Императорский отбор, или Его строптивое счастье

– Отвернись и не поворачивайся. И… Спасибо, что разбудила.

– Не за что, – тонко усмехнулась Хестер.

Она, заложив руки за спину, стояла лицом к окну и любовалась ярким небом. Таким же ярким, как в тот день, когда прорыв был закрыт.

«Почему я не рискнула тогда? – с отчаянием подумала Хестер. – Почему не сняла с него маску?»

– Я готова! – объявила Милида.

Вызвав проекцию часов, Хестер обеспокоенно покачала головой:

– Полчаса до завтрака, и лучше бы нам не опаздывать. Конфетка, место. Молодец, хорошая волка. Ждать!

Выйдя из комнаты, девушки попытались найти компромисс между приличиями и быстрым шагом: все же общий зал, судя по карте из брошюрки, был довольно далеко.

– Не нравится мне это, – процедила вдруг Хестер, когда внизу, в холле, им навстречу вышли несколько молодых лордов.

– Ох, – испуганно выдохнула Милида.

– Не дергайся, – жестко произнесла леди Аргеланд, – ты не одна.

Милида медленно выдохнула и перестала трястись. Хестер же ловко выступила вперед, так чтобы соседка оказалась за спиной.

– Леди, – один из парней выступил вперед, – мое имя Лувиан Антрам.

– Хестер Мерех, – спокойно произнесла леди Аргеланд, – и Милида из Ревнянки, моя подруга.

Не то чтобы леди Аргеланд уже считала Милиду своей подругой, но… Леди чувствовала подвох. А значит, у нее должны быть основания для полноценного участия в предстоящем безобразии.

"Зачем мне это нужно? – спросила она сама себя. – Затем, что отец никогда не поощрял жестокие игры мелкого дворянства. Промолчать и уйти равно тому, чтобы одобрить все издевательства".

Милида, не дыша, так и стояла позади Хестер.

– Я гонец любви и истинных уз, – с пафосом проговорил Лувиан. – Милида из Ревнянки, мой друг увидел в вас свою истинную пару. Позвольте представить, Ирвайл Легранье!

"Легранье, Легранье… Полузабытое нищее баронство в Предгорьях. Бросив своих людей, барон с супругой и детьми перебрались в столицу и служат тем, кто готов платить", – вспомнила Хестер.

От группы дворян отделился невысокий тонкокостный юноша. Его золотистые волосы были завиты в крупные локоны, глаза подчеркивала подводка, а на губах… На губах блестела помада.

«Какая гадость», – промелькнуло в голове Хестер.

– Душа моя, – мягко проговорил молодой дворянчик. – Сияние вашей печати ослепило меня.

Милида всхлипнула и уткнулась лбом в спину Хестер, которая, хмурясь, вспоминала количество детей барона Легранье. И гадала, как так вышло, что юноша идеально вписывается в самый главный страх соседки.

– Душа моя, почему вы плачете? Неужели вам неугоден благородный муж? – огорчился юноша.

И его друзья захохотали.

Милида же, не замечая ничего и никого, оплакивала свою жизнь. Хестер, чутко прислушиваясь к происходящему, просчитывала варианты. Как говорил старый граф: «Запомни, во дворце никто и никогда не бывает один. Уши и глаза есть и у мраморных стен, и у шелковой травы в парке. Наряжайся так, будто готовишься к большому приему, говори так, будто вокруг сотня свидетелей».

– Моя дражайшая подруга вне себя от чувств, – голос леди Аргеланд с легкостью перекрыл смех. – Клянитесь своей душой, кровью и магией, Ирвайл Легранье. Докажите, что именно вы истинная пара моей бесценной подруги.

Смех стих.

– О чем вы говорите, леди Мерех? С каких пор недостаточно слов благородного лорда? – строго проговорил Лувиан Антрам.

– Слов всегда недостаточно, – жестко произнесла леди Аргеланд. – Печать видна лишь мужчине, женщине же приходится довольствоваться клятвой. Так клянитесь же, лорд Ирвайл Легранье! В присутствии свидетелей вы назвали императорскую невесту своей истинной. Докажите, что вы не просто так посягнули на ту, что принадлежит Императору.

Насмешники немного побледнели, и Лувиан Антрам попытался спасти ситуацию:

– Не стоит так грубо говорить о невестах, леди не вещи, они не могут принадлежать кому-либо.

– Чаша выбора одарила Милиду из Ревнянки кольцом с искрой силы Императора, – Хестер скупо улыбнулась, – что это, как не принадлежность Ему? Итак, вы, Ирвайл Легранье, третий сын барона Легранье, заявляете, что узрели истинную пару в лице Милиды из Ревнянки. Принесите клятву и снимите кольцо с руки вашей истинной. В противном случае ваши слова не более чем издевательство.

Милида выступила из-за спины Хестер и подняла на Ирвайла заплаканный взгляд.

– Вам смешно, милорд? Мои чувства и страхи – это ваше развлечение?

– У грязи есть чувства? – Завитый и напудренный юнец вскинул бровь. – Сомневаюсь.

Он щелкнул пальцами, и напомаженный и изнеженный юноша исчез, оставив вместо себя высокого и худого мага. Короткая стрижка, глубоко запавшие глаза и горькая складка у уголках губ – младшему сыну барона Легранье было около двадцати трех лет, но выглядел он на все сорок.

– Значит, вы признаете, что все произошедшее было не более чем дурновкусной шуткой? – Хестер едко усмехнулась.

– Небольшой розыгрыш, чтобы показать юной селянке всю глубину ее заблуждений, – заюлил Лувиан Антрам.

– Я, Хестер Мерех, одна из невест Императора Элеарской Тройственной Империи, вызываю на дуэль чести тебя, Лувиана Атрама, среднего сына виконта Сенрин Атрама. Причина – оскорбление. Милида из Ревнянки – моя соседка, моя подруга, моя подопечная. Ее горе – мое горе, ее боль – моя боль, ее страх – мой страх.

Вскинув ладонь, леди Аргеланд затеплила на кончиках пальцев пламя истинных намерений.

– Я, Хестер Мерех, одна из невест Императора Элеарской Тройственной Империи, вызываю на дуэль чести тебя, Ирвайла Легранье, третьего сына барона Легранье. Причина – оскорбление. Милида из Ревнянки моя соседка, моя подруга, моя подопечная. Ее горе – мое горе, Ее боль – моя боль, ее страх – мой страх.

Ти-ши-на.

– Пламя истинных намерений, – Хестер едко улыбнулась, – не изменило свой цвет. Вы достаточно благородны, чтобы знать, о чем свидетельствует этот аспект колдовства?

– Ждите наших свидетелей чести, леди, – горделиво бросил третий сын барона.

– С нетерпением, – холодно проронила Хестер. – Идем, Милли.

– А-ага, – оторопело кивнула та. – Идем.

Каким-то чудом они успели к завтраку вовремя. Помощник распорядительницы встретил их у входа и проводил к небольшому отдельному столику, что прятался за пышным цветком, кадка которого доходила Хестер до середины бедра.

– Все в жизни относительно, – задумчиво проговорила леди Аргеланд. – С одной стороны, для нас нет места на виду, среди иных благородных леди. А с другой стороны, мы скрыты от лишних глаз. Милли?

– Мы правда друзья? – тихо спросила та, добела стискивая пальцы.