Синие брызги

– Это Венера. Она единственная из планет, что иногда отбрасывает тень на Землю. В свое время я увлекался всем, что связано с космосом, – он сидел совсем рядом, наши колени теперь иногда встречались.

– Ну, я в общих чертах немного знаю о планетах, такой обязательный минимум. Меня больше мифология интересовала, поэтому я…

И тут он меня поцеловал. Мои руки сложились в попытке оттолкнуть. Но на этом все, моя показная иллюзия защиты больше не работала. Ладони уперлись в ткань майки, под которой чувствовались тепло и барабанная дробь сердца, а куча рваных мыслей в моей голове смешалась в один плотный шар, который мозг, без зазрения совести, выкинул за пределы моего сознания.

Надо сказать, целовался он хорошо. Это не были робкие прикосновения губ по чуть-чуть, только боязливым касанием, как будто дотрагиваешься до чего-то очень-очень хрупкого. Нет. Но это и не был тот неумелый открытый напор, который представляется почему-то образцом дикой страсти ошалелым подросткам.

Это было и нежно и страстно одновременно. Такая золотая середина. Ее хватило, чтобы голова поехала кругом, горизонты поплыли, а очумелые соловьи, которые до этого момента пытались составить нам музыкальное сопровождение, окончательно смолкли.

Когда дело начало принимать более серьезный оборот – он начал судорожно пытаться расстегнуть мой лифчик, я сдала назад.

– Подожди, остановись. Фух. – отстранившись, я пыталась справиться с дыханием.

– Что не так? – он тоже тяжело дышал, но руки опустил.

– Ничего. Все так. Мне пора домой. Хватит на сегодня. (Или вообще хватит?) – я резко вскочила и стала отряхивать одежду.

Дима тоже поднялся. Поднял упавшую на траву бутылку, стаканы, термос, завернул остатки еды в пакет для мусора, и сложил в рюкзак. Молча.

– Извини, если что не так, – он повернулся ко мне, – пойдем?

Обратно мы шли молча. Ну, практически молча. Что-то изменилось. Его взгляд и даже походка стали какими-то другими. Более спокойными, что ли. Теперь мы шли медленнее, чем четыре часа назад, периодически он дотрагивался рукой до моей ладони, вскользь, немного перебирал и гладил пальцы. И это было до-невозможности нежно.

Впереди показался мой дом.

– Увидимся завтра? – мы стояли очень близко, в тени козырька подъезда, он держал меня за руки, и смотрел в глаза.

– Не знаю. Посмотрим. Созвонимся.

Дима приподнял брови:

– И ты мне позвонишь?

Я улыбнулась, и, подтянувшись к уху, прошептала:

– Я сейчас скажу тебе свой номер, позвони мне сам.

На прощание он чмокнул меня в щеку.

Когда я зашла в подъезд, отрезвляющая мысль жирным текстом прошибла мне лоб: «Какого черта ты делаешь?»

8.

На следующий день, чувствуя за собой, целую Марианскую впадину вины, я позвонила всем своим родным. Сначала маме, потом, после того, как Тема, сын, подошел к телефону, я долго обсуждала с ним варианты выращивания в домашних условиях лягушек из головастиков, и возможность построения настоящих космических кораблей из остатков Лего. Следующий звонок был мужу. Марк очень обрадовался (ну и дрянь же я), говорил много о работе, о том, что скучает и ждет-не дождется, когда у меня, наконец, все закончится.

Соседка Катя была бодра, весела и атаковала меня подробностями своего свидания. Ей все очень понравилось, это был чудесный ресторан и много-много разговоров буквально обо всем на свете. И да, он ее, как никто, понимает, и у них много общего, и ему нравится такая же музыка, как и ей, и, в целом, она чувствует, что это ее человек.

– А ты как? Расскажиии, – подруга уселась напротив, подперев руками подбородок.

Глядя в ее счастливые глаза было бы преступлением начать перетягивать одеяло на себя, в смысле – стоило ли вообще о чем-то говорить?

– Прогулялись немного. Кофе выпили. Ничего особенного.

– Ну а кто он, чем занимается, что ты про него узнала?

– Все обычно. Студент, живет, вроде бы, с родителями, я не уточняла, так, из разговора поняла, друзья имеются и все. Ну, и музыкой еще увлекается.

– Играет на чем-то?

– Да, гитара, играет. Как и все мы, наверное. Немного музыканты. Хотя на самом деле не знаю. Просто по рассказам.

– Ясно, значит, денег особых нет.

Я усмехнулась:

– Скорее всего. Студент же.

– А про девушку? Что-то говорил? Ну, ту, которая с ним шла тогда.

– Ты думаешь, я призналась бы, что видела его? Нет, конечно. Этой темы мы не касались. Он ничего не говорил, ну и я не спрашивала.

Легкая тень разочарования мелькнула в Катькиных глазах. У меня было все банально и скучно.

– Еще увидитесь?

– Возможно. Не уверена. Может быть.

Пелена романтики подтаяла вместе с первыми лучами солнца, поэтому я не была уверена, что соглашусь еще на одну такую встречу. К тому же, заноза собственного запоздалого раскаяния, после утренних телефонных разговоров, засела еще глубже.

Я сделала свои обычные дела – прибралась, написала пару листов диплома, сходила в магазин и часа в четыре уселась на кровать, прихватив несколько листов бумаги для набросков. Была пару идей и мне захотелось их накидать.

В коридоре зазвонил телефон, и Катька пулей понеслась к нему.

– Саааш, тебя, – протяжные нотки в голосе подруги выдавали ее досаду.

– Кто там? – мне не хотелось вставать, т.к. именно сейчас я поймала вдохновение.

– Не знаю, по-моему, это твой Дима.

«Твой Дима». Я автоматически кинула взгляд на часы – почти пять. Пока я шла к телефону, в голове опять началась каша. Я все утро говорила себе, какая я беспросветная дура, и клялась, что подобное вчерашнему никогда больше не повториться, но ноги сами привели меня в прихожую.

– Алло, да, привет!

– Что с голосом? Все нормально?

– Да, пойдет.

– Отлично. Я через полчаса зайду, собирайся.