Реконструкция событий

Марина с Тимофеем хорошо жили, каждый нежно относился к своему партнёру, даже можно сказать, они были дружны. Их не тревожили страсти семейной адаптации, которым часто подвержены молодые пары на ранних стадиях совместной жизни. Они как-то сразу сумели этот рубеж преодолеть, как говориться, легко «притёрлись» друг другу, узнали интересы и вкусы своего супруга и, как интеллигентные воспитанные люди, научились их понимать, принимать и им соответствовать.

По окончании института Тимофей сразу создал свою компанию по оказанию психологической помощи населению. Дело как-то сразу пошло: то ли Тимофей правильно организовывал своё дело, то ли спрос на подобные услуги в этот момент возрос, и новая компания попала на благодатную почву, то ли сам господин Угоров, будучи по первому образованию режиссёром, сумел грамотно срежиссировать и, главное, спродюссировать свой новый проект, коим стала его именная компания. А, может быть, все вышеназванные факторы в какой-то момент сложились, открывая перед новым начинанием, интересные перспективы и возможности.

Марина во всех творческих идеях мужа была верным помощником, соавтором и партнёром.

Всё было безоблачно, светло, надёжно. А потом пришла беда.

3. Безысходность

Он умер в одночасье, не прожив и трёх дней от роду. Врачи разводили руками, говорили: «так бывает» и называли случившееся какой-то странной, даже зловещей аббревиатурой СВДС, убеждая родителей, потерявших сына, что диагностировать подобные синдромы нельзя и установить причину тоже. Случилось непредвиденное: у ребёнка прекратилось дыхание, вследствие этого произошла остановка сердца. Доктора говорили, что, к сожалению, от такого никто не застрахован, что до года, такая беда может постигнуть любого абсолютно здорового ребёнка.

Несчастные родители ничего этого понимать не хотели, а отец ребёнка высказывался в адрес лечебного учреждения крайне негативно и грозил санкциями и проверками. Медики, дабы себя обезопасить, подключили к объяснительному процессу «тяжёлую артиллерию» в лице заведующего отделением и главврача больницы.

Медицинские боссы в свою очередь посочувствовали, принесли соболезнования и даже любезно расшифровали загадочную аббревиатуру, которую до этого произносили их коллеги, подтвердили, что причиной внезапной кончины ребёнка стал Синдром внезапной детской смерти и, в этом случае, сделать было ничего нельзя.

Они вещали ещё что-то, но Марина этого уже не слышала, у неё остановилась жизнь. Она надолго закрылась от внешнего мира и всё, что происходило вокруг, воспринимала, как ненужный надоедливый внешний раздражитель.

Разумеется, Тимофей тоже переживал, но проявление горя было в его интерпретации совсем другим. Он, в отличие от жены, совершенно не мог оставаться один, рвался к людям, искал общения, заводил новые знакомства. Занялся спортом, начал посещать бассейн, увлёкся игрой в теннис. Он пытался приобщить к своим занятиям и Марину, звал развеяться, говорил, что нужно учиться жить, что они молоды и должны вместе постараться пережить случившуюся трагедию. Марина кивала, вроде бы соглашалась, но неизменно на его предложения отвечала отказом.

А когда Тимофей предложил жене на годовщину свадьбы поехать заграницу отдохнуть, поменять пейзаж перед глазами, отвлечься, Марина посчитала такое поведение мужа предательством и подала на развод. Правда потом, несколько лет спустя, анализируя печальные события того времени, она пришла к выводу, что была неправа. Что они оба были неправы. Они не сумели перед лицом страшного несчастья, выпавшего на их долю, сплотиться и помочь друг другу. Так часто бывает – горе не сплотило, а разобщило супругов, они расстались.

Пятилетие свадьбы не состоялось, супружеская пара Марина Тимофеева и Тимофей Угоров перестала существовать, но остались одноимённые сотрудники компании. Марина хотела уйти и с работы, но уже бывший муж уговорил с этим повременить и не совершать необдуманных поступков. Марина послушалась, поступков в тот момент не совершила и осталась служить в агентстве Тимофея Угорова. А теперь, вероятно, пришло именно то время. Марина покинула компанию и теперь, совершенно свободная от всех обязательств, правда, утопая в грустных мыслях, брела по вечерней московской улице.

4. Школьные воспоминания

– Тимошка! Тимошка! – машина гудела и моргала фарами. Все остальные участники движения, которым голосящая и моргающая иномарка перегородила дорогу, тоже равнодушными не оставались и немилосердно сигналили и, как умели, выражали своё недовольство.

«Какая-то толпа умалишённых, – подумала Марина и остановилась у зебры, собираясь переходить дорогу, – как таким безумным гражданам права выдают? Лица остервенелые, злые, орут чего-то. И девица в первой машине странная, что она руками размахалась?».

– Тимошка! Тимошка! – вопила девушка из машины.

Марина, наконец, сообразила, что «Тимошка-Тимошка» обращено к ней, она просто отвыкла от этого имени и забыла, что её так называли в школе. Фамилия же Тимофеева, так и получилась Тимоша, а иной раз и Тимошка.

«Значит барышня из школьного прошлого», – подумала Марина, но кто именно понять никак не могла.

– Маринка! – звала неузнанная одноклассница, – давай быстрее, садись в машину, здесь остановка запрещена и штраф пришлют, и эти бандерлоги сейчас надорвутся орать. Мешаю я им, видите ли!

«Бандерлоги» сделали своё дело. «Это же Алёнка Привольная», – мысленно «ахнула» Марина и побежала к машине.

– Волька! – обращаясь к подруге, Марина тоже использовала школьное прозвище: «Привольная – Вольная – Воля – Волька», – ты так изменилась, я тебя в жизни бы не узнала.

– Что, так сильно? – кокетливо посмотрела на себя в зеркало заднего вида Привольная и поправила волосы.

– Сильно, – честно сказала Марина, – по-моему, похорошела очень.

– Да, пустяки, – продолжала любоваться своим отражением Алёна, – цвет поменяла и так, лёгкий тюнинг провела.

Алёна стала блондинкой, и этот цвет ей шёл, но, по сути, блондинкой она, разумеется, не стала, да и не могла стать. С детства была неглупой, сообразительной, практичной, знающей себе цену девочкой. Неплохо училась, могла бы учиться лучше, но в какой-то момент решила, что знания, полученные в школе, ей в жизни не пригодятся, и стала относиться к учебному процессу, как к потерянному времени, которое нужно просто переждать.

В школе Марина с Алёной Привольной особенно не дружили, у каждой была своя компания и свой круг общения, естественно поддерживали отношения, поскольку были одноклассницами и иногда этого требовали необходимости школьной жизни. Хотя, их неблизкое общение не помешало Алёне поставить Марине «диагноз», что её неуспех у одноклассников мужского пола именно от того, что Тимофеева «слишком серьёзная и мальчишки её боятся».

По окончании десятилетки, девочки не общались, но какие-то минимальные сведения друг о друге периодически узнавали от общих знакомых.

– Ну, ты как, вообще? – спросила у Марины Привольная.

– Нормально, – уклончиво ответила бывшая одноклассница, распространяться на тему, что у неё всё далеко не так нормально, как хотелось бы, желания не было. – А у тебя как?

– Прекрасно! – просияла Алёна, – лучше и придумать нельзя!

– Рада за тебя. Ты же вроде замужем, кто-то из наших ребят говорил.

– Замужем была. Сейчас, к счастью, нет.

– Почему к счастью? Вроде говорили, что ты довольно удачно замуж вышла.

– По первости и мне так казалось. А что? Нормальный парень, москвич, родители небедные, квартира есть, машина, дача. Короче. весь наборчик. В МГИМО учится. Золотой вариант. Только потом оказалось, что в институт он не ходит, работать, тоже не работает. Дальше выяснилось, что он постоянно торчит в казино.

– В казино?! А их же закрыли.

– Официальные закрыли, а подпольные, пожалуйста, есть деньги, как говорится, милости просим. У него деньги сначала были, а когда закончились, он из дома всё понёс, без разбора брал: своё, моё, родительское. Лишь бы можно было продать. Потом пить начал. В общем, целый букет. Я решила, что не хочу голой-босой в этом смрадном болоте плескаться и подала на развод. Как меня его мать не просила её мальчика непутёвого не бросать, я слушать ничего не стала, развод оформила и ушла. Ничего не взяла, – и расхохоталась, – да и брать-то к тому моменту было уже нечего.

– А сейчас ты как живёшь? – Марине очень не хотелось переходить на обсуждение своей личной жизни, поэтому она задала следующий вопрос.

– Сейчас тоже прекрасно! Вот, машину новую вчера купила, – Алёна ласково похлопала «железного коня» по рулю, – скажи, классная?

– Хорошая, – кивнула Марина, – и цвет необычный.

– Ага, – заулыбалась Алёна, – её за этот цвет, взбесившегося поросёнка, никто не брал. А мне понравилась: заметная и угонять никто не рискнет. Я сразу решила её взять, но виду не подала, стала носом крутить, что меня тоже цвет не устраивает, они испугались, что покупатель сорвётся, и скидку хорошую сделали. Короче, повезло.

– Ты всегда везучая была, – улыбнулась Марина, – помнишь в школе, когда на праздники лотереи проводили, ты обязательно что-нибудь выигрывала.

– Хоть авторучку, но обязательно, – усмехнулась Волька, – вот такое оно моё везение. – Она, наконец, сумела найти парковочное место и предложила, – пойдём, хоть кофейку дёрнем за встречу.

– Пойдём, – согласилась Марина, идти домой совершенно не хотелось.

Девушки расположились в кафе, заказали капучино и продолжили разговор. Вернее, говорила в основном Алёна, а Марина выступала в качестве слушателя, надо сказать, такая «расстановка сил» её вполне устраивала.

– Ты же помнишь, – разглагольствовала Алёна, – я особенно к знаниям никогда не тянулась и, ни в какие институты – университеты поступать не собиралась. Но, всё равно заниматься чем-то надо было, и меня мой свёкор устроил на курсы, где готовили помощников руководителя. Курсы были дорогущие, новомодные, но для любимой невестки ничего не жалко. Называлось всё красиво, а в общем, готовили обычных секретарей-референтов, но диплом выдали, шикарный, на тиснёной бумаге, золотом написано. Крутизна, хоть на стенку вешай! Ну, я его вешать не стала, а сразу пошла в компанию своего свёкра работать. А когда разошлась с мужем и с работы ушла. Сразу концы рубить нужно, нечего на полумерах жизнь строить.

«Какая молодец Волька, – думала Марина, – её решительности только поучиться, а у меня этими полумерами, о которых говорит Алёна, вся жизнь наполнена».

– А сейчас я в такой конторе необычной работаю, – продолжала Привольная, – мы там реконструкциями занимаемся историческими, ну и всякими другими. Огромными проектами ворочаем.

– Ты занимаешься историческими реконструкциями? – удивилась Марина, – это же работа довольно трудоёмкая и знания определённые нужны.

– Да нет, я естественно никакими реконструкциями не занимаюсь. Мне дай, я такое нареконструирую, никто не разберётся о чём речь должна была идти, – рассмеялась Привольная. – Я секретарём как работала, так и работаю, замечательная работа и никакой ответственности: подай, принеси, позвони, найди, напечатай, закажи. В общем, обычная секретарская деятельность, мне нравится. Платят очень даже прилично и начальство под рукой. Короче, меня всё устраивает. Я ещё когда на работу устраиваться пришла, с шефом познакомилась, сразу поняла – этот своего не упустит. Хваткий мужик. Мне иной раз кажется, что у него деньги сами к рукам прилипают. Он клиента за версту чует и если уж вцепился, «живым не отпустит». Мы с ним в прекрасных отношениях, он меня ценит. Одним словом, всё замечательно.

Марина с интересом смотрела на искрящуюся позитивом Привольную, думала, что хорошо, наверное, иметь такой легкий характер. Волька по-своему расшифровала, как ей показалось, многозначительный Маринин взгляд, усмехнулась и ответила на не прозвучавший вопрос: