Реконструкция событий

– А во-вторых, это мероприятие не является реконструкцией вообще, а уж исторической, тем более. Я считаю, оно нам не по профилю.

– И, что ты предлагаешь? – недовольно скривился Тюнин.

– Предлагаю не ввязываться в авантюру и, пока не поздно, отказаться от этой затеи.

– То есть, ты считаешь, что мы должны отказаться от хороших денег, которые компании необходимы, только потому, что это не историческая реконструкция? Не ожидал от тебя такого недальновидного и бесхозяйственного подхода.

– Игнат, ты сам всегда говоришь, что очень важно, чтобы мы находились в рамках той ниши, которую занимаем, не разбрасывались по мелочам и были в своём сегменте первыми, – заучено повторила Марина тезисы руководителя.

Тюнин самодовольно хмыкнул.

– Моя школа! Прямо как по писанному прочла. Молодец! Но, в данном конкретном случае, нам нужно свои корпоративные амбиции попридержать. И сделать это мероприятие на таком уровне, чтобы никто: ни конкуренты, ни злопыхатели подкопаться не могли и не подумали, что для нас это первый опыт. Ясно тебе это?

– Игнат, мне ясно, но в этом случае, руководить проектом должна не я. Я ничего не понимаю в фигурном катании. Нужен какой-то разбирающийся в этой сфере человек.

– Марин, даже не начинай, – замахал руками Тюнин, – у тебя хорошие показатели, ты умеешь ладить с клиентами. Тем более с такой огнеопасной дамой, как эта. Потом я ей тебя уже отрекомендовал. А разобраться во всех тонкостях успеешь, не завтра ведь наша спортивная авантюра.

Марина снова начала отнекиваться, тогда Игнат решил воспользоваться главным, на его взгляд, аргументом, он написал на листке сумму, на которую увеличится её гонорар, если она не откажется от проекта. Серьёзные цифры он никогда вслух не озвучивал, сотрудники посмеивались, говорили, что шеф боится утечки информации. А с бумаги информации деться было некуда, потому что Игнат, после беседы неизменно все документы, используемые в переговорах, отправлял в шредер. Написанная в этот раз прибавка к гонорару была внушительной. Аргумент сработал, Марина согласилась, решив попробовать себя в новом качестве – организатора коммерческого спортивного соревнования.

Довольный своим талантом переговорщика Тюнин понёсся на очередную встречу, а Марина отправилась к себе в кабинет, чтобы путешествуя по всемирной сети, максимально полно изучить специфику организации спортивных мероприятий.

9. Фигуристка

– Вам моя мать, вероятно, сказала, что я умалишённая, и она вынуждена проводить эти, так называемые соревнования, чтобы порадовать свою несчастную больную дочь?

Марина молчала: во-первых, её совершенно не радовала перспектива общения в пустынном подтрибунном помещении с возможно неуравновешенной дочерью клиентки, а во-вторых, обсуждать что-то не с заказчиком мероприятия и даже не с его представителем, она полномочна не была. Поэтому, Марина предпочла на вопрос не ответить, а просто мило улыбнуться и, вместо ответа, спросить о качестве льда.

– Лидия, Вы с тренировки? Лёд устроил?

– На вопрос не отвечаете, – усмехнулась Лидия, сама, не ответив на заданный вопрос, да ещё, как показалось Марине, мрачно на неё посмотрела. – Не бойтесь, – вероятно, «прочитала» её мысли фигуристка, – я не буйная и на людей не кидаюсь.

– Я ничего подобного не подумала, – попыталась успокоить девушку Марина.

– Подумали, подумали, – ещё раз усмехнулась Лидия. – Не переживайте, всё «откатаем» и «отыграем» как по нотам. Гонорара Вас никто не лишит. Не за что лишать. Я даже попрошу написать благодарственное письмо Вам на работу. Подготовлено всё прекрасно. Лёд, кстати, отличный. Организация безукоризненная. Вам бы нормальные международные соревнования устраивать, а не наши «потешные» баталии. Помните, Пётр 1 в юности любил подобные развлечения? – Лида поправила на плече сумку и зачехлённые коньки, пояснила, – годами выработанная спортивная привычка, свой инвентарь без присмотра в раздевалке не оставлять, чтобы лезвия не затупили, стекла в ботинки не подсыпали, платье не порвали.

– А что, бывало такое? – спросила Марина, – я всегда думала, что это страшные сказки.

– Нет, не сказки, – кивнула Лидия и, горько усмехнувшись, добавила, – сейчас, понятное дело, моё барахло никому не нужно, да и я никому не нужна, но привычка осталась. А раньше, когда ходила в подающих надежды, всякое бывало.

Девушка рассуждала вполне здраво и впечатление умалишённой никак не производила, конечно, следовало бы промолчать, но Марина не выдержала и спросила:

– Скажите, Лидия, а зачем Вы участвуете в этом фарсе? Вы не производите впечатления человека, кому интересны подобные развлечения.

– Они мне и не интересны. Это матери затея – она кукловод, а мы все её послушные марионетки. Я спортсменку с покалеченной судьбой изображаю, брат учёного, у которого что ни год, то новое открытие. Хотя он никогда наукой не занимался и школу с трудом закончил. Учёный, с пятью классами церковно-приходской! – засмеялась Лида. – Это матушки нашей нереализованные амбиции, – потом посмотрела на удивленную Марину, – Вы спросили, зачем нам это нужно? – собеседница утвердительно кивнула, – наследство, – мрачно произнесла фигуристка, – слишком большой куш, и нельзя допустить, чтобы он уплыл. Я, по крайней мере, себе этого не позволю. Никогда!

Это «никогда» Лидия сказала с ненавистью, с каким-то остервенением, даже сжала кулаки, и Марину снова посетила мысль о её безумии.

– Не бойтесь, я не опасна, – повторила фигуристка, – в прошлом я действительно занималась фигурным катанием, докаталась до кандидата в мастера спорта. Была довольно способной. Многооборотные прыжки быстро учила. Из зала сразу на лёд выходила и делала. На удочке не болталась.

– На какой удочке? – переспросила Марина, вроде речь шла о фигурном катании, и о рыбной ловле никто ничего не говорил.

– Удочка, – усмехнулась Лидия, – это у нас так приспособление для страховки называют. Сленг профессиональный. У цирковых – лонжа, а у нас – удочка. Страховка своего рода. Я даже не знаю, есть ли у неё какое-то другое название. Это когда выезды с прыжков тренируют, спортсмен прыжки крутит, а на выезде тренер его страхует, чтобы на лёд не валился. Так вот, я сама с прыжков почти сразу выезжать стала. Слух пошёл, что в нашей группе восходящая звезда. От меня ждали результатов, да они, в общем, были, по юниорам я много чего выигрывала, тем самым «лила бальзам» на претенциозную душу моей матери. Она уже рисовала картины, как она – мать олимпийской чемпионки, принимает гостей в своём модном салоне и разливается соловьём о победах своего ребёнка. Но мечтам сбыться было не суждено, в тринадцать лет я получила серьёзную травму. Не на льду. По глупости. Сын приятельницы моей матери занимался фристайлом и однажды позвал меня попробовать. Я на горных лыжах каталась неплохо, да и вообще на лыжах с детства хожу. И прыжки многооборотные меня не пугают. Одним словом, я согласилась попробовать. И попробовала, но неудачно. Получила травму. Долго болела, когда поднялась с постели, стало понятно, что с большим спортом покончено, полноценно восстановиться не получится. И выросла я за время болезни заметно, сантиметров пятнадцать точно прибавила. А для нашего вида это серьёзный минус, раскоординация наступила полная. Не могу сказать, что для меня всё это было большой трагедией, фанатичной спортсменкой я не была никогда. Способности были, давалось всё довольно легко, а желания и трудолюбия не было. Меня больше интересовали мальчики, влюблённости, модные тряпки. А, вот для матери – это был удар, от которого, она так и не смогла оправиться.

– Но дочка же выздоровела, разве не это главное? – у Марины защемило сердце, она хорошо знала, о чём говорит.

– Для любой другой женщины, наверное, было бы важнее, чтобы ребёнок просто выздоровел. Для любой другой, но не для Клементии Германовны, – скривилась Лидия, – для неё амбиции, прежде всего. И ещё во главу угла ставится, что скажут люди. Завидуют – замечательно. А пожалеют – ни в коем случае. Да её собственно никто не пожалеет, скорее усмехнутся вслед и за спиной пошепчутся.

– Зачем так о людях плохо думать? Не все же такие.

– В мамином окружении в основном такие. Да и она ничем не лучше остальных. В жизни слова доброго ни о ком не сказала, – Лида хотела ещё что-то сказать, но в подтрибунном помещении появилась обсуждаемая дама.

Лида моментально навесила на лицо безразличное выражение и устремила взор, на приближающуюся мать.

– Лидуша, а мы тебя потеряли. Куда же ты пропала? – мать обратилась к дочери, а сама смерила раздражённым взглядом Марину, как будто именно она была причиной исчезновения Лиды из поля её зрения.

Лида поспешила предварить ненужные вопросы и сказала матери:

– Я как обычно ушла настраиваться, а Марина проходила мимо и спросила меня о качестве льда, – и взглянула на вышеназванную девушку, – Вас же, кажется, Марина зовут?

– Да, – подтвердила Марина.

– Лидуша, – мать снова окликнула дочь, – здесь холодно, поднимись наверх. – И недовольно сказала, обращаясь к Марине, – а, что Вы не начинаете? Зрители в нетерпении.

– На разминку первая группа выйдет через восемь минут, – отчеканила Марина, – существуют международные правила и не нам их менять. Каждый фигурист имеет точное время выхода на лёд. И никакие коррективы во времени нежелательны. У Лидии выход на лёд, – Марина сверилась с расписанием, – в двадцать тридцать семь.

– Мам, не нужно ничего менять и никого торопить, иди в зал и наслаждайся соревнованиями. А я пойду в разминочный зал, начну разогреваться.

– В разминочном зале камеры есть? – заволновалась неугомонная мама.

– Безусловно, есть, – успокоила Марина, – но я сейчас ещё раз проверю.

Спортсменка и двое организаторов, если верить надписям на бейджах, висящих на груди у каждой из дам, отправились выполнять свои обязанности: Лидия разминаться перед выходом на лёд, Клементия Германовна болеть на трибуны, а Марина руководить процессом соревнований.

– Марин, что у вас там произошло? – начальник «на другом конце провода» явно нервничал.

– Ничего особенного не произошло, – спокойно ответила сотрудница, – соревнование закончилось, гости пошли на банкет. Всё по графику, как планировали.

– Я не об этом спрашиваю! – Тюнин начал раздражаться, – как у вас всё прекрасно, я знаю. Меня интересует другое. Мне сейчас звонила мадам Червоненко, билась в конвульсиях, орала, что мы сорвали ей соревнование. Что произошло?

– Ах, это? – мрачно усмехнулась Марина, – дело в том, что её дочь, ради которой и проводилось это соревнование, крайне неудачно откатала программу и получила довольно низкие оценки за технику, компонентами её немного подняли, но до первого места не дотянули. Просто невозможно было при таком катании. Клиентка была вне себя, с трибуны чуть не вывалилась, так эмоционально переживала. Потом побежала с судьями разбираться. Кричала, что они непрофессионалы, что у них нет глаз, только что не требовала отправить их «на мыло» и драться не лезла, хотя, была на грани.

– Да она мне тоже на судей жаловалась, говорила, что мы не должны оплачивать их топорную работу. А как не платить? Мы же им, по-моему, всё заранее оплатили.

– Да, оплатили, таким было их условие, что работают они по стопроцентной предоплате, – проинформировала шефа Марина. – И непрофессионалами их не назовёшь, все имеют категорию – судья международного класса. Ты же кандидатуры каждого из них сам утверждал.

– Да, – вздохнул Игнат, – это Клементия Германовна изначально просила, чтобы всё было организовано на уровне рейтингового международного соревнования.

– Вот этот уровень и сыграл с ней злую шутку. Если бы было всё попроще, может быть и неудачный прокат не выглядел бы так безнадёжно. Посадили бы вместо судей статистов, они сыграли бы по нашим правилам. И можно было обойтись без возникших сложностей. А профессионалы в эти игры не играют и судили приближенно к реальности. Поэтому, первое место получить было невозможно. Я, честно говоря, удивляюсь, что её на второе сумели поставить.