Второй шанс

– Это район Разгуляевки. Там находился большой шарикоподшипниковый завод. В этом районе давали рабочим квартиры. Завод закрылся, многие остались без работы, устроились кто где смог, – пояснила словоохотливая пожилая женщина.

Саша вышла на остановке. Здесь она не была ни разу, просто не пришлось. Даже не подозревала, до какой степени разрухи могут дойти здания без ремонта. Превращенный в развалины остов завода преобладал над этой окраиной города. Огромные цеха разбитыми окнами, как слепые, смотрели на такие же обшарпанные дома и разрушенную в ямах дорогу. В голову полезли кадры военной кинохроники. Стена, когда-то огораживающая территорию завода, осыпалась в нескольких местах. Сквозь дыры виднелся заводской двор, заросший бурьяном. Чуть в стороне от предприятия стояли штук шесть пятиэтажных домов с облупившейся краской и отвалившейся от стен штукатуркой. По улице обогнав Сашу, проковылял, а не проехал автомобиль. Из-за угла дома вылетела ватага мальчишек. «Лесная 6» увидела она табличку на здании. Двор возле дома на удивление оказался уютным. Вокруг пятиэтажки росло много высоких старых деревьев, преимущественно платанов и тополей. Под их тенью располагались качели, детская горка и песочница с грибком. За деревянным столом на лавочках сидели мужики, и пили пиво. Возле самого дома на некрашеных скамейках восседали старушки. Плачевно смотрелись клумбы с чахлыми кустами роз. Волейбольная площадка с порванной сеткой и ржавый автомобиль, брошенный у подъезда, тоже не украшали двор.

Саша остановилась возле бабулек.

– Здравствуйте. Подскажите, в каком подъезде живут Стасовы?

Бабушки встрепенулись, как стая испуганных ворон, одна, видимо, самая бойкая ответила:

– В этом. А на чой они тебе? Алкаши треклятые!

– Нужно, – коротко ответила она и поблагодарила старушек: – Спасибо.

Подъезд поразил убогостью. На первом этаже резало глаза от аммиачного запаха мочи. Мусор валялся на ступеньках и лестничных площадках: окурки, пивные банки, бутылки, фантики от конфет, обрывки газет. Стены давно не красили, серая краска облупилась и висела лохмотьями. Лестничный пролет на втором этаже был почему-то закопчен, ступеньки выщерблены. Саша, зажав нос, быстро поднялась на четвертый этаж. Нажала на кнопку звонка у обычной деревянной двери в квартиру № 26. На её звонок никто не вышел. Тогда она постучала рукой, потом ногой – безрезультатно. Подождала немного и снова надавила на звонок. Дверь наконец открылась. На лестничную площадку, шатаясь, вышла совершенно пьяная женщина. Она оглядела гостью и прошипела:

– Что тебе б…. надо? Головой постучи!

Оторопевшая Саша, молча, взирала на худое, грязное, отвратительно пахнущее существо, в котором с трудом угадывался женский пол. На девушку, пытаясь сфокусировать взгляд, уставились два мутных глаза. Жуткое создание запустило руку в грязные седые волосы и стало яростно чесать голову.

– Стасовы здесь живут? – выдавила из себя Саша, боясь нечаянно прикоснуться к чему-нибудь.

Женщина прекратила чесать немытую голову и перешла на тело.

– Здеся, а тебе чего надо?

– Я насчет Вани…, – тихо сказала гостья, уже понимая: глупо спрашивать, почему никто не посещает Ивана в больнице?

– Погодь! Ты его девка. Твои фотки висят у него в комнате. Вот скажи, почему он не уважает своих родителей?

Подобие женщины икнуло. На Сашу дохнуло перегаром. Существо ответило на свой вопрос.

– Обнаглел сынок. В комнату замок врезал. И младшенького тому же учит: не почитать мамку, их родившую, – она всхлипнула и размазала слёзы по лицу. – Спасибо старшенький Захарка, кровиночка моя, поучил чуток Ваньку, – женщина захихикала, видимо вспоминая это учение. – Захарушка эту дверку-то враз выбил. Дал родителям полечиться.

– Ваня не давал вам лекарство, – изумилась Саша.

– Вот и ты поняла! Нечего жмотничать. Родной мамке и отцу денег пожалел. А кто его кормил, поил, ночей не спал? У него даже на пиво не выпросишь! Скряга! И в кого такой уродился? – женщина задумалась. На лбу собрались глубокие морщины.

Одна гримаса на её одутловатом лице сменяла другую. Она переступила с ноги на ногу. Пошатнулась. Ухватилась за дверной косяк. Беззубый рот раскрылся, хозяйка квартиры попыталась изобразить улыбку. Сашу передернуло от омерзения: жуткая ухмылка мало походила на человеческую улыбку.

Она наконец догадалась, что Иван не дал родителям денег на выпивку, старший брат выбил дверь в его комнату и забрал деньги. Вряд ли Ваня отдал их добровольно, поэтому Захар избил его.

– Слышь, девонька, у тебя не будет стольника. Дай. Здоровье надо поправить. Надеюсь, ты не жадюга, как Ванька. И это… – она прилагала все усилия, пытаясь вспомнить, – может, невестушкой будешь. А со свекровкой отношения лучше не портить. Правда, же?

Саша открыла сумку и достала из кошелька все, что у неё было, оставив только на проезд в маршрутке. Она протянула собеседнице двести рублей.

Та жадно схватила и отступила в сторону.

– Проходи. Глянь в Ванькиной комнате одежку, может ему в больничку что-то нужно. Я бы сама свезла, но болею.

Саша нерешительно перешагнула через порог.

– Зови меня тётей Светой. Да не трясись ты. Проходи.

Она направилась к мужчине, похожему на бомжа. Тот сидел на стуле, положив голову на замызганный стол. На этом предмете мебели красовалась целая батарея пустых бутылок из-под пива и водки.

– Илюха, вставай! Живем. Будущая невестушка подлечиться дала.

Услышав волшебные слова о лечении, бомж поднял голову и Саша вздрогнула. Мужчина, несмотря на беспробудную пьянку, сохранил благородные черты лица. У него оказались красивой лепки губы, густые волосы, высокий лоб, прямой нос и подбородок с ямочкой. Ваня являлся копией этого алкоголика. Бомж поднялся на ноги, и стало ясно, что он высокого роста. Мужчина молча забрал деньги у жены. Шатаясь, побрел к выходу.

Саша оглядела квартиру. Почерневшие обои в мутных потеках делали помещение тёмным. Серые от пыли занавески на окнах не помнили стирки. Два засаленных дивана и стол с бутылками довершали обстановку. На полу лежал ковер, ставший от грязи непонятного цвета. Всюду валялись заплесневелые остатки еды, окурки и осколки разбитого стекла. Заметив потрясённый взгляд гостьи, женщина попыталась оправдаться:

– Никто не помогает, а я одна не успеваю.

Они стояли в большой комнате, две двери, видимо, вели в следующие.

– Иди сюда, – позвала её тётя Света, показывая на дверной проем. Сама дверь висела на одной петле.

«Господи, как он живет здесь с этими вечно пьяными людьми?» – ужаснулась Саша.

Её мутило от застарелого запаха вони. Она вошла в комнату Ивана. Даже разоренное помещение выглядело чистым и опрятным. На окне висела белоснежная тюлевая занавеска. Две узкие кровати, заправленные по-солдатски, стояли вдоль стен. У окна большой письменный стол. В углу компьютерный на нем лежал разбитый ноутбук. Широкий трёхстворчатый шкаф открыт, часть вещей вывалена на пол. Все ящики столов и шкафа выдвинуты.

«Деньги искали, – поняла она. – Вот почему он всё время работал. Кто ещё жил в этой комнате?»

– Тут две кровати…

– Младшенького Ромки. Ванька и его против родителей настроил, – пожаловалась тетя Света. Только Захар, – в её голосе послышалось тёплые горделивые нотки, – не даст папку с мамкой в обиду.

– Ваню он избил? – уточнила Саша.

– Так уж и избил… Поучил маленько, – её голос стал визгливым, а взгляд недобрым.

– Немного, – возмутилась гостья. – Перелом рёбер, сотрясение мозга, ушибы – это, по-вашему, поучил немного. – Она чувствовала к этой опустившейся мамаше такую сильную ненависть, что она, словно кислота, обжигала горло. – Вам не жалко своего сына?

Женщина ощутила эту ненависть, отступила от Саши и зло прошипела:

– Бери, что надо и вали отсюда! Умная нашлась. Родители, небось, начальнички? А нас работяг в нищету толкнули. Илюха передовым считался, а когда завод закрыли, полторы тыщи человек на улицу выбросили. Где такие, как ты, были? Осуждает она! А ты поживи, как мы, тогда поглядим, во что превратишься!

Она напирала на Сашу, дыша перегаром. Гостью замутило от запаха немытого тела и гнилостной вони изо рта женщины. Саша отступила и быстро оглядела вещи. Положила в пакет футболку, спортивные брюки, носки, чуть покраснев, добавила пару выглаженных трусов. На подоконнике заметила свою фотографию. Улыбка тронула губы.

– Мать! – послышался чей-то грубый прокуренный голос.

– Тут я, – с готовностью ответила женщина.

– Мать, трубы горят, дай чего-нибудь!

– Сейчас, сынок, батя в магазин пошёл, – она облизнула синие губы.

Раздался грохот, будто что-то упало. Послышался отборный мат. В большую комнату из коридора ввалился мужчина, одетый только в спортивные штаны. Его грудь и руки покрывали татуировки. Он отдаленно походил на мать. Крупная голова, большой нос, квадратная челюсть и близко посаженные маленькие глазки, которые сейчас с любопытством рассматривали незнакомую девушку.