Одна к десяти

Сайли втолкнула Тима в комнату и, подхватив его под мышки, усадила за стол.

– Какая ты несговорчивая, – расстроился Тим и стал изображать что-то в альбоме. – Почему ты только час со мной занимаешься? Оставайся у нас жить.

Но через час Сайли забрала полагающийся гонорар, помахала Тиму и выскочила на улицу. Изгородь снова зашевелилась, и чьи-то быстрые шаги начали преследовать Сайли. Сайли остановилась, задумалась, а потом резко повернулась. Девчонка, помладше Сайли, испугалась и стала смотреть по сторонам, думая, куда бы скрыться. В несколько шагов Сайли настигла её и схватила за ухо.

– Мотька! Ты почему не дома? – грозно спросила она.

– Сайка, пусти! – заверещала девчонка, топая ногами. – Я же просто хожу! Я же ничего такого не делаю!

– Конечно! – возмутилась Сайли. – Ты ничего не делаешь! И ходишь за мной!

Мотька вдруг посерьёзнела:

– Знаешь, Сайка, не только я. Мне показалось, я видела…

– Брось выдумывать! Пойдём домой!

Мотька засопела и дала Сайли руку.

– Как там эксперимент, Сайчик? – заискивающе спросила она. – Хороший эксперимент?

– А ты откуда про него знаешь? – удивилась Сайли.

Мотька снова засопела и ничего не ответила.

Они шли по мостовой к одноэтажному домику, выкрашенному в розовый цвет. Когда зашли, на них сразу повис младшенький, радостно выкрикивая:

– Сяли! Отя!

Сайли вытерла ему нос своим платком, поставила на пол и достала из пакета кабачок.

– Чок! – обрадовался младшенький, нарисовал ему голову и уши, привязал к хвостику верёвку и стал катать за собой по дому.

Мотька заглянула к их старшей сестре, Сайли же обняла маму, а потом подошла к шкафу. На нём стояла большая копилка в виде домика. Сайли опустила в неё заработанные деньги.

– Эх, Сайчик! – вздохнула Мотька. – Кучу времени тратишь, чтобы их назарабатывать! Лучше бы домой приходила и мне помогала уроки делать.

– Я тебе и так помогаю, – отмахнулась Сайли и пошла в свою комнату. Она давно уже мечтала об этом – уединиться, чтобы никто не мешал думать. А подумать было над чем… Начался эксперимент спокойно. Так ли будет дальше? Чего ей ждать от мальчишек? А от школы? В старой школе её предыдущий класс…

– Привет! – наперебой закричали девчонки из её класса. – Вот это сюрприз, правда?! Мы ждём тебя в твоей комнате уже три часа! Рассказывай, рассказывай, как всё прошло? Какие они? Очень грубые? А они ругаются? А как их зовут? Ты можешь нас с ними познакомить? К нам тоже пришёл! Не в наш класс, в параллельный! Он такой смешной, весь день молчал и краснел, представляешь?

Сайли взглянула на галдящих девчонок и с трудом улыбнулась.

Ночью небо затянули тучи, но сейчас они уже разбегались, прокладывая путь солнцу. Лёгкий дождь, прошуршавший на рассвете, прибил к земле пыль, намочил упавшие лепестки – они свернулись в трубочки и спрятались поближе к бордюру. На дороге поблёскивали хилые лужицы, способные намочить разве что подошвы. Машины осторожно подъезжали к участку дороги, ведущей к школе. Доставали книжки, утренние газеты, купленный загодя кофе. Ругаясь на восьмиденов, они ловили себя на мысли, что благодарны этим школьникам: какое-то время можно было никуда не торопиться и, главное, – не винить себя в этом.

Что уж греха таить, многие подгадывали, когда будут шествовать восьмидены, и, будто невзначай, каждый день оказывались на одном и том же месте. Сегодня, смахнув со стёкол мелкие капли дождя, машины по-черепашьи продвигались вперёд, привычно опасаясь мальчишек. По тротуарам чинно шагали школьники других классов, а восьмиденов… не было.

Машины вопросительно перемигивались, возмущённо сигналили, водители с недоумением пожимали плечами.

В пяти метрах от дороги сквозь придорожный бурелом ломился Кико. В кроссовках у него хлюпала вода, по рюкзаку стегали мокрые ветки, на пиджак налипли листья. Каштановые волосы Кико превратились в чёрные, он приглаживал их суровой ладонью и, наморщив лоб, двигался дальше. Он и сам не понимал, зачем сюда полез. Просто не мог себя представить идущим по дороге, толкающим Пика в рюкзак. Не мог представить шествия восьмиденов. Теперь это было, пожалуй, стыдно. Больше всего Кико хотелось, чтобы всё было как раньше. Чтобы не было никакого эксперимента. Он вспоминал, как поздно вечером позвонил Пик и, сказав лишь: «Нет никакой девчонки», повесил трубку. До этого Кико совсем не переживал, а после звонка Пика долго не мог заснуть. Передвигался двухметровыми шагами по залитой луной комнате, слушал, как сопят за стеной, и больше всего хотел пропустить завтра школу. Но теперь он здесь, в зарослях, пробирается к школе, как преступник. А что он сделал? Ничего не сделал. В чём он виноват? Ни в чём не виноват.

Кико наконец добрался до высокого школьного забора и, хватаясь руками за прутья, пошёл вдоль него, отыскивая лаз. Забор зарос зеленью, виноградной лозой: за школой был будто небольшой лесок – самоуправляемая система, за которой никто не следил. Отыскав лаз, Кико вспомнил, что последний раз пользовался им в первом классе. Тогда он был щуплым малышом и спокойно пролезал между чуть разогнутыми прутьями. Сейчас он сюда даже рюкзак не втиснет. Кико, глубоко вдохнув, стал карабкаться на дерево, растущее у забора, чтобы перемахнуть на ту сторону, как вдруг услышал сначала шорох, а затем чей-то негромкий голос:

– Четыреста восемьдесят один, четыреста восемьдесят два, четыреста восемьдесят три…

Голос продолжал что-то отсчитывать, и Кико, всматриваясь в зелень, молча сполз с дерева и покачал головой. Лэндо дотрагивался до всех заборных прутьев и называл их номер. Он аккуратно переступал через виноградный переплёт и старался ставить ноги так, чтобы его шаги составляли ровную линию. Поглощённый этим занятием, он не заметил, как уткнулся прямо в Кико. Тот стоял на пути, держа руки на поясе.

– Ну? – сказал Кико.

Лэндо не удивился, взглянул на Кико и сообщил:

– Нет никакой девчонки. Это говорю я, Лэндо, мокрым весенним утром, и мои слова точь-в-точь повторяют произнесённые Пиком вчера, поздним безветренным вечером.

– Вот и я, – коротко согласился Кико. – Дураки, ну?

– Почему же? – пожал плечами Лэндо и пролез в лаз. Кико раздосадованно крякнул и забрался на дерево.

На территории школы они огляделись и пошли к крытой беседке, где школьники часто прятались от дождя. Им пока не хотелось заходить в школу. Пусть прозвенит звонок, все разойдутся по классам, тогда уж…

Из беседки выглядывала тихая тройка.

– Какого фига? – удивился Кико.

– Да мы так… – сказал один.

– Вот, сидим… – добавил другой.

– Дождик, знаете ли, – заметил третий.

Кико опустился на скамейку и закрыл глаза. Рюкзак мешал ему сесть вплотную, и потому он неудобно выгнул спину, отклонившись.

– В данный момент нас пятеро, – заметил Лэндо и собирался ещё добавить что-то, как вдруг Кико сел почти ровно и, уставившись на забор, прикрыл рот Лэндо пятернёй:

– Тсс…

Лэндо недовольно отодвинул руку и сам вытянулся, глядя на забор. Оттуда доносились тихие голоса.

– Ты, Пикчик, не пролезешь, надо поверху, а туда ещё допрыгнуть надо, а если не допрыгнуть, то надо долезть, а чтобы долезть, надо либо по дереву, либо я тебя подсажу, но я тебя не подсажу, потому что у тебя ботинки грязные. А если ты ботинки снимешь, то я тебя, так уж и быть, подсажу, только, когда будешь лезть, становись на них, а то вдруг в лужу, а потом на плечи. Это, конечно, не страшно, только неприятно немного, а так ничего, так что могу, конечно, сначала я пролезть, а потом ты как хочешь выбирайся, но не могу же я тебя оставить одного, поэтому разувайся и попробуешь перелезть, – бубнил кто-то.

Хотя всем было ясно, что это Оуэн. Только он говорил так замысловато, что к концу его фразы все забывали, с чего Оуэн начал. Кико осторожно выглянул из беседки. Оуэн был сегодня без пиджака, в белой рубашке с коротким рукавом и в традиционных шортах. От дождливой погоды Оуэн спасся, надев высокие разноцветные гольфы.

Пик поверх школьного костюма накинул цветастый дождевичок в клубничку. Теперь он разулся, Оуэн наклонился, и Пик, держа туфли одной рукой, другой цеплялся за забор и пытался подтянуться.

– Тяжко, а? – вдруг крикнул из беседки Кико.

Оуэн от неожиданности разогнулся. Пик повис, держась за верхушку забора, и болтал ногами.

– Может, пусть так и висит? – криво улыбнувшись, поинтересовался Кико. Подбросив на плече рюкзак, он подошёл к Пику и пощекотал ему пятку.