбленные безумны

Оставшееся до маскарада время прошло для графини в приятных хлопотах. Выбор ткани для костюмов и подходящих к ним украшений, бесконечные примерки, заказ париков и, опять же, примерки. Перед предстоящими в ближайшие месяцы празднествами все в Петербурге буквально сбились с ног, и заказчики и мастера. Все лучшее было разобрано загодя, за хорошего портного светские львицы были готовы душу дьяволу продать, если бы таковая сделка была возможна.

Наконец маскарадные костюмы графа и графини Ланиных были готовы. Деньги на это потрачены огромные, лучшему портному пришлось заплатить втрое, но тут уж нельзя было ударить в грязь лицом. Хоть и будучи в опале, но граф Ланин по-прежнему оставался одним из богатейших людей России, и его жена, появившись впервые на придворном балу, должна была затмить всех своей красотой и нарядом. Только это могло послужить в глазах государя оправданием безрассудного поступка графа. Николай Павлович и сам был небезгрешен, если к его сердцу и был ключик, то он лежал в прелестных женских ручках.

Образцы для маскарадных костюмов взяли с фамильных портретов, Алексей Николаевич специально посылал за ними в особняк на Фонтанке.

Белый напудренный парик был Александре особенно к лицу, подчеркивая его безупречный овал, а пышные фижмы делали ее осиную талию еще тоньше, казалось, ее можно легко обхватить одной рукой. Роброн лазоревого цвета из плотной, тяжелой ткани оттенял яркие глаза, и милое личико графини просто сияло от восторга, когда она смотрела на себя в зеркало. Вздернутый носик, ровная линия бровей, алые губки. Оставалось только набелить и нарумянить лицо согласно моде того времени да начернить брови. Коробочка с мушками, вещь также необходимая в конце прошло века, ждала своего часа.

Алексей Николаевич, хмурясь, примерил свой маскарадный костюм. Теперь он был точь-в-точь как важный сановник с фамильного портрета, какой-нибудь министр или даже канцлер, и Александра не преминула это заметить.

– Сдается мне, что все это мистификация, – покачал головой Алексей Николаевич, оправляя камзол. – Что-то не верится мне в добрые намерения государя. Похоже, он просто решил меня проучить.

– Ну так давай не поедем!

– Ехать надо, – твердо сказал граф. – Посмеяться надо мной никто не посмеет, а злословить все одно будут. Мне к этому не привыкать. Зато ты у меня красавица! Этого не смогут не заметить.

– Но ведь на мне будет маска, – лукаво улыбнулась графиня.

– Это очень удобно, когда визит должен остаться тайной. Для того, я полагаю, и придуманы маскарады. И никакая маска, дорогая моя, не способна скрыть твоей грации и замечательной фигуры. Что ж, посмотрим, чем все закончится. Будь готова, что на маскараде ты встретишь Соболинского, – предупредил граф.

«Как хорошо, что на мне будут маска и парик! – подумала Александра. – Я буду знать, что Серж там, но он не будет знать, что я на маскараде. Что я вернулась. И я смогу сдержать слово, данное Алексею Николаевичу».

Наконец назначенный день настал. Александра так готовилась к нему, что даже не заметила, как прошел декабрь. Главный ее праздник был впереди. Вечером, накануне шестого января, они с мужем прибыли в Царское Село. Аннета разместила чету Ланиных в доме своего старшего сына, хоть и не свободно, но вполне комфортно. Во дворце же шли последние приготовления к балу.

– Я в списке почетных дам королевы, – с гордостью сказала Аннета. – Вместе с императрицей.

– Какой королевы? – удивленно спросила Александра.

– Королевы Бобины. Маскарад решили сделать по примеру Франции, где есть традиция в Крещение печь пирог и заделывать в него боб. Кому он достанется, тот делается Королем Бобом. Он выбирает Королеву и назначает придворных. Король Бобов нынче граф Вильегорский.

– А королева?

– Россет, кто ж еще? – недовольно сморщилась Аннета. Видно было, что она ревнует к более успешной и заметной при дворе даме.

– Отчего же не Нелидова?

– Нелидова, как и я, в списке почетных дам. Государь всегда соблюдает приличия.

– Но в случае со Смирновой-Россет этого не скажешь, – тут же возразила Александра.

– А ты, ma che?re, никак остра на язычок! Те фаворитки, душа моя, которые пристроены, то есть, удачно выданы замуж, общественному мнению уже не опасны. А Нелидова девица, да к тому ж беременна. Теперь уже и заметно. Вот ее и прячут. Что ж, завтра и ты увидишь государя. Я беру тебя под свое покровительство. Танцевать-то умеешь?

Александра улыбнулась. Да вы ей только позвольте, танцевать! Дайте же услышать эту божественную музыку, вальс! Она только теперь поняла, как же соскучилась по балам. А тут не просто бал, а бал-маскарад! Раньше Александре не доводилось на них бывать, для дам Сен-Жерменского предместья, где они с мужем жили в Париже, это считалось недопустимым. Даже королевский двор не мог сравниться строгостью этикета с этим чрезвычайно замкнутым мирком истинных аристократов, славящихся не столько своим богатством, сколько снобизмом. Только на Венецианском карнавале графине Ланиной удалось, наконец, примерить маскарадный костюм, но то было празднество, вынесенное на улицы города, и для молодой женщины, решившей насладиться им сполна, небезопасное. Она окунула в это веселье лишь кончики пальцев, если так можно выразиться, да и то ее руки были в перчатках. Но теперь… Теперь она горела желанием узнать, что же такое бал-маскарад в России, в самом блестящем и светском ее городе, Петербурге.

… В огромную парадную залу с хорами графиня Ланина вошла в необычайном волнении. Кузина Аннета, похоже, решила не отходить от нее ни на шаг. Это покровительство Александру заметно сковывало, она не могла понять, чего хочет от нее знатная родственница. Она отметила, что на груди у Аннеты, с левой стороны, красуется усыпанный бриллиантами портрет императрицы. Это был знак отличия Головиной и особой милости со стороны ее покровительницы.

Официального приглашения у графа Ланина не было, но их беспрепятственно пропустили в покои гофмейстерины. Карета же осталась у подъезда, не обозначенного в списке, что само по себе уже было унижением. Публика съезжалась на бал согласно чинам, и то, что Алексею Николаевичу нельзя было, как прочим тайным советникам, прибыть к парадному подъезду, означало, что он им теперь не ровня. Александра слабо разбиралась в тонкостях дворцового этикета, но граф, прекрасно зная церемониал, нахмурился и долго расспрашивал Аннету: уверена ли она, что государь даст ему аудиенцию?

Зал был полон гостей. Александра слышала от мужа, что на больших придворных балах бывает по нескольку тысяч приглашенных, и что для высшей знати присутствие здесь обязательно, но при виде такого скопления дам и господ в маскарадных костюмах она все равно слегка потерялась. Разве возможно здесь быть замеченной? Просто танцевать – и то тесно! В глазах рябит от кружащихся пар! Александра вдруг почувствовала себя прежней деревенской девочкой, Золушкой, впервые попавшей на бал, под парадным платьем которой бьется доброе сердце простушки, замарашки при метле и грязных кастрюлях. Нет, не создана графиня Ланина для придворных интриг, напрасно муж возлагает на нее такие надежды.

Оркестр уже играл вальс, и у Александры невольно заныло сердце. Через прорези отделанной кружевом полумаски она вглядывалась в танцующих, пытаясь угадать среди них Сержа.

– Королевская семья, – шепнула Аннета, указывая на группу дам и кавалеров в особенно пышных маскарадных костюмах.

Александра почему-то подумала, что один из них государь. Самой же заметной из дам была невысокого роста, но необычайно изящная брюнетка. Судя по тону ее кожи и чертам лица, она просто обязана была быть брюнеткой! У нее был безупречный профиль и, кажется, большие красивые глаза. Лицо дамы было наполовину скрыто маской, а высокий парик венчала сияющая корона. Александра поняла, что это и есть Россети, королева бала. В ее движениях было столько величавости и поистине королевского достоинства, что Александра невольно позавидовала. Вот кого, должно быть, все здесь обожают!

В группе людей, окруживших Смирнову-Россет, выделялся тучный господин в огромном парике. Он выглядел так комично, что Александра невольно улыбнулась.

– Толстый, большой, жирный – рейт-паж королевы, – шепнула Аннета.

– Как-как?

– Его «придворная должность» на этом балу. В миру он комендант Царского Села, Григорий Захаржевский. Министры… Министр Неправосудия, он же принц Ольденбургский, министр Мира Чернышев, министр Публичных Мраков и Разноголосицы, министр Публичного Здравия, – продолжала перечислять «придворные» должности Аннета.

Александра уже откровенно смеялась.

– А это наши «выдающиеся» дамы, – ядовито улыбнулась Аннета. – Посольша царицы Чечевицы, Флора, Лунный Свет… Ведьмы, – злорадно сказала Головина.

– Ведьмы?

– Огарева и Чичерина. Ведьмы и есть.

– А та страшная дама? Тоже ведьма?

– Баба-Яга. Только это не дама. Это князь Волконский.

Александра звонко рассмеялась.

– Что ж, Гедеонов на славу постарался, – сухо сказала Аннета. – Директор Императорских театров. Он тоже здесь, в маскарадной должности Обер-канцлера Вселенских Беспорядков. Я рада, душенька, что сумела вас рассмешить.

– Скорее, Гедеонов.

– Погодите-ка, я найду вам кавалера, – с этими словами Аннета наконец от нее отошла.

– Алексей Николаевич, – просительно посмотрела на мужа Александра, – быть может, тур вальса?

– Молодые красивые женщины на балу должны танцевать, – вздохнул граф. – А их ревнивые старые мужья стоять у стены со своими возрастными родственницами и злословить на счет танцующих. Не беспокойся, мой друг, сейчас Аннета все устроит.

– Дозвольте предложить вам тур вальса, мадам?

Александра и не заметила, как к ней подошел кавалер в напудренном парике и расшитом золотом камзоле. Кажется, он был молод и, возможно, хорош собой, но на нем, как и на ней, была маска. Александра не успела выразить свое согласие, как ее тонкую талию обхватила сильная мужская рука, а дальше… Голова у нее закружилась, это было то приятное, чрезвычайно волнительное кружение, которое всегда охватывало ее во время вальса, и с которым были связаны, пожалуй, самые сладкие в ее жизни воспоминания.

Краем глаза она заметила, как муж о чем-то шепчется с Аннетой, и лица у них при этом взволнованные и загадочные. Александра заметила также, что и на нее смотрят. На то, как она летит по зале, запрокинув, словно под тяжестью напудренного парика, изящную голову. Вальсирование в таком наряде требовало определенной ловкости, пышные фижмы мешали, но с другой стороны, между дамой и кавалером не возникало опасной близости, которая была неизбежна на обычном балу. Потому и решено было не разучивать танцы прошлого века, ограничиться лишь нарядами. В конце концов, это ведь была только пародия на бал. Веселая святочная игра, полная сюрпризов.

– Вы изумительно… изумительно вальсируете… – шепнул Александре ее кавалер. Она почувствовала его горячий взгляд в самой ложбинке своего глубокого декольте, украшенного бархатной мушкой, и по телу разлился жар.

Это чувство было ею давно уже забыто. Она даже представила на минуту, что ее талию охватила стальная рука Сержа, что это он несет ее по сияющему паркету, словно ветер несет по волнам шхуну с расправленным парусом. Туда, к горизонту, где небо сливается с морем и в голубых просторах их ждет такая долгожданная, такая пьянящая свобода… Под толстым слоем румян щеки ее разгорелись, из груди вырвался гортанный смех. Не успел ее оставить один кавалер, как тут же подхватил другой. Александра, бесспорно, привлекла к себе всеобщее внимание.

– Могу поклясться, что я вас не знаю, – сказал ей очередной партнер.