Три русалки вечерком…

Три русалки вечерком…
Наталья Филимонова

Как быть честному пенсионеру Михалычу, если однажды в бочке на собственной даче он обнаружит троих… русалок? Хвостатых, наглющих и вредных. Ой, какие там еще попаданки! Вот у него завтра жена на дачу приедет – вот где будет попадалово! И как объяснить при таких обстоятельствах участковому, кто именно в Михалычеву баню вломился?

Наталья Филимонова

Три русалки вечерком…

Матюха тяжко вздохнул и присел на гладкий прибрежный камень. Солнце клонилось уже к закату, но все еще ярко отражалось от воды в озере. Искупаться бы сейчас, а не вот это все… Еще один вздох получился горестней прежнего.

…Попробовать еще раз? Или дождаться уже учителя, пусть объяснит, как это гадючье окно масштабировать? Учитель, конечно, объяснит, но как при этом будет смотреть…

Как-как, как на идиота. Показывал же уже тысячу раз. И в его исполнении все было легко и просто. И задача-то вроде бы чепуховая, в академии второкурсники таким на переменках балуются – достать из соседнего мира какой-нибудь мелкий предмет. Что-нибудь опознаваемо иномирное, и обязательно такое, что люди часто теряют и не заметят пропажи или спишут на собственную рассеянность – зажигалку там или носок.

Но у Матюхи окно упорно получалось или меньше нужного в несколько раз – так, что оттуда разве что волос можно вытянуть, или больше – и тогда приходилось поспешно, в доли секунды, его захлопывать, чтобы возможные свидетели с той стороны не успели ничего заметить или решили, что показалось. Нет, он, конечно, проверял все, как положено, и по ту сторону не должно было никого быть в радиусе нескольких десятков метров, но… честно говоря, с масштабированием радиуса проверки у Матюхи тоже получалось не очень. Сильно не очень.

– Что, студентик, не выходит? – нежный голосок звучал притворно-сочувственно, но Матюха уже знал, что будет дальше. И в самом деле: хихиканье раздалось сразу с трех сторон – ну конечно, эти заразы по одной не плавают. Дрянь дело, спокойно потренироваться теперь не удастся. А потом заявится наставник, и поди объясни ему, что тебе, видите ли, мешали – учитель и сам, пожалуй, поехиднее русалок будет.

– Сгиньте, а? – безнадежно-тоскливо попросил Матюха и махнул рукой в изгоняющем жесте. Вокруг захихикали еще громче – это он еще успел услышать перед тем, как с пальцев сорвалась заготовленная, сотню раз отработанная, но так и не доведенная до ума формула.

Слаженный плюх тоже раздался сразу с трех сторон – и тут же, мгновенно, стало как-то неестественно тихо. Только три воронки закрутились на воде, постепенно сходя на нет.

– А… – Матюха оглянулся, вытаращив глаза и пытаясь осознать произошедшее, – ой, ёооо…

…Интересно, учитель сразу его убьет или сначала попробует вытащить русалок обратно?

…А может, ничего ему не говорить?.. Ну, помечтать-то можно!

Нет, а почему оно в обратную-то сторону пошло? Наоборот же должно было быть! Может, вообще дело в векторах было с самого начала?..

***

Бочку в баню сегодня наконец-то привезли и установили – здоровенную, дубовую, до того аутентичную, что при виде нее Михалычу упорно мерещился запах рассола от квашеной капусты и сочный хруст соленых огурчиков. Очень больших огурчиков!

И слава богу, что привезли – завтра явится вместе с внуками жена, а она требовала себе “настоящее спа, как в элитной сауне”, какие-то там она собирается заваривать травки и проводить процедуры. Зачем это все нужно, Михалыч не вполне понимал, да и не пытался, после тридцати с гаком лет совместной жизни многоопытно полагая споры с супругой по таким вопросам занятием бесплодным и даже самоубийственным.

Рабочие при нем наполнили бочку водой – чтобы, значит, заказчик лично удостоверился, что она нигде не пропускает и можно плескаться в свое удовольствие. Спускать воду Михалыч не стал – пусть Катерина, как приедет, тоже лично убедится, а то мало ли чего потом внуки учудят, иди доказывай, что дырок там изначально не было.

Проводив рабочих и закрыв за ними калитку, Михалыч с облегчением направился к дому – вот сейчас можно вынести из подвала наливочки – вишневой, пахучей! – накапать чуууть-чуть в стопку, по самому донышку – только чтобы отметить этот чудесный тихий вечер. Устроиться на лавочке в саду и сидеть там, прикрыв глаза и наслаждаясь тишиной и покоем. Слушать, как шумят в саду деревья, стрекочут в траве насекомые, ухают и чирикают где-то птицы, а на полузаболоченном озерце неподалеку распеваются лягушки. И даже, пожалуй, лучше забыть телефон в доме. Завтра насладиться всем этим в одиночестве уже не удастся, а сегодня – его вечер.

Проходя мимо бани, Михалыч по инерции чуть замедлил шаг – и встал как вкопанный, услышав оттуда отчетливый плеск. Неужели бочка?!

…Опрокинулась? Лопнула? Что, что могло случиться?! Все же проверили!

…А может, трубу прорвало?..

Михалыч кинулся к бане опрометью, однако уже через несколько шагов снова замер, будто споткнувшись. Потому что из бани донеслись голоса. Женские. Один – высокий, визгливый, чем-то недовольный, другой – потише, бормочущий. Что говорят – не разобрать. А вот, кажется, кто-то всхлипнул…

Неужели воры? Но как? Он же только что вышел из бани вместе с рабочими! И почему вообще воры полезли в баню, а не в дом? Может, кого-то из рабочих забыли? Так там вроде бы баб не было.

В голове сложилась сюрреалистичная схема, в которой рабочие во время установки бочки водили в его баню девок на тайные, тихие и молниеносные – хозяин-то рядом! – свидания, а потом этих девок забыли… да где?! В бочке, что ли?! Нет, надо с этим разобраться!

Мотнув головой, чтоб отогнать непрошеные мысли, Михалыч решительно рванул дверь, в два длинных шага миновал предбанник, в одну секунду хлопнул ладонью по кнопке включения света в холодной сейчас парной и ворвался туда с видом внезапно вернувшегося из командировки мужа.

Голоса мгновенно стихли. А из бочки на него уставились три пары глаз.

В бочке сидели… бабы. Нет, девки, мысленно поправился Михалыч. Три штуки. Красивые, молодые… и, кажется, голые. Длинные волосы разных оттенков зеленого – от мода нынче! – прикрывали все самое интересное, но никаких лямок от купальников на девицах видно не было.

– А… ва… – начав говорить и осознав, что сказать ему нечего, Михалыч, не отрывая глаз от бочки с ее внезапным содержимым, пошарил рукой, нащупал край полока и грузно опустился на него.

Нет, ну что греха таить, всяко по молодости бывало. Понятно, чтоб три голые девки разом где ждали – такого не случалось, конечно, не такой уж он был Аполлон, если честно, да и миллионов никаких у него сроду не водилось, а вот помечтать-то – кто б не мечтал?

Но, во-первых, пора юности и мечтаний Виктора Михалыча миновала пару десятков лет назад по меньшей мере. Даже три с лишним десятка – в тот самый роковой день, когда он почти недрогнувшей рукой поставил свою подпись в загсе.

Во-вторых, если смотреть на вещи реально, то и в юности три штуки разом для него были бы перебором.

В-третьих, опять же, даже в юности он предпочитал все же иметь дело со знакомыми девицами.

А в четвертых и в-главных – какого ляда они вообще делают в бочке! Завтра Катерина с внуками приедет! И как ей вот этих зелененьких объяснять? Да она сроду не поверит, что они сами там образовались!

– А ты еще кто? – склочно спросила одна из девиц, нарушив наконец затянувшуюся паузу и слегка высунувшись из бочки.

– Я кто?! – опешил от такой наглости Михалыч. – Это вы кто! Залезли, понимаешь, в мою баню, еще и я кто! Вы откуда тут взялись вообще?!

– Из бочки! – Хором ответили девицы, и Михалыч схватился за голову.

Может, это розыгрыш такой? Программу какую-нибудь снимают… за печкой где-нибудь оператор сидит и хихикает. Только кому бы сдался для съемок программы скромный учитель физкультуры на пенсии?

Подслеповато прищурившись, он присмотрелся к девицам. Ближайшая, та, что первой заговорила – обладательница визгливого высокого голоса, явно старшая в этой компании. Ишь, руками о край оперлась, локти расставила с таким видом, будто она директриса школы, а физрука Михалыча к ней на ковер вызвали. А у самой патлы зеленые и титьки еле прикрытые. Вот бесстыжая!

Вторая была помладше и явно слегка робела – видать, не совсем стыд потеряла еще. Волосы у этой были посветлее, не так напоминали тину – скорее оттенка морской пены, почти белые.

Третья… Михалыч присмотрелся, моргнул несколько раз и про себя матюгнулся. Третья была мужиком.

То есть парнем. Таким же голым, с такими же длинными и сине-зелеными, почти изумрудными патлами, из-за которых Михалыч с первого взгляда и обманулся. Да еще и миловидным, как девушка. Но, судя по широким, на зависть, плечам, рельефным бицепсам и особенно отсутствию всяких эээ… лишних деталей, которые нуждались бы в прикрытии волосами, – несомненно, все-таки парнем.

…Это что же они тут… развратничают?! В его бочке?! Нет, хуже того – в Катерининой бочке?!!

– Это что ж вы тут, стервецы… втроем! – от негодования Михалыч даже приподнялся, но тут же плюхнулся снова на лавку, схватившись за сердце.

Потому что парень вдруг легко подтянулся на руках – а отличная все же бочка, устойчивая! – и уселся на край. Перекинув через бортик и свесив наружу хвост.

Хвост был длинным, блестящим, покрытым крупной зеленоватой чешуей. И как-то с первого взгляда было ясно, что он не имел ничего общего с теми нелепыми штуками, что натягивают на себя девицы для фотосессий в Инстаграм. Хвост был слишком уж… настоящим.

Михалыч нервно сглотнул, во все глаза разглядывая это диво. Парень чуть смущенно повел плечами и шевельнул хвостом. Отчетливо пахн?ло рыбой.

– Простите, – очень вежливо начал хвостатый, – вы хозяин этого… этой… – он слегка нервно оглянулся вокруг и, видимо, так и не найдясь, как определить баню, завершил скомканно, – …помещения?

– Да, – мрачно кивнул Михалыч, размышляя о том, что наливки-то он так и не пил. А значит, и разумных причин для хвостатости парня быть никак не может. А вот лучше бы пил! Может, легче бы было! Хотя вот к нормальным мужикам, говорят, в таких случаях белочка приходит. А у него русалочка. Русалочко. Русалочк. Это где же он так нагрешил-то, а? – Я хозяин этой бани.