Евпатий: Дак другие их видали.
Лучше б от греха подале.
Кульбач: А ты Бог, чтоб всех судить,
Сортировку проводить?
Ты свой лес вон сортируй,
А с людьми не озоруй!
Хошь поспорить со Всевышним?
Этим делом никудышним
Не срамись и не греши.
Бабьи козни хороши!
Евпатий: Только ль бабы говорят!
Кульбач: С болтунами стройся в ряд.
Смысл у правды половинный.
И в тюрьме порой безвинный
Годы мается, сидит
И считается бандит:
На него указано,
Хоть и не доказано.
А в святой обители
Прячутся грабители.
Видел – допускаются!
Хорошо, коль каются,
Ну а если с тем, чтоб скрыться?
Эх, у кажного корытца
Кормятся и те, и эти —
Хоть виновный, хоть в ответе.
Расставшись с Евпатием, Кульбач с досадливым недоумением подумал, как порой легко и бездумно люди верят в разные гнусные наветы и невообразимую чушь, изобретаемую местным бабьём, не озаботившись хоть чуточку напрячь мозги. Почему-то хорошие действия или известия всегда подвергаются сомнению с подозрением скрытого умысла.
Кульбач: Если б кажный был герой,
А хотя бы и второй,
Жили б все среди геройства.
А как нет – одно расстройство.
* * *
Хочу прервать своё знакомство с Посадом и замечательными посадцами, ненадолго заглянув в дом Повели?хи, где как раз назревала небольшая перепалка между хозяйкой и старой служанкой Евдо?сией, а попросту До?сей.
Вдовушка Повели?сия, или Повелиха, как звали её на Посаде, тоже готовилась отправиться на ярмарку с продажей своих изделий. Занималась Повелиха ковроткачеством, и даже владела несколькими станками, за которыми трудились нанятые деревенские девицы.
Всё бы у неё шло хорошо да гладко, если бы вдовица не пристрастилась к выпивке. Так уж получилось, что местные вдовушки, снедаемые мечтами о новом замужестве, каждая по-своему переносила своё вдовствующее положение: Евлоха худела, Марефа толстела, Светлина превращалась в неприступную гордячку, а Повелисия впадала в запои.
Возрастом Повелиха уже перешагнула тридцатилетний порожек, но не достигла срока, пугающего всех без исключения женщин каркающим словом сорок.
Сегодняшний день Повелиха начала с того, что решила сдать в лавку на продажу один из ковров, надеясь выручить за него какие-то деньги, дабы иметь средства нанять возчика, который отвёз бы её с приготовленными к продаже коврами на ярмарку в Крутояры.
Однако, день с утра не задался. Когда она появилась в лавке Вилизара с местным дурачком Ирошкой, несшим за ней ковёр, перекинутый через плечо, лавочник заявил, что ему сейчас некогда заниматься такими делами, так как он спешит в дорогу. Вот в другой раз – будьте любезны, милости просим!
В лавке Юхтая Повелиху тоже ждало разочарование. Тот готов был взять ковёр к реализации, но платить сразу всю сумму не собирался, да и аванс предлагал такой мизерный, что ни о каком найме извоза даже думать было нечего.
Юхтай: Нету у меня деньжат!
Сам безденежьем зажат.
Все берут под запись в долг,
И таких должа?лых – полк!
Небольшой аванс всё ж дам.
Можа вскорости продам,
Сразу выплачу сполна.
Повелиха: Мне сейчас деньга нужна.
Думашь, чё я хлопочу?
Я ж на ярмарку хочу!
У меня изделий – воз!