Рождественская сказка. Сборник

Они попрощались. Сказать, что у Вики осталось какое-то гнетуще-тоскливое ощущение от этой истории – это не сказать ничего. Было жалко малыша и его отца. «Такое горе. А еще говорят, снаряд в одну воронку не попадает. Как видно, попадает. И ещё как. Сначала жена, потом сын. И все беды одному человеку. Как же помочь? Но, что она может? Если бы это был друг или любимый, или хотя бы хорошо знакомый человек. Но, он не подпадает, ни под одну из этих категорий. Он клиент, чужой и едва знакомый человек». Но сердце нещадно щемило, и было его очень жаль.

Нужно было как-то встряхнуться, сделать несколько звонков, уточнить время завтрашнего рандеву звезды с новым стилистом. И вообще, подготовиться к встрече этой самой звезды, а то она уставшая, голодная и несчастная, устроит Вике райскую жизнь. «Нужно срочно брать себя в руки», – сказала себе Виктория. И срочно взяла. А, что делать? Другого выхода всё равно не было.

9. Модному артисту – модный стилист

Стилист был модный, востребованный, избалованный вниманием звездных клиентов и, в следствии этого, крайне амбициозный. Но, такой фавор не мешал ему оставаться способным творческим человеком. Пелена известности глаза не застила, и он предложил Лаврику довольно интересные эскизы, после воплощения в жизнь которых, кумир девочек – школьниц, мог превратиться в мужчину «хоть куда, в полном расцвете сил». Конечно, этот самый расцвет сил у него и так был, и без вмешательства модного стилиста. Лаврику в этом году исполнилось тридцать лет. И новую, более взрослую аудиторию, пора было уже завоевывать. Вика договорилась со стилистом, что они еще раз все обсудят, господин Борцов покажет проект своему продюсеру и тогда дадут окончательный ответ. Стилист проводил гостей до дверей, был нежен и ласков, восхищался талантом Лаврика, одним словом, явно хотел зацепить выгодного клиента.

Вика со звездой, сели в машину. Водитель Гриша грустно глянул на Вику в зеркало заднего вида. Если бы Гриша был евреем, то вся тоска еврейского народа была бы отражена в этих глазах. Но, евреем Гриша не был, а тоска была. Был он простым русским, деревенским парнем и работать в принципе не слишком любил, а уж в воскресенье, особенно. Поэтому, он с надеждой поглядывал на Вику, может, она посодействует и побыстрее увезет звезду домой, а его – Гришу, отпустят в свободное плавание. Приняв massage от водителя, Вика обратилась к Лаврику:

– Ну что, домой?

– Викуль, а поехали, поужинаем куда-нибудь, – предложила звезда.

Вика взглянула на поникшего водителя.

– А, может, домой, у нас там всё есть? – парировала подруга звезды. Лаврик состроил недовольную мину. Он не любил, когда с ним спорят. И Вика решила не нагнетать. – Ну, как хочешь, в ресторан так в ресторан, – и посмотрела в зеркало на Гришу, как будто говоря: «ну извини, не смогла».

10. Неожиданное известие

– Вик, ну Вик, как ты не можешь понять?! Это временно. Мне нужно как-то менять не только имидж, но и свою жизнь. Или ты думаешь, я до пенсии буду по ночным клубам мотаться. Мне нужен бизнес. Нормальный, стабильный бизнес. А для этого я должен вращаться совсем в других сферах. В нашей тусовке, около искусства, только колготками торговать или, уж на худой конец, дешевой парфюмерией со своей мордой на пузырьках и тюбиках. Не к этому я стремился. Мне нужны выходы на приправительственные круги, и войти в них я должен не как «обезьяна», которую позвали развлечь почтеннейшую публику: песни спеть и поплясать, а наравных, как полноценный член их стаи. А этого добиться я могу, только с ее помощью. Вик, ну как ты не понимаешь, что мне это сейчас необходимо?

Вика не понимала. По всей вероятности, того ума, коего ей отмерила природа, было недостаточно, чтобы осознать, как можно из-за каких-то туманных перспектив и, вряд ли реального бизнеса, зачеркнуть восемь лет жизни и работы, даже не беря во внимание, сколько она вложила в Бориса Лаврентьева. Просто так, одним «росчерком пера», поставив во главу угла, только выгоду и материальное благополучие. Но страшнее всего было другое, оказалось, что Вика не знала человека, с которым живет. И ей вдруг показалось, что сейчас перед ней сидит, какой-то малознакомый, не слишком приятный тип, и пытается её убедить в чем-то, что ей Вике совершенно чуждо, а скорее всего и безразлично.

– Это всего года два, ну, в крайнем случае, три, – продолжал Лаврик взывать к её понятливости, а может быть, и себя пытался убедить, – потом я разведусь, и мы с тобой поженимся. Она прекрасно знает, что не может рассчитывать на какие-то чувства с моей стороны. Она намного старше, потом она, естественно, осведомлена о твоем существовании, но её это не смущает. Я ей тоже нужен, как красивая обложка глянцевого журнала. Муж – известный артист, это престижно, это хорошая реклама, это интерес журналистов, это ток-шоу… Да что, я тебе рассказываю, ты сама это лучше меня знаешь. А я, в свою очередь, получу её связи. Это чисто деловой союз и ты должна понять.

Разговор происходил в ресторане, вокруг как всегда было много заинтересованных лиц, наблюдавших, как проводит время известный артист со своей спутницей. Чтобы не скомпрометировать звезду, злоупотреблять эмоциями было нельзя. Вика давно к этому привыкла. Поэтому, сохраняя на лице бесстрастное выражение, она, не глядя на Лаврика, достала кошелек, положила на стол несколько купюр и встала, собираясь уйти.

– Что это значит? – Лаврик кивнул на деньги.

– Это значит, – спокойно ответила Вика и сама удивилась своему ледяному спокойствию, – это значит, что когда я ужинаю с посторонними людьми, я предпочитаю оплачивать свой счет сама.

Вика подхватила сумку и быстрым шагом вышла из ресторана. У входа дежурили несколько желтых такси, водитель одной из машин услужливо открыл перед ней дверь.

– Вика! – Лаврик в одной рубашке выскочил на улицу, – Вика, подожди!

– Вернись, оденься, а то опять с горлом будут проблемы, – Вика опустилась на заднее сидение машины и захлопнула дверь, – на Арбат, пожалуйста, – сказала она водителю.

Машина заурчала и моментально рванула по пустому ночному переулку. «Зачем на Арбат? – подумала Вика, – что я забыла среди ночи на этом самом Арбате?». Но, ответа не было. Да, наверное, и не могло быть.

11. Кто кого любит

Странно, Вика никогда не задумывалась над тем, любит ли она Лаврика. Просто за восемь лет не вставал этот вопрос. Они жили вместе, потому что это было удобно ему, и не возражала она. Вернее, сначала это было необходимо ему, так как все равно идти было некуда, а она помогала, продвигала, была увлечена проектом «Лавр Борцов» и не возражала, что он живет с ней. Да, действительно, она была увлечена больше созданием артиста, чем самим артистом. А потом как-то так получилось, что увлеклась и самим героем. А, может, и убедила себя в этом. Ответить на этот вопрос она сейчас и сама не могла. Нельзя же жить с человеком, не испытывая никаких чувств. Да нет, чувства, конечно, были: привязанность, в какой-то мере привычка, радость победам и сопереживание неудачам. Восемь лет просто так из жизни не вычеркнешь.

Вика сидела у себя в комнате, часы показывали половину пятого. Значит, она просидела так больше двух часов. Покатавшись по Москве, она вернулась домой, села на диван и погрузилась в невеселые мысли. Сидела, пытаясь понять, как воспринимать эту новую реальность.

Лаврик женится. Не на ней. Кому рассказать, никто не поверит. Хотя и рассказывать не придется. В мире, так называемого шоу-бизнеса, сплетни распространяются с крейсерской скоростью. Вот это было самое отвратительное. Не дай Бог еще с сочувствиями полезут. Этого Вика уж точно не может допустить. Она должна сиять, чтобы никто даже не посмел подумать о сочувствии. А, чтобы не дать «доброжелателям» даже малейшего повода подумать, что у нее что-то не так, нужно хорошо выглядеть. А для начала, хотя бы лечь поспать.

Так или примерно так уговаривала себя Вика. На душе было тоскливо, муторно и как-то беспросветно. Она понимала, что страница жизни под названием «Лаврик» совершенно точно закрыта. И должна открыться новая, но какой она будет, кто знает?

12. Завтрак с розами и разговорами

Лаврик позвонил утром. Взять телефон, набрать номер, а еще и разговаривать почти бодрым голосом в десять утра, для него это был подвиг. И он его совершил ради Вики.

Когда раздался звонок, она даже предположить не могла, что это он. Тем более, и номер на дисплее высветился какой-то незнакомый. Но, это был он.

– Викуль, привет, – как ни в чем не бывало, сказал Лаврик.

– Привет. А, что это за телефон? – по привычке поддержала беседу Вика.

– А я свой потерял, – сообщил Лаврик, – в казино всю ночь зависал, бухал, короче отдыхал. Телефон потерял, а может украли.

– Ты же не пьешь? – удивилась Вика, – и казино вроде никогда не любил.

– Не любил и не пил. А, что делать человеку, когда его не понимает любимая женщина?

Вика оставила вопрос Лаврика без внимания, никак не отреагировала и молчала. А Лавр Борцов продолжал выступление:

– Викуль, я тут около дома. Всеми забытый, уставший, брошенный и несчастный. Я поднимусь? Ты не возражаешь? – в голосе звучали просительно-заискивающие нотки.

Так он разговаривал редко, когда был в чем-то сильно виноват и признавал свою вину. А признавал он ее крайне нечасто. Скорее, вообще не признавал. Значит, и тон был в его репертуаре только в самом крайнем случае. Вика подумала, что хотя бы вещи он свои должен забрать и ответила:

– Поднимись, если хочешь.

Через минуту артист входил в квартиру. Вид звезда имела, довольно помятый. Но, правда, в руках он держал роскошный букет бордовых длинноногих роз, именно тех, которые любила Вика. Это был не подарок влюбленных зрительниц, которые обычно привозил Вике Лаврик после концертов, а настоящий, купленный именно ей букет цветов. Мелочь, но она характеризовала степень вины. Вика взяла букет.

– Твои любимые, – на всякий случай уточнил Лаврик.

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

«Соблюдать, так соблюдать правила хорошего тона», – подумала Вика.

Лаврик вздохнул с облегчением. Ему не указали на дверь, его впустили. И очень может быть, его даже накормят. И хотя бы временно можно себе представить, что всё будет, как раньше. Пусть и ненадолго. Лаврик надел тапочки, прошлепал в комнату и плюхнулся на диван.

Вика поставила цветы, водрузила вазу на журнальный столик и присела в кресло напротив «гостя». Сначала подумала сесть на диван, но потом решила держаться подальше, на расстоянии вытянутой руки, ближе – это уже вторжение на ее личную территорию, вспомнила она какие-то занятия по психологии. Оба молчали. Видимо, общаться как-то по-новому было непонятно как и о чём, а как всегда уже не получалось. По крайней мере, у Вики так – точно не получилось бы.

– Я пойду, кофе сварю, – предложил Лаврик.

«Интересно, что он может сварить? Он на кухне-то толком не был, – подумала Вика, – хотя, когда он бывал дома один, может, что-то и варил». Лаврик встал, постоял, видимо ждал, что Вика тоже встанет и пойдет на кухню. Но, Вика не встала и не пошла. Артист потоптался еще и, наконец, отправился «на дело». Вика взяла косметичку и начала рисовать лицо. На работу надо же пойти, хоть ненадолго. Лицо рисовалось плохо, то ли от того, что было каким-то невеселым и замученным, то ли потому, что Вике самой не хотелось ничего рисовать, настроения не было. Она подвела глаза, два раза махнула кисточкой по щекам и посчитала процедуру завершенной. В этот момент на кухне раздался грохот, Лаврик, видимо, что-то уронил. Но, звука битого стекла не было, что само по себе было уже приятно. Вика вспомнила, как в фильме «Покровские ворота», герой по фамилии Хоботов, разведясь с женой, сам готовил себе завтрак: варил яйцо, считал секунды, чтобы оно сварилось всмятку, и в конце его уронил, это самое сваренное всмятку яйцо. «Кулинар!» оценила его успехи бывшая супруга. Лаврика, скорее всего, ждала та же участь. Вика было хотела сходить на кухню и оценить степень бедствия. Но, удержала себя, решив держать нейтралитет. И не пошла. Прошло еще минут двадцать и, наконец, о счастье, Лаврик появился на пороге комнаты с двумя чашками кофе на подносе. Там же стояла сахарница, сливки и вазочка с печеньем. «Крутизна, – мысленно восхитилась Вика, – его богатой тетке достанется идеальный муж, – подумала, но промолчала».

– Сахар, сливки? – ухаживал за Викой Лаврик.

Можно было бы подумать, что это обычный, уютный семейный завтрак. Если бы не было вчерашнего разговора и за Викиной спиной не маячила бы новоиспеченная невеста звезды. Лаврик щебетал, что-то незначительное: «о погоде, о здоровье». Вика молчала, а потом сказала:

– Я смотрю, ты так поднаторел в разговорном жанре, что тебя можно ведущим приглашать.

Лаврик как-то сразу сник. Ему, видимо, казалось, что все более или менее утряслось. Он дома, Вика с ним и ситуация как-то разрулится. А тут в ответ на его старания, такой неприкрытый сарказм. Лаврик помолчал, потом, собравшись с мыслями, а после бурной ночи возлияний и игры, с мыслями собираться было не очень легко, сказал:

– Викуль, я понимаю, что ты обижена. Но, ты представь, что моя женитьба – это наш совместный проект. Необходимый в данный момент проект.