На чаше весов

На чаше весов
Наталья Кочетова

Я думала, что смогла сбежать от него, скрыться, начать новую жизнь. И он позволил мне обманываться в этом восемь долгих лет. Но теперь с иллюзиями покончено. Я снова в его власти, в его жестоких руках. Пешка в его большой игре. Средство достижения цели. Инструмент. Он будет пользоваться мной пока не сломает… если до этого момента не сломается сам.

Содержит нецензурную брань.

Наталья Кочетова

На чаше весов

Глава 1.

…– Главное, что мы должны сейчас сделать – это объединиться. Нужно научиться таким навыкам и качествам… чтобы переживаемая нами эпидемия не разрушила нас. Мы должны заботиться друг о друге, и тогда ситуаций, подобной вчерашней, – этой страшной аварии, унесшей жизни четырнадцати человек, – не будет. Следите не только за своим здоровьем, но и за здоровьем и поведением своих близких, не позволяйте им…

Шарю рукой по постели, и наощупь нахожу пульт, выключаю телевизор и лицо круглолицего политика, проникновенно вещающего с экрана, исчезает.

Так себе начало утра. Пора купить будильник, и отключить таймер на телевизоре. Все равно веселую передачу, будившую меня по утрам, больше не транслируют. Ее место заняли новости. А в настоящее время они в большинстве своем безрадостные и тревожащие, начинать с подобного утро – испортить себе весь день.

Часы на стене показывают шесть утра. Со вздохом встаю с тёплой постели, разминаю затекшую от неправильного положения во сне шею. Сегодня четверг, а значит, так же, как и завтра, я работаю в офисе. В остальное время – дистанционно, на дому. Мне нравится моя работа и возможность зарабатывать, не выходя из дома. С издержками вроде офисной работы дважды в неделю, приходится мириться.

Быстро умываюсь, чищу зубы. Съедаю свой здоровый завтрак и запиваю ровно тремя глотками воды. У меня все рассчитано, каждая капля на счету. Сначала я отмеряла каждое утро по сто грамм в мерном стакане, но после приспособились мерить глотками. С ностальгией вспоминаю, как ещё месяц назад каждое утро выпивала целую чашку кофе. Пусть и без кофеина, но все же… Теперь мне, как и большинству других людей, даже это недоступно.

Сейчас я пью кофе только по пятницам. Пятьдесят грамм отменного бразильского кофе на чистейшей родниковой воде из Германии, в честь окончания рабочей недели – просто волшебной щедрости бонус от руководства всем сотрудникам компании.

У меня прекрасная работа.

Бережно наливаю в двухсотграммовую бутылку воды и кладу её в спортивную сумку, где уже приготовлены со вчерашнего вечера спортивный костюм и кроссовки. Сегодня я выхожу из дома пораньше, чтобы позаниматься с часок в спортзале, расположенном в подвальном помещении нашего бизнес центра, перед началом рабочего дня. Моей силы воли только на это и хватает. Один раз в неделю, один час. Мой кардиолог был бы не доволен, если бы узнал, как злостно я нарушаю его рекомендации об обязательных кардионагрузках.

Перед тем, как открыть дверь и выйти из квартиры, делаю почти ритуальный обряд: три глубоких вдоха, медленных выдоха, и абсолютная концентрация на своих внутренних ощущениях. И только в этом полумедитанивном состоянии я наконец выхожу на улицу. Солнце только встает, ещё очень рано и по пути я не встречаю случайных прохожих, во дворе вижу лишь дворника, подметающего осеннюю листву, да пару облезлых собак, прелаивающихся между собой.

Офис, где я работаю, находится в двадцати минутах ходьбы. Иногда я разрешаю себе подольше поспать, и подъезжаю на автобусе, но стараюсь этим не злоупотреблять: слишком много людей ездит в общественном транспорте в час пик. Слишком много людей – ад для меня.

Ещё только сентябрь, но на улице холодно. Пронизывающий ветер так и норовит забраться за пазуху, поэтому я поднимаю воротник тонкой кожаной куртки и прибавляю шаг. Выхожу со дворов на проспект. Здесь уже более оживленно. Куда-то спешат редкие прохожие, снуют по дороге автомобили. Я подхожу к пешеходному переходу почти одновременно с тем, как загорается зелёный сигнал светофора. Я почти делаю шаг на дорогу, но вдруг останавливаюсь.

Не сразу понимаю, что происходит. Сначала я чувствую панику. Нет, не панику, а… ПАНИКУ. Кричащую, парализующую. Я останавливаюсь как вкопанная у края тротуара. Умом понимаю, что это не мой страх – ничего не могло бы вдруг так сильно меня напугать – но тело ведет себя так, будто я в опасности, будто это мои собственные чувства. Я замираю, не в силах пошевелиться, скованная тисками животного ужаса. Только потом, через несколько секунд, я слышу визг шин, а еще через секунду боковым зрением – движение. По дороге прямо на красный сигнал светофора несется чёрный седан. Виляет, дергается, но продолжает ехать. Он проносится прямо передо мной, и мое сердце едва не вылетает из груди. Автомобиль пролетает ещё несколько метров, и, не в состоянии войти в поворот, врезается в опору рекламного баннера. Через несколько секунд из машины выбирается водитель, хватается за голову, ругается матом. Вместе с ним я чувствую, как страх потихоньку отступает, тело ненадолго расслабляется, испытывая облегчение от того, что все закончилось, но уже через несколько секунд место страха занимает злость. Снова не моя.

Не знаю, что случилось с этим мужчиной. То ли его автомобиль неисправен, то ли у водителя проблемы со зрением. Ничему уже не удивляюсь в нынешней ситуации.

Последний месяц ДТП участились, умножились в несколько раз. Число инфицированных растет, а вместе с ним и число происшествий на почве полной или частичной потери зрения. В новостях говорят о том, что количество аварий в сутки исчисляется теперь уже в тысячах. Власти призывают быть бдительными и при малейших признаках инфицирования, будь то потеря зрения или просто сложности с ориентацией в пространстве, оставаться дома. Вызывать врача и ни при каких обстоятельствах не выходить на улицу. Но люди не внемлют призывам. Им нужно на что-то жить, нужно работать. Сейчас, чтобы купить минимальный набор продуктов на неделю, требуется месячная зарплата. И это я не говорю о воде. Если вам повезет вы получите свою норму утром в воскресенье, если нет – не останется ничего другого, как влезать в кредит.

Я перевожу дыхание, стараясь отстраниться, снова максимально погрузиться в себя, но меня продолжает потряхивать из-за произошедшего.

Если бы я не почувствовала неладное, не запнулась на тротуаре, этот автомобиль размазал бы меня по асфальту. Это первый и единственный раз, когда мое проклятие сослужило мне хорошую службу. Буквально спасло мне жизнь. Всего лишь какой-то шаг на пешеходный переход, и я была бы мертва. Это был бы мой последний шаг. Роковой шаг.

Я делаю глубокий вдох и спешу убраться подальше от исходящего злостью мужчины и пешеходного перехода, едва не отобравшего мою жизнь. Тогда я еще не знаю, что через несколько часов пожалею о том, что не сделала тот роковой шаг.

Глава 2.

Вхожу в спортзал, но понимаю, что не смогу заниматься – чувствую тошноту и головокружение – обычная постреакция на чью-то сильную эмоцию. Делаю крошечный глоток воды и заставляю себя влезть на беговую дорожку. Пробегаю всего лишь три километра, и останавливаюсь. Пот льет с меня ручьем, пить хочется невыносимо и я осушаю почти всю бутылку разом. Зажимаю рот рукой, давя в себе рвотный позыв. Черт. Давно со мной такого не было.

Я постаралась устроить свою жизнь так, чтобы сталкиваться с как можно меньшим количеством людей: я не завожу отношений, у меня нет друзей или приятелей, я не общаюсь с соседями, коллегами, и не хожу на тим-билдинг-тусовки. Я сознательно отказалась от общения, чтобы оставаться в себе, и чувствовать только то, что моё. Но совсем избежать ситуаций, подобной сегодняшней, не удается. В автобусе, в магазине, на улице, на работе рано или поздно случаются разные происшествия, вызывающие у людей яркие эмоции. И будь то страх, горе, радость или восторг, неважно, как бы не ощущалась эта эмоция во время ее проживания, после – я чувствую себя просто отвратительно. Вот, как сейчас.

Жалею, что вообще спустилась в зал, лучше бы прогулялась на свежем воздухе, знала же, что буду не в состоянии, так теперь еще и до вечера у меня совсем не осталось питьевой воды.

Ругаю себя и с тяжелым вздохом иду в раздевалку. Принимаю контрастный душ, чтобы хоть немного привести себя в норму. Одеваюсь и отправляюсь на шестой этаж, где расположена фирма, на которой я работаю. Перед тем как открыть дверь, снова закрываю глаза и концентрируюсь на внутренних ощущениях. Мысленно проговариваю, что это сознание только мое, я не пущу в него чужие чувства. Делаю глубокий вдох и вхожу в офис. Здороваюсь с коллегами и быстро шагаю к своему кабинету.

Нет, на самом деле, кабинет не мой, конечно. Он закреплен за Борей. Боря – фактически мой начальник. Он создатель и главный разработчик программы, над которой мы с ним, и еще пара сотрудников на дистанционке, трудимся.

Боря – мозг. Я – скорее руки.

Он скидывает мне те участки кодов, над которыми ему работать не хочется, скучно, муторно и слишком просто. Я же – разработчик-юниор без особого опыта работы, справляюсь с поставленными задачами не без труда и, порой, не без его помощи.

– Привет, Борь. – Бросаю согнувшемуся у монитора парню. До начала рабочего дня еще пол часа, а он уже трудится. Ночевал что ли здесь?..

– Доброе утро, Мария. – Через время отзывается Боря, даже не поднимая на меня глаз.

– Ты домой-то вообще ходишь? – Спрашиваю, усаживаясь за свой стол и подперев рукой подбородок, смотрю на парня. Тот снова не сразу реагирует, слишком поглощен процессом. Но я уже привыкла, просто сижу и смотрю на него. На лице щетина, волосы как обычно в творческом беспорядке. Вообще-то он очень даже симпатичный молодой человек, но на уход за собой, судя по всему, тратить время не любит.

– Конечно, Маш, хожу. Просто этой ночью не успел. – Наконец отзывается Борис и тянется за чашкой с кофе.

Хмыкаю и закатываю глаза. Тяну носом волшебный аромат его напитка. Молча завидую. Не знаю, есть ли у него семья, скорее всего, нет. Он практически живет на работе, и пьет так много кофе, что на это, наверное, уходит вся его зарплата. Не то, чтобы я любила считать чужие деньги, но простой подсчет выпитых им чашек кофе в день, привел меня к выводу, что его доходы в несколько раз превосходят мои. Но какими бы не были его доходы, будь у него жена или хотя бы девушка, не уверенна, что она простила бы ему такую кофейную дыру в бюджете.

Глотаю слюну, наполнившую рот, напоминая себе, что завтра пятница и волшебный напиток снизойдет и до меня – простой смертной.

Включаю свой компьютер и пока тот загружается, распускаю волосы, расчесываюсь и мажу губы бальзамом. Вот и вся моя подготовка к рабочему дню. Ни макияжа, ни прически. Не люблю привлекать к себе лишнего внимания, и поэтому, давно не трачу время на всю эту ерунду. Наверное, мы с Борей чем-то похожи. Не зря так легко сработались.

Помню, как однажды на планерке, наш босс – проджект-менеджер, объявил о новом заказе, и Борька первый за него ухватился, по комнате прошлась волна вздохов. Почему-то Бориса здесь не очень любили. Необщительный, угрюмый, слишком зацикленный на своей работе. С таким ни посплетничать, ни в бар сходить. И пока все отмалчивались, прикидывая перспективы работы с Борисом, босс назначил ему в помощники меня.

И вот, мы работаем уже больше месяца, и, как бы к нему не относились мои коллеги, лично я его обожаю. С ним я легко могу отпустить контроль и расслабиться, не переживая о том, что на меня вдруг обрушится какая-то слишком болезненная эмоция. Боря – настоящий подарок, отрешенный, безэмоциональный, восхитительно флегматичный. Практически робот. Единственное, что от него может исходить – это краткие вспышки радости от вдруг постигшего инсайта, или легкое, почти невесомое удовлетворение от проделанной работы.

Я рада с ним работать. Он позволяет мне работать так, как мне удобно, считается с моими заскоками и не требует от меня больше, чем я могу. Разработчик из меня так себе, но, если бы было можно, подписала бы с Борисом пожизненный контракт.

Когда я только устроилась на эту работу, мне приходилось каждый день находиться в большом коллективе. Это тяжело. Чем больше людей, тем мне тяжелее держать свои блоки. То и дело проскакивают чьи-то чувства: у кого-то неразделённая любовь, у кого-то беспокойство о больном ребенке, у кого-то зависть, у кого-то раздражение. И так бесконечно, винегрет из разных чувств к концу дня истощал меня и порой доводил до мигрени.

Нет, вообще-то сильные эмоции, такие которые ударной волной могут задеть и меня, люди испытывают нечасто. Но с обнаружением новой инфекции с дурацким названием Калидус, переживания людей возросли в несколько раз, так что мне находиться среди людей стало в разы тяжелее. Страх, непонимание, злость, беспокойство, неверие, уныние. С каждым днем градус этих чувств нарастает все сильнее. Но на вершине конечно же страх. Страх неизвестности, неопределенности. Страх потери здоровья и жизни. С каждым днем паника все сильнее затмевает разумы людей.

Все началось месяц назад, когда в больницы один за одним стали поступать пациенты с жалобами на зрительные галлюцинации, искажения, пробелы, пятна и даже полную потерю зрения. Люди продолжали поступать с каждым днем все больше, и пока ученые вирусологи и микробиологи из кожи вон лезли, чтобы найти возможную причину, люди продолжали жить обычной жизнью. Они продолжали пить воду, которая, как выяснилось только через две недели, была заражена новой, неисследованной, но такой опасной бактерией. В стране была объявлена эпидемия и наложен абсолютный запрет на употребление воды из любых природных источников страны. Но сколько людей за время поисков было заражено, до сих пор никто не может подсчитать. Симптомы продолжают появляться, зараженных все больше, не смотря на меры, предпринятые властями.

Ученые выяснили, что бактерия, попадая в организм поражает затылочную долю мозга, но до сих пор не могут выяснить как быстро эта бактерия начинает свое губительное воздействие с момента попадания в организм человека. Возможно, она бездействует месяцами, но ученые настаивают на том, что поражение мозга начинается в течении двух-трех дней. Однако если это так, почему регулярно появляются все новые и новые заражённые? До сих пор, спустя месяц. Есть подозрение, что люди, неспособные оплатить безумно дорогую по нынешним временам воду, продолжают брать ее из водопровода.

И это совсем не кажется мне удивительным. У людей с низкими доходами, выбор невелик: выстоять километровую очередь в воскресенье, и получить воду от заботливого правительства, из расчета три литра на человека на неделю, или продолжать пить воду из крана. У них нет выхода. Они пытаются выжить.

Да и что такое – три литра на неделю? Это четыреста миллилитров воды в день. И куда же подевались пресловутые нормы в два литра? Канули в лета. Как только с водой начались проблемы, и ученые и врачи быстренько все переосмыслили и пришли к единому мнению, что четырехсот грамм воды в день для выживания и полноценной работы организма вполне достаточно.

И да, кстати говоря, даже если вы выстоите двух-трехчасовую очередь за бесплатной импортной водой, никто не гарантирует вам, что вы ее получите. Вода в цистерне бывает заканчивается еще до того, как половина стоящих в очереди людей наполнит свои бутылки. Хотя, знаете, даже получив свою порцию, никто не гарантирует вам и того, что вы спокойно и безопасно дойдете с ней домой. У вас легко ее могут отобрать те, кому не досталось в прошлый раз. Справедливость уже не та.

– Поменяй вот этот участок. – Выдергивает меня из моих мыслей Борис, тыкая пальцем на участок кода на своем компьютере. Объясняет суть задачи и, дождавшись пока я наконец вразумлю, что от меня требуется, снова углубляется в свой процесс.

Сажусь прямо, запускаю нужную программу и принимаюсь за работу.