Всё не зря: зарисовки из жизни и о жизни

Кот, понурившись, поплёлся обратно. Однако, как только он появился в коридоре квартиры, запах снова защекотал чувствительные кошачьи ноздри.

– Что за шутки! – воскликнул Кот на чистом, разумеется, кошачьем языке, но не очень громко, чтобы не спугнуть добычу.

Тонкий и манящий аромат запечённой курицы проникал в нос всё сильнее, и Коту ничего не оставалось делать, как следовать ему навстречу. Всё встало на свои места – похоже, надо срочно отправляться в комнату.

Поскольку в этот момент за Котом никто не наблюдал, он уже не стал изображать надменное равнодушие, а, напротив, прибавил шагу, мысленно рассуждая: «Уж в этот раз я своё не упущу!».

В комнате, залитой солнечным светом, обстановка была скромна, но приятна глазу – в пастельных тонах. На диване лежали подушки, вышитые собственноручно хозяйкой.

Столик на гнутых ножках с зеркалом в раме и немногочисленными коробочками с разными дамскими штучками был давно изучен хвостатым обитателем квартиры. Как-то, будучи ещё несмышленым котёнком, он забрался мордочкой в одну из них. И что же – только чихал без остановки, да перепачкал усы в пудре. Флакончики с духами тоже не вдохновляли животное.

На пуфике рядом стояла корзинка с вязанием. Вот это ещё другое дело – Кот любил поиграть, покатать Бабушкины клубки из мягкой шерсти, каждый раз выделывая невероятные кульбиты. Бабушке они, правду сказать, не очень нравились. Ну, да этих людей не поймёшь. Странные они какие-то…

Стены комнаты были оклеены светлыми обоями в розовенькие цветочки. Кот воображал каждый раз что-то новое, в зависимости от настроения. То ему казалось, что цветы только начали распускаться, то, что они увядают, сворачивая лепестки, то мерещились розовые зайцы, скачущие по песочку, то розовые лягушки на болоте, то розовые слоны в пустыне.

Но, кажется, за описанием обстановки мы чуть не забыли о цели нашего визита. То есть, разумеется, не нашего… А где же Кот?

А Кот уже подобрался к предмету своего обожания. Вернее, обнаружил объект, источающий прекрасный аромат.

На деревянном, видавшем виды столе, прямо по центру, на салфетке в крапинку, стояла глубокая фарфоровая тарелка. Кот примостил передние лапки на сиденье деревянного стула и, подтянув задние, очутился уже на уровне стола. В тарелке лежало несколько отваренных картофелин, по разваристым бокам которых томно стекало растопленное сливочное масло. Вершиной дивного натюрморта стала куриная нога с зажаренной корочкой, на которой красиво играли лучи солнца, проникающие из окна. Над едой поднимался парок – видно было, что Бабушка только-только водрузила обед на стол.

От такого невероятного запаха и нежданной удачи у Кота даже слегка закружилась голова. Он придвинул морду поближе к тарелке, усы его и вибриссы над верхней губой и под подбородком затрепетали. Не только нос, но и рот уже наполнился будоражащим духом, исходившим от представленной, так сказать, инсталляции.

Левая лапа сама собой потянулась вверх и заскользила к блюду. Казалось, что и подушечки на ней ощущают через деревянную поверхность импульсы, посылаемые отварным куриным мясом, и чувствуют его теплоту, мягкость и вкус. Кот, пребывая в предвкушении скорого обеда, завёл глаза к потолку, взор его затуманился и…

И вдруг он наткнулся взглядом на фотографию в рамочке, висевшую на стене. Какое-то время назад фотограф запечатлел Бабушку в домашнем платье и своей обычной причёске кудельками, сидящую на венском стуле у окна, где в горшке распустился любимый Бабушкин цветок. На коленях у женщины, а, вернее, даже на руках, ближе к сердцу, восседал он сам – то есть Кот – Бабушкин баловень, объект ласки и заботы.

Лапа остановилась в полушаге от тарелки. Кот будто забыл о курице и уставился на портрет. «Куда же ушла Бабушка и когда она вернётся? – привычно подумал пушистый жилец. – Как же она могла уйти, так и не начав обедать и не накормив его – своего любимца? Разве так поступают с котами?».

Может, она вышла на две минутки к соседке? Кот соскочил со стула и ринулся в прихожую. Нет, тапочки стояли у половика. Значит, Бабушка ушла в уличной обуви. Но что случилось? Что за спешка? Кот снова побежал в комнату и устроился на стуле. Но как он ни старался смотреть только на тарелку, в поле зрения всё равно попадалась фотография на стене.

Вот так вот запросто съесть курицу… не поднималась лапа. Кот вдруг вспомнил, как попал к Бабушке маленьким котёнком. Она подобрала его, пищащего и беспомощного, на улице. А точнее, в городском саду, в кустах, где он любовался цветком колокольчика.

Как он там очутился, припоминалось с трудом. Кажется, предыдущие хозяева просто выбросили котят. Где его братья и сёстры, он тоже мог представить смутно. А вот ему повезло, что уж говорить. Бабушку покорили его чистые голубые глазки и маленький носик. Она всю дорогу приговаривала:

– Бедняжка, какой же ты нечёсаный… И совсем один, такой кроха! Голодный, наверное…

С последним замечанием трудно было не согласиться. Женщина принесла его в дом, накормила, а он первое время только дрожал от страха и звал свою маму-кошку. Но вскоре понял, что теперь живёт в новом доме и надо осваиваться. Освоился он, правда, очень быстро. И зажили они с Бабушкой вдвоём.

Та в котёнке не чаяла души и, похоже, искренне полагала, что делает доброе дело. Кот не возражал. Бабушка вскоре подарила ему совершенно замечательную игрушку – мышонка.

Мышонок был, как настоящий, только крупнее. Пушистый, с носом пуговкой, полукруглыми большими ушками и прищуренными глазками. Казалось, он ухмыляется, глядя на Кота.

Котёнок попятился – нагловатая мордочка будто выражала всё, что думает мышиное племя о кошачьем. Взять в зубы игрушку, да и просто тронуть лапкой было боязно. Сцена встречи почему-то Бабушку тогда очень позабавила.

«Что взять с этих людей, – размышлял котёнок. – Что у них в голове? Но куда деваться, так уж устроена жизнь, что мы, коты, должны сосуществовать рядом с человеком. Иначе без нас он пропадёт».

Однако вскоре котёнок уже вовсю играл с мышью. Более того, он обожал игрушку, всюду таскался с мышонком, спал с ним в обнимку и доверял все свои кошачьи тайны. Мышонок стал его верным другом – во всём соглашался, никогда не спорил, не докучал и готов был играть, сколько котёнок пожелает.

Кот рос, совсем окреп и разнежился на Бабушкиной жилплощади. Из смешного неуклюжего малыша превратившись в серого пушистого красавца с выразительными глазами, вокруг одного из которых белело симпатичное пятнышко, придавая облику хозяина некую загадочность.

Вынырнув из сладко-сливочного облака воспоминаний, Кот вернулся к созерцанию куриной ножки. Почему-то он никак не мог сосредоточиться только на ней. Отвлекал портрет Бабушки.

«Выходит, Бабушка не успела пообедать. Но что случилось, куда она ушла?» – вопросы едва помещались в кошачьей голове.

– Есть или не есть? Вот в чём вопрос!.. – пропел Кот приятным бархатным тенором, скосив свои выразительные большие глаза к фотографии. Та молчала.

Не удивляйтесь, что Кот обладал музыкальным слухом и голосом. Они с Бабушкой вечерами частенько слушали концерты классической оперы по радио. К тому же у Бабушки имелся старенький проигрыватель. И хотя работал он неважно, но иногда хозяйка ставила какую-нибудь пластинку, и Кот замирал на коленях. В такт мелодии только изредка подрагивали усы, а на особо значимых пассажах оркестра Кот порою вскакивал и принимался хлопать лапой по Бабушкиной ноге.

– Куда, куда ты удалилась?.. – известное произведение, немного перефразированное и обращённое к хозяйскому портрету, составило второй номер кошачьего концерта. Ответа не последовало и в этот раз.

Кот искренне недоумевал, что происходит. Почему просто не взять и не стащить со стола аппетитную курицу. Кто его за это осудит? Разве сие действие не есть суть кошачьего организма? Почему его не слушается лапа, почему она замерла, не дойдя до блюда?

Кот сорвался с места и ринулся в прихожую, размышляя по дороге: «Видимо, мои когти затупились… Надо срочно их поточить!». Усердно поработав с когтеточкой, Кот вернулся, горделиво ступая, обратно в комнату. «Ну, курица, держись!» – словно говорил весь его облик. На этот раз он подбадривал себя арией Фигаро:

– Я скажу тебе без лести – / Ты способен воевать. / Так спеши на поле чести / Славы воинской иска-а-ать!

Взобравшись на стул, Кот постарался сосредоточиться полностью на обеде. Упершись передними лапами о столешницу и приняв тем самым начальственный вид, он буравил глазами содержимое тарелки. Затем простёр одну лапку вперёд, как бы изображая повелителя куриных ног и гипнотизёра посуды. Расправляя лапу и выпуская когти, а затем, подбирая их и сжимая пальцы в кошачий кулачок, «повелитель» сглотнул слюну. Какой-то звук привлёк его внимание – это фотография покачнулась на гвоздике, вбитом в стену. Лапа предательски задрожала, и Кот возопил:

– Часто мучения нам страсть приносит. / Но увлечения всё ж сердце просит. / Ласки их лю-бим мы, хоть они лож-ны. / Жить не-воз-мож-но без на-слаж-дений…

Тут в прихожей раздался щелчок открываемой двери, и через несколько мгновений на пороге комнаты возникла Бабушка:

– Ах, ты мой умница, дождался, дождался, ни кусочка не отломил, – всплескивала она руками. – Сейчас-сейчас, я мигом, и будем обедать.

Кот ответил на тираду и бестолковую болтовню арией Калафа из «Турандот»:

– Исчезни, о ночь! Меркните, звёзды! / Меркните, звёзды! На рассвете я одержу победу!