Девушка с Рублёвки. История о любви в забавных обстоятельствах

– Ну, знаешь, – покрутил головой хозяин, – ремонт нынче столько тянет, что ты тут у меня пару лет за квартиру платить не будешь…

– Да ладно, – изумилась я. – зачем такой дорогой ремонт? Косметику сделаем, и всё.

– Давай, ты ещё коммуналку будешь оплачивать? И договорились! А?

Я подумала ещё пару минут и кивнула:

– Договор составляем?

– А как же! Давай, я составлю, у меня образец есть, Витьке скину – подпишешь, его печатью заверим, сойдёт.

Было видно, насколько хозяин квартиры обрадовался. Ну конечно, самому не надо с ремонтом хлопотать, за него всё сделают. И квартирку станет продавать – всё подороже получится. Ишь, сияет, рад, что нашлась чудачка, которая берётся разгрести эти авгиевы конюшни. А что делать? Возвращаться в Бибирево? Ну уж нет!

– Тогда ключи давай, я обживаться буду, – протянула я руку.

– Ты это, ты не думай, здесь вообще-то район хороший, – сказал мой квартиросдатчик, отдавая ключи. Радости в голосе поубавилось, появились нотки смущения. Видимо, всё-таки проняла ситуация – приличный хозяин в такой дыре собаку не поселит. А тут не собака, – женщина жить собирается.

– Лес радом и вообще…

– «И вообще» – это хорошо, – кивнула я, пряча ключи в сумочку. – Хотя, если честно, всё ещё в шоке от такого убожества. Не в Капотню ведь ехала, —на Рублёвку!

– Да посбесились вы все с этой Рублёвкой! – хлопнул себя по ляжке хозяин квартиры, возмущённо колыхнув пузом.

– Тут полдома – бараки расселённый, сплошной люмпен пролетариат. А газеты раструбили почём зря, будто на всём Рублёвском шоссе – сплошь коттеджи да пентхаусы. Я, вон, кредит в банке взять пытался, триста тысяч рублей и надо-то был всего. А они, знаешь, вопросы всякие задают: где проживаете, есть ли автомобиль, женаты ли. А я ведь сейчас здесь прописан, ну и сказал им адрес по прописке. И про жену сказал, и про «Ладушку» свою двенадцатой модели. И что ты думаешь? Перезванивают эти козлы и заявляют: не может человек, проживающий на Рублёвке, иметь отечественный автомобиль. Вы что-то недоговариваете. И отказали в кредите, представляешь?

– Так ты бы им объяснил про люмпен пролетариат, – улыбнулась я.

– Да ну их в задницу, последний банк, что ли? – махнул рукой хозяин, успокаиваясь. – Я в другом взял. А эти пусть сидят, карту Москвы учат. Дойдёт, может быть, что Рублёвское шоссе от Кунцевской начинается, везде сплошь нормальные народные многоэтажки. А коттеджи эти возле МКАД и за МКАД стоят…

Он ещё раз махнул рукой и неожиданно сменил тему:

– Слушай, насчёт ремонта мы тоже договорились, да, что ты скромненько делаешь? В договоре пишу, что ты год живёшь и оплачиваешь коммуналку. Чтобы потом без претензий, да, что я тебе что-то должен…

– Пиши. Я всё по минимуму сделаю, чтобы в этой твоей халупе хотя бы жить можно было.

– Понял. Ну, я пойду? Мне тут ещё в одно местечко успеть нужно. А ты тут хозяйничай, что надо – бери, что не надо – выбрасывай.

– Ладно, – кивнула я. Значит, товарищ Пенкина ещё мне и разгребание папашиного хлама оставляет. Блин, вот умеют же мужики за счёт женщин устраиваться!

Хозяин убитой квартиры на Рублёвке исчез, а я посидела в раздумьях ещё минутку и пошла по новой осматривать доставшиеся мне «хоромы». Так, в шкафу есть кое-какое постельное бельё, пара стареньких, но неожиданно чистых полотенец. На полке несколько книжек-«покетов» – какие-то боевики, судя по душераздирающим обложкам с окровавленными ножами и трупами полураздетых блондинок. Неужели папаша-алкаш почитывал в межзапойные периоды? Или сынок-наследник успел натащить, когда тут насчёт ремонта задумывался?

А мне с чего ремонт начинать? С кухни, наверное! Я отправилась ещё раз прикинуть масштабы бедствия. Так, потолок белить, а лучше всего – заклеить. Есть такие панельки потолочные. Чисто получается и нарядненько. Обои какие-нибудь простенькие поискать, возле раковины – виниловые наклеить. Саму раковину тоже где-то надо искать… И подставку под неё… И шкафчик бы для посуды не помешал. Кстати о посуде, она тут имеется?

Я осмотрелась. Какая-то посуда жила на подоконнике: несколько тарелок, кастрюлька, пара бокалов, ложки-вилки-нож торчат букетом в пол-литровой банке. Так, а в холодильнике что?

Холодильник, допотопный ЗИЛ, зарычал мотором, то ли приветствуя, то ли отгоняя. Его белая дверь с массивной ручкой скрывала пустые недра с ледяной бородой, наросшей из морозильника, и килькой в томате, усохшей в консервной банке. Судя по степени усохлости, бынку вскрывали в незапамятные времена. Не исключено, что ещё при жизни папаши-хозяина. М-да, может быть, с этого и начать? С мытья холодильника? Только как воду набирать? Может быть, в ванной, в ведёрко? Ведёрко в ванной есть?

Ведёрка в ванной не было. Зато были два плоских тазика и горка грязной посуды: кастрюля, сковородка и несколько тарелок. Они стояли на реечной подставке, положенной поперёк ванны. И, судя по всему, стояли давно: пригоревшая картошка в сковородке покрылась чёрной пушистой плесенью, остатки кетчупа в тарелках присохли намертво.

– Знаешь что, Серёга, а вот это уже свинство, – возмутилась я вслух и пообещала себе, что за уборку квартиры слуплю с него дополнительно. А то, ишь, устроился. Развёл тут грязь и рад, что нашлась желающая в ней копаться!

Я открыла кран с горячей водой – о, смеситель исправный, хорошо! – и стала наблюдать, как съёживается, намокая, чёрная пушистость в сковородке.

М-да, при другом раскладе ноги бы моей в этой помойке не было, ни на минутку бы не задержалась! А тут выбирать не приходится – либо остаюсь в этой, с позволения сказать, квартире, либо продолжаю делить быт с бригадой чувашей из Саранска. Либо возвращаюсь к маме в Челябинск. Хотя там Углов, и это тоже не вариант.

Интересно, чем же я так Бога прогневила, что он мне сплошь проверки на вшивость устраивает? Или это Углов там ярится, а у меня тут в Москве всё через пень-колоду идёт? Стоило вспомнить Углова, как я будто увидела его чёрные от злости глаза и снова услышала слова, которые он в тот раз говорил. Говорил, будто камни в меня швырял: «Ты без меня никто. Ты ведь – полное ничтожество. Единственное, на что ты сгодишься в этой своей Москве, так это мыть подъезды и убирать помойки. С твоей внешностью и убогими способностями тебя даже в приличные проститутки не возьмут! Если только в шлюхи привокзальные». Я, конечно же, хвост задрала пистолетом, – мол, не обольщайся дорогой, иди в задницу, я не пропаду. А вот теперь, когда всё так странно закрутилось, нет, нет, да и вспомниться его рожа перекошенная. Будто накаркал, паразит.

Я прикрутила кран и оставила сковородку откисать. Чайку попить, что ли? Вроде бы, на подоконнике коробка стояла с чайными пакетиками, а на плите – чайник закопчённый… Чайник оказался не только в копоти, но и в жирном кухонном налёте. Пришлось отдраивать по-быстрому мелкой солью, и лишь потом ставить на огонь. Зато найденный на подоконнике бокал оказался чистым. Правда, слегка щербатым, но это так, мелочи. Откинувшись к стене и покачиваясь на кривенькой табуретке, я ждала, пока закипит чайник и прокручивала в голове события последних недель.

Или месяцев? Это смотря откуда начинать отсчёт. Если месяцев, то с того момента, как я поняла, что Углов меня водит за нос. Дурит самым элементарным образом. Партнёр по бизнесу, ё-клмн! Я и бизнес-то этот начала с его подачи – мол, дело верное, заработаем с тобой по-крупному. А заработать ой как хотелось! На квартиру новую, чтобы не тулиться в нашей двушке с мамой и Никиткой в смежных комнатах. На дачку приличную, чтобы Никитку на лето вывозить. Да и вообще, на жизнь.

Интересно, чем же он меня взял, Углов-то? Наверное, уверенностью своей. Ну и к крепкому мужскому плечу хотелось притулиться, не без этого. Притулилась. Отдала ему всё, что скопились за четыре года. Причём львиная часть этой заначки образовалась от продажи папиного «москвичёнка», что я получила в наследство. А Углов на мои сбережения набрал товару – порошков всяких, мочалок для посуды, шампуней, пасты зубной. И начали мы в своём Челябинске сетевой маркетинг организовывать. Шустрых тёток собирать, товар этот им продавать и учить, как его дальше втюхивать.

Хотя про втюхивать, это я от обиды говорю. Если честно, хороший был товар. И шампунь классный – от него волосы неделю шёлковые, не то, что от этих хвалёных, из рекламы, – через день сальными прядями виснут. И зубная паста супер-полезная, я ею на раз стоматит на языке вылечила. И порошок какой-то особенный, безопасный, никаких аллергий, и расход – чайная ложка на стиральную машинку. Пачки порошка хватает на полгода. Правда, и стоило это великолепие неслабо, но всё качественное, без обмана. Так что мы с Угловым организовывали своих тёток, они разносили товар по знакомым, попутно агитировали их вступать в нашу сеть… Короче, где-то через полгода у нас с Угловым была сформирована вполне приличная пирамида, и мы были на её вершине. Я собирала свои проценты, вела учёт баллам, распределяла бонусы по всем уровням. А Углов мотался в Москву за товаром.

Самое интересное, что таких уж больших-огромных денег я тогда не видела. Да, были виртуальные бонусы, да причитались мне какие-то суммы с тремя нулями. Но выдавал их мне Углов понемногу, уговаривая оставить деньги в обороте и дать им подрасти. Давала я так ещё месяца четыре. И деньгам подрасти, и Углову мне голову морочить. Как под гипнозом была, честное слово! А может быть, и была. Он как обнимет, как поцелует, как проведёт по спине ладонью – все цифры из головы врассыпную. И думать хочется только о том, что всё у нас хорошо и до абсолютного счастья – рукой подать. А потом мама мне сказала, что Углов кралю себе завёл. Что у Светланы Леонидовны, которая у них в библиотеке в зале абонементов работает, мама живёт в Металлургическом районе. И что в мамином подъезде недавно квартиру купили однокомнатную. И живёт в ней девица одна смазливенькая. И что она, Светлана Леонидовна, недавно ездила к матери, и видела, как Углов с этой девицей под ручку в квартиру заходил. «Ты представляешь, она мне так и сказала: „Похоже, погуливает ваш зять, Ольга Николаевна“. Вот ведь стыд какой!»

На самом деле Углов не был мне мужем, по крайней мере, официально. И маме зятем не был. Я даже толком к нему и не переехала, так, неделю у него ночую, неделю дома живу. Но маме так хотелось видеть меня с устроенной личной жизнью, что она носила в библиотеку фотографии и хвасталась внуком и зятем. Фотографии были не совсем семейные, – мы как-то втроём выезжали за город, я, Углов и Никитка, делали шашлыки, фотографировали друг друга. Но мама всё равно хвалилась. Вот глазастая Светлана Леонидовна физиономию Угловскую и запомнила.

Я тогда маму успокоила, мол, может, обозналась твоя Светлана. Или, может, по делу Углов заходил. А сама адресок запомнила и по нашей базе сетевиков проверила. У меня, кстати, с адресами там всё чётко было: новички товары по почте получали, в офис могли только высокоуровневые бригадиры зайти. И выяснила, что адрес в базе есть. Что проживает по этому адресу Севастьянова Елена Ивановна двадцати лет от роду. Что пришла она к нам в структуру три месяца назад. А адрес сменила с месяц всего. Потом посмотрела я место этой Севастьяновой в пирамиде – и обомлела. Углов её на один уровень со мной поставил, и часть моей сети на неё перекинул. То есть получилось, что почти треть моих агентов, которых я полгода собирала, обучала, натаскивала, уже месяц кормят Елену Севастьянову!

А потом я полезла смотреть активы. Право подписи банковских документов хоть и у Углова было, а я к бухгалтерии отношение и не имела, но пароль для банк-клиент знала и в проводках соображаю. Влезла, посмотрела обороты за последние два месяца, и совсем кисло мне стало. Вот они, полтора миллиона, ушли перечислением в ООО «Город». А вот и квартирка, стоит на балансе как основное средство. Типа, офис мы прикупили. Вот ведь гад, а? Я, значит, терпи, денежки из оборота не вынимай, пусть растут, а он своим… прелестницам квартиры покупает!

Плохо мне тогда стало. Так плохо, что решила я завязывать с этим бизнесом. И с Челябинском завязывать. И с Угловым. При первой же возможности стала вытаскивать наличность из оборота, долю свою из бизнеса вынимать. Успела собрать совсем немного, когда Углов заметил мои манёвры и устроил разборки. Ну, я ему и выдала. И про квартиру для любовницы, и про враньё наглое и про то, что не пошёл бы он куда подальше со своим сетевым маркетингом, а я уезжаю в Москву. Там я быстрее себе на квартиру заработаю. Себе, а не его поблядушкам. Короче, поцапались мы с ним по-чёрному. И этот паразит, мало того что мою часть прибыли к рукам прибрал, ещё и облаял меня напоследок. Вон, до сих пор икается.

Здесь, в Москве, всё тоже пошло как-то по-дурацки. Хотела устроиться на работу по основной своей специальности, – я ведь, вообще-то, инженер-строитель. Только на стройках сроду не работала, в стройуправлении сидела личным помощником руководителя. Документы печатала, праздники для народа организовывала, мероприятия всякие. С лёгкой руки начальника своего, Иван Иваныча, компьютер освоила – он меня специально на курсы посылал. Платил только маловато, оттого я в сетевой бизнес и кинулась.

Ну так вот, принялась я тут в Москве по объявлениям звонить, кому секретарша требуется. Да всё невпопад: то строго москвичка нужна, то не старше тридцати и чтобы внешность модельная, то со знанием специальных программ по документообороту. Пару недель ходила, радовалась, что жильё удачно нашла – сняла через агентство комнату в Бибирево. Квартира оказалась коммунальной, на два хозяина. Хозяин моей комнаты помер, и его брат решил квартирантов пускать, просил девять тысяч рублей в месяц. Хозяйка второй комнаты в квартире не жила и тоже её сдавала. Когда я заселилась, моими соседями была супружеская чета из Донецка. Спокойные вменяемые люди, чистоплотные и тихие, они меня не напрягали и не беспокоили. Мало того, Галка, так звали соседку, видя безуспешность моих поисков, даже предложила похлопотать за меня в своей фирме. Мол, там как раз штат набирают. Начнёшь с рядовой работницы, со временем дорастёшь до бригадира. Она, Галка, вон, за три месяца всего доросла. Деньги хорошие платят, тысяч по двадцать у рядовых получается, у бригадиров – тридцать. Когда я узнала, чем её фирма занимается, хохотала как ненормальная. Клининговая компания! Уборка помещений! Получается, в уборщицы меня Галка звала! Уборщица с карьерными перспективами. Привет от Углова!

Видимо, шок от такого совпадения что-то сместил у меня в голове, и я, отложив Галкин вариант трудоустройства на самый крайний случай, решила смотаться в московский офис компании, чью продукцию мы с Угловым так хорошо двигали в Челябинске. Тем более что адрес в мозгу засел намертво.

Правда, я почти заблудилась на незнакомых улицах в получасе ходьбы от метро «Петровско-Разумовская», и только упрямство заставило меня приставать с расспросами к прохожим, которые вывели-таки меня на нужный переулок. И уж не помню точно, на что я надеялась, но то, что увидела в офисе, разочаровало меня абсолютно. Длинный коридор и два окошка. В одно нужно называть свой регистрационный номер и отдавать деньги. Из второго получать товар. И по всему коридору – очередь из дилеров.

Не знаю зачем, но я встала в эту очередь за пожилой ухоженной дамой лет пятидесяти. Она явно маялась этим стоянием, переминалась с ноги на ногу, дождалась, пока за мной встал коренастый парень в кожанке и вдруг предложила:

– Пойдёмте, покурим?

Вообще-то я не курю, но стоять в коридоре было ещё хуже. Да и незнакомка мне понравилась, и я решила составить ей компанию. Во дворике здания, где размещался офис, нашлась подходящая скамейка, мы плюхнулись на неё, с наслаждением вытянув ноги. Я вытянула ноги в чёрных штанинах и мягких туфлях без каблука, гудящие от беготни. Она – затянутые в чулки и обутые в модные туфли на шпильке и, видимо, гудящие от топтания в очереди.

– Зря я сегодня пришла, забыла, что среда – день региональных дилеров, – сказала женщина и протянула мне узкую голубую пачку сигарет.

– Спасибо, – отказалась я, – я не курю. Я просто так вышла, за компанию.

– Меня, кстати, Татьяной зовут, – кивнула дама и прикурила от изящной золотистой зажигалки.

– Лариса, – представилась я.

– Вы тоже из региона? – Татьяна выпустила дым в сторону, чтобы не попадать на меня.