Дева и Змей

Принц разослал по цитаделям гонцов с приказом найти и доставить пленника самого высокого ранга. И, рассеянно улыбаясь, принялся начерно набрасывать ответ. Разумеется, он не мог отказать Владычице в ее пустячной просьбе: Сияющая-в-Небесах прекрасно знала, кого назначать эмиссаром. Однако, кто же такая эта Элис Ластхоп, если из-за нёе к людям готова вновь явиться давным-давно потерянная сказка?

«Факир – Мангусту.

Секретно.

Поддержание контакта с Дочерью одобряю. Уточните цель приезда на территорию. Возможно, истинная цель – встреча с Объектом».

Вечером вновь зазвонили колокола. У Элис немедленно разболелась голова: церковь Преображения Господня располагалась всего в квартале от ее дома, и медный перезвон, отражаясь от поросших лесом склонов Змеиного холма, волной ударял в стены, так, что стекла позвякивали.

Приняв обезболивающее, Элис выглянула в окно. Прихожане, наверное, уже направились на вечернюю службу, значит Курта с миссис Гюнхельд можно ожидать в самое ближайшее время. Вряд ли гости, которых они ожидали, пропустят вечернюю молитву, или что там происходит в церкви по вечерам? Проповеди? Всенощное бдение?

Она заканчивала накрывать на стол, когда в дверь позвонили.

– Только никаких пирогов! – заявил Курт с порога. – Нельзя всё время есть. Будем пить. Мы принесли вино.

– Элис, вы занемогли? – встревожилась миссис Гюнхельд. – Что такое?

– Да колокола, – Элис махнула рукой, – ничего страшного, просто голова от них болит. Пройдёт. Утром то же самое было.

Они расположились на выходящей в сад веранде, увитой декоративным виноградом и все теми же ангельскими слезками. Вино оказалось крымским: Курт, как истинный патриот, видимо, намеревался поелику возможно не вкушать хлеба на чужбине, и привез с собой множество гостинцев, начиная с варенья из морошки, которым Элис угощали утром, и заканчивая, как, посмеиваясь, рассказала госпожа Гюнхельд, черным «Бородинским» хлебом.

– Здесь такого не достать, – Варвара Степановна бросила веселый и ласковый взгляд на сына, – а я его люблю. Вот Курт и расстарался. Ну, Элис, что же такое интригующее поведал вам «хозяин замка»? Или эту тему вы с Куртом хотите обсудить тет-а-тет?

– Нет! – быстро ответила Элис. – Нет, миссис Гюнхельд, эту тему мне хотелось бы обсудить в первую очередь с вами. Потому что я столкнулась с чем-то очень странным. С тем, что мне кажется необъяснимым, но на самом деле, наверняка объясняется как-то очень просто.

– Ну, так рассказывайте, – Варвара Степановна устроилась поудобнее, – мне необыкновенно интересно послушать, что с вами приключилось.

И Элис стала рассказывать. О дрессированном коне по кличке Облако, о бриллианте в ручье, о том, как камень стал звездой. О том, что Невилл знал, какие предположения выдвигались относительно него за завтраком в доме Гюнхельдов, о том, как он угадал имя Курта, хотя Элис ни разу не назвала его, а потом всё равно зачем-то просил Курта представиться, и о Скатхаун Спэйр, Зеркале Неба – озере за Змеиным холмом…

…Озеро оказалось небольшим – черная гладкая вода в раме из лепившихся к берегам кувшинок. Вокруг был лес, солнечный и веселый, да высился по правую руку Змеиный холм. А посреди озера, вырастая прямо из воды, стояла башенка резного камня. Вся белая и голубая, с зубчатой крышей и узорчатой дверью, выходящей к каменному причалу.

– Красиво, не правда ли? – Невилл смотрел на башенку. – Что скажете, мисс Ластхоп?

– Красиво, – согласилась Элис. – Что это?

– Собственно, это я и хочу вам объяснить, – хозяин Чёрного замка поднял руку, указывая на склонившуюся к воде купу плакучих ив, – там, за ветками, есть лодка. Если доплыть на ней до башни, вас встретят запертые двери. Это прочные двери – очень старые, но очень надежные. Однако, разумеется, любые двери можно взломать. И внутри… – он задумался, как будто не знал, что там, внутри, а придумывал прямо сейчас, – внутри вы найдете пыль, труху, остатки стенных росписей, мертвых насекомых, да, может быть, стайку летучих мышей под самой крышей.

– Фу! – Элис поморщилась. – Стоило рассказывать!

– Но ведь до башни можно добраться не только на лодке.

– А как? Вплавь? – Элис наклонилась, потрогала воду. – Нет, – помотала головой, – не сезон.

– Вода здесь не станет теплее даже в самые жаркие дни июля. На дне множество ключей. Подумайте, неужели нет других способов?

– По воде, аки посуху? – Элис насмешливо прищурилась. – Или, может, по воздуху? Позвать летучих мышей, чтобы перенесли? Сделать лодку из лепестка кувшинки?

– Именно, – без тени удивления согласился ее спутник, – вам многое известно. Любой из этих способов будет лучше, чем путешествие через озеро на останках дерева, убитого людьми. Правда, летучие мыши помогли бы нам только в темноте: они не выносят солнечного света. А вот кувшинка – это хоть сейчас.

Он уже шагнул к воде, намереваясь сорвать лепесток, когда Элис вдруг испугалась и сказала:

– Не надо.

Она хотела ещё добавить, что ей надоели все эти шутки, что она хочет вернуться в город, что в жизни больше не поднимется на Змеиный холм, но не добавила. Зато спросила:

– Чего вы добиваетесь?

– Если бы вы подплыли к башне на золотой лодке, двери раскрылись бы сами, и там, внутри, пыль стала алмазным песком, росписи на стенах засияли свежими красками, бабочки закружились в цветнике на крыше, а летучие мыши… они спят до ночи и не боятся тех, кто приходит, как друг. Вы можете увидеть это, мисс Ластхоп, но пользы от увиденного будет немного, а бед – более, чем достаточно. Вы ведь знаете, не правда ли, как это плохо – видеть то, что недоступно другим?

Элис и рада была бы огрызнуться, но запала хватило только на молчаливое удивление: «откуда он знает?»

– А можете закрыть глаза, – продолжал Невилл, – и сказать себе: это все в моей голове! Вас научили говорить так, научили хорошо, вы делаете это, не задумываясь… почти. Я помогу вам. В обоих случаях – помогу. Пожелайте, и сказка станет вашей жизнью. Нет – и я дам вам объяснения, которые будут лживы от первого до последнего слова, однако полностью устроят и вас, и всех остальных.

– Интересно, каким же образом? – теперь он по-настоящему пугал ее. Нет, не казался опасным, да и не был, наверное, просто слишком много знал такого, о чем не полагалось знать даже самым близким друзьям семьи Ластхоп. Неужели отец был прав в своих вечных опасениях за дочь, прав, когда говорил, что по обе стороны океана, на любом континенте найдутся враги, готовые на всё, лишь бы найти слабое место семьи, найти и ударить?..

– Нет, – Невилл нахмурился, в черных глазах плясали блики солнца, отразившиеся от зарябившей под порывом ветра воды, – не думайте обо мне плохо, мисс Ластхоп. Во всяком случае, не думайте так. Я говорил вот о чем…

И все сразу встало на свои места.

Элис огляделась, с легким сердцем любуясь озером, замшелой башней над водой, глухим, почти непроходимым лесом – только узенькая тропинка вела в обход холма к поросшему осокой берегу. Красивое место!

Невилл Драхен «коммивояжер, авантюрист и холостяк» – он сам так представился, – улыбнулся, довольный произведенным впечатлением. Его мотоцикл стоял поодаль и почти не портил вида.

– Могу поспорить, – сказала Элис, – даже из местных немногие знают как здесь красиво. По тропинке ходят не часто. А развалины вы мне покажете?

– Да там смотреть особо не на что, – Невилл пожал плечами, – оплывшая земля, трава, да груда камней. Впрочем, если вы настаиваете.

– Конечно, – без колебаний заявила Элис, – я настаиваю. Вы ведь сами сказали, что взяли выходной. И обещали показать окрестности…

– Вот так, – сказал Невилл, Наэйр из рода Дракона, – вот так это будет. Не самый плохой вариант – как вам кажется? Вы никогда больше не подниметесь на Змеиный холм, потому что замок станет развалинами. Вы, может быть, станете ходить сюда, к озеру. Найдете лодку в кустах и доберетесь до башни, чтобы взглянуть на нее изнутри. Вы ничего не потеряете. И не приобретете.

– Как вы это делаете? – спросила Элис. – Как? Что это? Гипноз? Внушение? Я сплю? Вы погрузили меня в транс?

– Я отвезу вас домой, – он подозвал коня, – не бойтесь, я ведь обещал, что… не сделаю вам ничего плохого. А на досуге подумайте, какое видение мира нравится вам больше. И дайте мне знать.

Это «не бойтесь» на удивление возымело эффект. Страх действительно прошел. Элис даже не удивилась, когда Невилл опустился на колено, протягивая ей ладонь: просто оперлась ногой, и ее одним движением закинули в седло.

– Я сделаю так, как вы пожелаете, – Невилл повел Облако под уздцы, – так, как вы скажете, а не так, как хочет ваше сердце. Желания сердца, – он обернулся, заглянул ей в лицо, – они бывают опасны. Однако юный Гюнхельд уже начал беспокоиться. С вашего позволения, – он оказался в седле позади Элис, тронул коня, – так мы доберемся быстрее…

…Некоторое время за столом на веранде царило вдумчивое молчание. Потом Варвара Степановна шевельнулась, кутаясь в ажурную шаль, и спросила негромко:

– А кто, простите, ваш отец, милая?

– Эндрю Ластхоп, – Элис сжала пальцами коленки, – он… наша семья очень богата и влиятельна. И… у отца есть несколько научных центров. Он финансирует разные исследовательские программы. Я не знаю, – она слегка улыбнулась, – это же всё страшно секретно. Мне с самого детства твердят про шпионаж, конкурентов, политику… Вы понимаете?

– Может быть, вам стоило бы позвонить домой? – Варвара Степановна смотрела с сочувствием, – я прекрасно знаю, как в вашем возрасте дорожат личной свободой, но, Элис, бывают ситуации, когда следует проявлять благоразумие, как бы это ни было неприятно. Я немножко знаю о промышленном шпионаже. Из детективов, конечно, но ведь и там не все выдумки. От людей, занимающихся этим, действительно можно ожидать чего угодно. Особенно, если речь идет о шпионаже на государственном уровне. Вы ведь понимаете, что ваша конспирация, желание избежать родительского надзора – что все это просто игра. Достаточно один раз воспользоваться кредитной картой…

– Но я не пользовалась! – Элис подалась вперед. – В том-то и дело! У меня… – она сбавила голос, сообразив, что говорит слишком громко, – у меня полная сумка наличных. Я обменяла деньги ещё в аэропорту.