Странник. Между мирами

Там, где странствуют Ежаси
Наталья Филатова

Каждый день мы путешествуем во времени и пространстве. Обычно, маршрут практически один и тот же, но иногда происходят встречи, которые показывают реальность с другой стороны. Личные наблюдения из девяностых, период Смутного времени в истории России – все связано сюжетом книги. Перенестись из Москвы в пустыню – легко, если тебя сопровождает путешественник во времени Ежаси. Почему Ежаси? Сама не знаю, может быть, потому что добро может победить зло, только если… В этой книге нет кровопролития и сражений, ведь изменения происходят не только с помощью оружия. Сила мысли – дорога к миру.

Наталья Филатова

Там, где странствуют Ежаси

Стекло автобуса рассыпалось ветвями морозных деревьев, сплетенными в бескрайние джунгли, сверкающими переливами серебра и скрывающими реальность. Я прикладываю ладонь, обжигаясь о дивную красоту, настойчиво растапливаю полынью во внешний мир. И хотя там только чернота ночи, разрываемая иногда светом пролетающих фонарей, мне становится спокойнее. Я засыпаю, укачиваемая движением автобуса. Мне не нравится полная темнота. Охватывает страх от того, что кажется – летишь в неизвестность. Я не люблю неизвестность.

Проснулась от того, что кто-то пытался улечься у меня на коленях, по-хозяйски утаптывая себе местечко. Кот? Я обожаю представителей кошачьего рода, но откуда он здесь? Неизвестный потоптавшись, свернулся в клубок. Моя рука невольно упала на тёплый мурлыкающий бок, и я провалилась в странный сон.

Было невыносимо жарко, что то пробежало по лбу, от страха хотела подскочить, но не было сил даже открыть глаза, чуть пошевелилась, и пекло подо мной ожило, тихо шурша. Ужас сдавил грудь, выдавив остатки разума. Оттолкнувшись от неизвестного, села, больно стукнувшись головой о твёрдое и горячее.

– Я в аду? – открыла рот, в попытке закричать. На ресницу упала капля, скользнула по щеке, обожгла губы, попала на язык, растаяв солено-горьким вкусом. – Фу-у-х, это всего лишь пот, – успокоилась я.

Приоткрыла глаза и застыла от удивления. Сердце так стучало в висках, как будто хотело разбить реальность на куски иллюзий. Я лежала на песке, среди барханов, надо мной нависло крыло аэроплана- откуда я это знаю? Заходившее солнце полоснуло красным клинком, словно разрезав мешок с прохладным воздухом, давая отдохнуть от жары. Рядом с колесом рос какой то куст , около него суетилась неизвестная пушистость : с огромными ушами и рыжим хвостом .

Похоже на лису. Фенек – слово выплыло в сознании и, рассыпавшись на буквы, исчезло.

– Кто ты?

– Я Ежаси.

–Кто???

– Ежаси – странник между мирами, – пояснил незнакомец, похожий на лиса.

– Странно выглядишь странник, – подумала я.

–Я могу вселятся только в тела животных, они пускают меня ненадолго. – продолжил Ежаси.– Через время и пространство может перемещаться только сознание.

– Почему в животных? – удивилась я.

–У них нет такого страха перед непонятным. Раньше и люди пускали нас, но теперь они слишком боятся. Страх самая большая преграда в познании неизвестного.

Слишком много странного: кот, лис… Надо выспаться, а то похоже схожу с ума! Маааамочка родная! – подумала я, и опять провалилась в сон.

Очнулась от того, что люди, выходящие из автобуса, задевали меня, разговаривали, радуясь благополучному прибытию. Вышла на улицу, в недоумении посмотрела на чёрное небо, Луну.

Мороз подталкивал к входу в метро. Мысли застыли в недоумении – что это было?

Хотелось тепла и покоя, а не трястись в вагоне с заспанными и хмурыми людьми. Я повернула направо, вдали манила вывеска Макдоналдса.

Умоюсь, выпью кофе – приду в себя, дела не убегут, – успокоила я себя.

Вряд ли москвичи могут представить, что по утрам в общественных туалетах происходят чудеса: преображение жителей Подмосковья в респектабельных людей.

Люди, выбирающие хорошую зарплату и надежду на карьеру, отказываясь от нормального сна и отдыха, существуют в вечном желании получить несколько лишних минут в объятиях любимых или одеял. И если честно – какой макияж выдержит: если стоишь на промозглом ветру в ожидании автобуса, пытаясь вжаться в толпу таких же людей-пингвинов, слиться с тесной стаей себе подобных, пережимающихся в ожидании. Кафе на конечных станциях метро – не просто точка общепита, это место возрождения перед трудовым днём. Немного усилий, и вот через десять минут машинальных движений перед зеркалом в туалете и бумажного стаканчика кофе, из кафе выходят беззаботные люди. И не важно, что иногда маска настолько прикипает к лицу, что становится больно: и улыбаются только губы, а глаза… Они смотрят в будущее, вдаль моря, которое обязательно этим летом будет ласкать своими волнами, насыщая энергией, чтобы пережить ещё один год в ожидании…

Надежда превращается в веру…

Людям необходима вера – иначе теряется смысл жертв.

Девушки, пьющие кофе и превращающиеся в беззаботных бабочек, с удивлением смотрят на меня. Я среди них, как гусеница – без макияжа, уплотнённая броней многослойной одежды. И все таки не смотря на отсутствие перспектив, стать ненадолго нежным мотыльком, я может быть чуть счастливее их: не сижу целый день в офисе, уткнувшись в компьютер.

У меня есть моя свобода, свобода делать то, что люблю больше всего – наблюдать.

Я вышла из Макдональдса и пошла к метро. Увидела сбоку раскатанную дорожку льда и жутко захотелось прокатиться. Это чувство всевластия, когда хотя бы два метра, ты – повелитель стихий. Разбежалась, оттолкнулась и, тут сбоку мелькнула тень, я рухнула на лёд. Последнее, что увидела чёрное звёздное небо.

– Удивительно, что в городе так ярко светят звезды, как в пустыне – мелькнуло на краю сознания, и я провалилась в пустоту.

Очнулась от того, что кто то лижет лицо. Открыла глаза: половину звездного неба заслоняла чёрная тень.

Опять!– воскликнула я с негодованием. Было много планов на день, и эти перемещения начали раздражать.

Если уж сходить с ума, то уж как то бы раз и навсегда! – мелькнула мысль.

Существо легло рядом, его пушистость успокаивала.

– Но с другой стороны – это лучше, чем гореть в аду своих воспоминаний, – подумала я. – хотя при чем тут ад? Сверху на меня смотрело бесконечное небо, подмигивая миллионами звезд, ветерок ласкал наступившей прохладой. Наверное, поэтому восточная любовная поэзия такая чувственная, ночь приносит не только облегчение от жары, но и желание истомы и неги.

Внезапно ветер усилился, поднял песчинки, застучав ими о корпус аэроплана. Стук был похож на азбуку Морзе, как будто кто то молил о спасении. Кто это был? Пилот аэроплана?

– Почему это происходит именно со мной? – сказала я в пустоту.

–Ты стоишь на перекрёстке дорог, в раздумьях как жить дальше, поэтому твоё сознание близко к моему. – тихо сказал Ежаси.

Понимаешь, закон сохранения энергии действует не только в физике, но и в чувствах. В мыслях редко образуется энергия созидания, и только человек решил, что его мысли создают его. Я думаю, значит – я существую! Но люди заблуждаются.

Эмоции – вот самое большое сокровище! Есть люди, они как передатчики, могут улавливать эмоциональный фон Земли.

– Это сказал Декарт, – перебила я. – Я мыслю, следовательно, я существую.

– Да, да – именно так… Точно! – неожиданно для себя, воскликнула я.

Волнение от открытия нового знания вывело меня из полудремы, и я продолжила:

– Есть места, где чувствуешь тихую радость, и даже воздух кажется необыкновенно чистым и сладким. Я поняла это в Оптиной пустыне, не зря же такие места называются намоленными. Видимо, какая то энергия притягивает людей туда, и их надежды и искреннее раскаяние создают такую благодать.

–Да, если есть желание прислушаться, можно узнать много интересного. – продолжал Ежаси.

Мне показалось, что он улыбнулся. Разве может так быть?

Казалось, наши мысли сливались в едином потоке, превращаясь в волны познания.

– Чувствительность людей – передатчиков, их эмпатия – обостряется по ночам, становится меньше помех. Днем мешают злость, раздражение, ярость окружающих, которые, как радиация, глушат и губят все вокруг.

Эмпаты, не боящиеся услышать то, что им говорит Вселенная, могут много рассказать и поделится знаниями с миром, но им нужно упорство, чтобы их услышали и поверили. Люди не склонны верить необычному, неочевидному на первый взгляд. Они слишком погружены в мысли о быте, в свои переживания, которые часто не имеют никакого отношения к реальности. Страх познания убивает любопытство к миру, которое есть у каждого ребенка.