Синие брызги

– Нет, совсем рядом.

– Надеюсь, мне ничего не грозит, – я нервно поерзала на стуле.

– Пойдем, сейчас сама все увидишь, – он поднялся и протянул мне руку.

От кофейни мы прошли еще метров сто – сто пятьдесят и остановились возле какого-то забора. Вернее, в глубине стояло какое-то полуразрушенное здание из красного кирпича, небрежно прикрытое разрисованной тканью, а забор плотно, от стены до стены соседних домов, загораживал эти руины.

– Что это? – я кивнула в сторону постройки.

– Насколько я знаю раньше здесь стоял дом какого-то то ли купца, то ли помещика. Это он построил здесь все эти купола, как в готическом замке. Видишь, один сохранился? Сейчас эти развалины собираются сносить и построить что-то другое.

– А отреставрировать?

– Вряд ли. Скорее всего, просто снесут и все. Возможно, вместо него влепят что-то современное.

– Ну и почему мы сюда пришли? – я огляделась по сторонам. Людей практически не было и мне стало как-то неуютно.

– Я хочу тебе показать кое-что. Тебе точно понравится, тем более ты художница. Только ты должна мне довериться. Ладно?

Я почти не видела его лица – он стоял в густой тени, и прочитать его выражение не могла. Несмотря на явный абсурд происходящего – я его совсем не знаю, первый, ну ладно, второй раз вижу, во мне зашевелились какие-то авантюрные жилки, граничащие с идиотизмом. Почему-то вспомнилось воровство соседских яблок с бандой таких же, как я, восьмилеток на даче. Нас тогда здорово наказали, но, тем не менее, тот щенячий восторг от собственной безумной крутости запомнился на всю жизнь.

Я согласно кивнула.

– Сейчас я перелезу через забор, а потом ты следом, видишь – эти выступы, вот на них нужно ставить ноги, а я тебя потом поймаю, на той стороне. Хорошо? Справишься?

– Не учи меня лазить по заборам. Но если что – будешь должен мне новые джинсы, – адреналин однозначно ударил мне в голову.

Дима практически перепорхнул через забор и застыл с другой стороны. Его зрачки (наконец на него теперь падал свет) были по пять копеек.

– Давай теперь ты, не бойся, я поймаю.

Только я собралась поднять ногу, как на улице показался какой-то мужчина. Я сделала вид, что просто копаюсь в своей сумке.

Когда он скрылся из виду, я глупо хихикнула, и обеими руками ухватилась за прутья. Поднявшись за забор, мне оставалось только спрыгнуть. Дима подошел вплотную и вытянул руки.

– Дай мне сначала одну руку, потом вторую. Аккуратно, не торопись.

Я протянула руку. Наверное, от усердия он настолько сильно ее сжал, что мне стало больно.

– Не так сильно. Я сама. Я держусь.

Потом я оторвалась от перекладины, вскинула вторую руку и приземлилась на землю.

Он довольно засмеялся.

– Теперь иди за мной и не отставай.

Я просто кивнула головой. А вот сейчас я чувствовала, что я – глупый агнец, которого ведут на заклание. Но деваться было уже некуда.

7.

Мы пошли по тропинке, Дима шел впереди – я за ним, стараясь смотреть себе под ноги. Мы почти вплотную подошли к зданию, как тропинка сделала неожиданный крюк и стала спускаться к каким-то кустам, трава стала выше, и идти стало сложнее. В темноте я совсем не разбирала дороги, опираясь только на свои ощущения и периодически спрашивала – долго еще?

– Сейчас. Еще немного. Давай руку.

«Да, сейчас он меня тут задушит и закопает, и буду я вечно гнить в этой земле, и никто никогда меня не найдет. И даже искать не будет. Может когда-нибудь, лет через триста, мои косточки отроют и поставят здесь даже не памятник, а так, отметину – вечный символ вселенской глупости».

Я по—прежнему смотрела вниз, ругая себя и свое безрассудство последними словами, как услышала впереди его голос:

– Все, мы пришли, смотри.

Я поравнялась с ним, подняла глаза и ошарашенно выдохнула:

– Какая красота!

За кустами находилась небольшая площадка, видимо это место также было частью этой то ли галереи, то ли заднего дворика старого дома.

В центре этой площадки росла кряжистая огромная ива, корни которой частично были на поверхности, переплетясь в странную конструкцию в виде природной, пологой скамейки с самой настоящей спинкой и подлокотниками. Такое вот чудо природы. Но этого всего мы бы никогда не разглядели в темноте, если бы не потрясающий вид, который открывался сразу же за площадкой, где росло дерево.

Почти сразу за ивой был обрыв, резкий спуск к реке, которая широкой извилистой лентой тянулась к горизонту. Черная, отполированная гладь водной артерии. А берег напротив был накрыт большой кружевной шалью из нитей-дорог и бусинок-домов, которые были сплетены в сложные городские узоры. И всю эту ошеломительную красоту обрамляла плеяда огоньков – фонарей вдоль реки, которая прочертила по воде белые полосы-отражения.

– Это так красиво, – я пыталась запомнить то, что увидела. Возможно, для будущей работы в пастели. Возможно.

Дима, похоже, наслаждался произведенным эффектом.

– Я же говорил, тебе понравится. Такой вид открывается только здесь. В детстве я сюда приходил, никаких заборов тут тогда не было, ну и запомнил. Всегда хотел вернуться. Смотри, я тут пару бутербродов захватил и попить. Что будешь – кофе, вино? – он расположился на чудо-скамейке, достав из рюкзака плед, термос и продукты.

– О, так ты продуманный? – все еще под впечатлением, я присела на толстую ветку ивы рядом с импровизированным столом.

– А ты идти не хотела. Это была вообще-то программа первой прогулки, когда ты не пришла. Так может все-таки вино? – он достал из рюкзака небольшую бутылку и два обычных стакана.

Я смотрела на реку и поймала себя на мысли, что знаю его если не всю жизнь, то очень давно. В нем удивительным образом соединилось все то, что меня так привлекало в мальчиках во всех моих детских влюбленностях. Как будто, именно с ним мы жили где-то по-соседству и росли друг у друга на глазах. Чтобы убегать из дома, пугая родителей. И измерять глубину луж голыми ногами, купаться в дождь, прыгать с зонтиком-парашютом с крыши сарая и делать еще кучу разных глупых вещей, вызывающих гневные крики и повышенное давление взрослых. В каждом из нас в детстве обязательно живет такой вот персонаж, который хочет приключений, мнит себя героем, ну или как минимум – первопроходцем. И в такие походы нам всегда нужен был тот, кто не испугается, не дрогнет и пойдет до конца. Странно, но именно с Димой это чувство мальчишеского ребячества опять подогревало кровь, помогало вернуться в детство. И дело даже не в этой поздней прогулке по каким-то заброшенным местам, а в целом. Само настроение, простота, какая-то щедрая открытость.

Я посмотрела на него. Мы сидели рядом, разделяемые только нашим мини-столом. Пара бутербродов, обтянутых пленкой, термос и сложенный плед. Дима возился с бутылкой, пытаясь ее открыть – она была запечатана обычной пластмассовой пробкой, которая никак не хотела выходить.

– Это домашнее вино, двоюродная сестра привезла из Грузии, попробуешь? – пробка, наконец, поддалась, и он протянул мне стакан с темной жидкостью.

– Хорошо пахнет – я вдохнула терпкий аромат. Слива? Виноград?

– Ну, я не знаток, но в целом мне нравится, – он посмотрел на то, как я осторожно сделала первый глоток.

Свет от дальних огоньков поделил его лицо пополам – одна часть была почти белой, а вторая – полностью черной. Чем-то это мне напоминало работы кубистов – четкие грани рубили изображения прямыми линиями – свет-тьма, явное и тайное. Да, в человеке все так. Нет идеальных, мы все и плохие и хорошие, добрые и злые, ленивые и упрямые. Главное знать, под каким углом смотреть. Практически любой наш поступок имеет свою точку зрения, свое, если хотите, оправдание. Поступки, поведение – для всего есть свои отправные точки и запятые.

– Мне тоже нравится, – вино стала понемногу согревать желудок. Вкус был сочным, насыщенным, в общем, довольно приятным.

– Видишь ту звезду? Вон там, совсем низко? Она там самая яркая, – он показал куда-то в сторону. Чтобы я поняла, о чем речь, Дима придвинулся ближе, переставив продукты с другой стороны, наклонился, и, взяв мою руку в свою, вытянул ее в нужном направлении – теперь видишь?

Такая близость заставила мое сердце биться чуть быстрее, но я сосредоточилась на звездах.