Нелегалка. 2009—2010

Нелегалка. 2009—2010
Наталья Лазарева

Ежегодно тысячи женщин покидают родные края, чтобы найти работу за границей. Русские, украинки, белоруски и представительницы других государств бывшего СССР, а также стран социалистического содружества устремляются в тёплые края, чтобы решить свои проблемы. Многие остаются в Италии навсегда. «Нелегалка» (2009—2010) – первая книга из цикла, рассказывающего о жизни наших соотечественниц в Италии, точнее – на Сицилии.

Нелегалка

2009—2010

Наталья Лазарева

С благодарностью синьорам Марии и Лучо, Сан Грегорио ди Катания. Светлой памяти синьоры Розарии Папалардо.

Некоторые имена и названия в тексте изменены.

© Наталья Лазарева, 2017

ISBN 978-5-4483-6469-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Лететь нельзя остаться

Объявили начало посадки на рейс «Катания-Форли». Мужчины, женщины, дети, говорящие на итальянском, русском и английском, поднимались с кресел в зале ожидания, доставали билеты, надевали куртки.

До этой минуты Наталья упорно жалела отобранные после проверки ручной клади бутылки. Она никогда не летала, а Андреа что-то напутала, сказав, что бутылки, ножи и ножницы нельзя сдавать в багаж.

Невелика была потеря, но лучше было думать о ней, чем о том, что с минуты на минуту придётся подняться на борт.

Она всегда боялась летать. Дико боялась. Аэрофобия – кажется, так это называется. Боязнь эта не имела ничего общего со страхом высоты. Высоты Наталья не боялась. Ещё подростком, прячась от родителей, она курила на крыше многоэтажки, свесив ноги вниз, как с дворовой скамейки. А позже, уже будучи замужем, раскрасила фасад дома вокруг своих окон на двенадцатом этаже. Она рисовала, сидя на подоконнике, спиной к улице, и только держалась рукой за раму. Зачем она это сделала? Хотела, чтобы её дети, гуляя во дворе, сразу видели свои окна.

Но самолёт… С детства её преследовал навязчивый сон: она садится в самолёт, и он разбивается. Ни один из самолётов, в которые она садилась в снах, не дотянул до посадочной полосы.

Итальянцы и иностранцы проходили контроль и направлялись к автобусу.

Наталья заплакала бы, если бы это что-то изменило. Изменить ещё даже было можно. Она могла остаться. Может быть, по уму, и надо было остаться. В прошлом году её никто не звал в Италию. И никто не выгонял из России. Теперь в России её никто не ждёт. Зато Италия вложила в руки карт-бланш на проживание и трудоустройство. А она улетает…

Страшно, страшно, очень страшно… Самолёты – транспорт повышенной опасности. При авиакатастрофах не бывает уцелевших. В лучшем случае, люди погибают сразу.

Однажды она попала в ДТП, когда ехала в такси. Она не пристегнулась, и, когда автомобиль, резко затормозив, слегка поцеловал в зад поворачивающий на Ланскую трамвай, Наталья вмазалась лбом в ветровое стекло. Однажды она ехала в троллейбусе. Последний троллейбус, разогнавшись на пустом полуночном шоссе, тормознул так, что едва не перевернулся, когда перед ним, наперерез, пулей пролетел свихнувшийся пешеход. Наталья за секунду до этого встала с сиденья, собираясь пройти к выходу. Она не ожидала непредвиденной остановки и, по инерции, пролетела через весь салон, рухнула на колени и впилилась головой в перила у водительской кабины. С тех пор она всегда пристёгивается в машине, даже если проехать надо всего пару кварталов, и всегда старается сидеть в любом транспорте до полной его остановки.

Однажды она ехала в поезде. Тепловоз остановился на какой-то станции, не в начале, а на середине платформы. Через несколько минут по купе пошёл шум: под колёса бросилась женщина. Пассажиры повалили из вагонов посмотреть на происшествие. Наталья не сдвинулась с места, даже не пытаясь представить, что было на рельсах под локомотивом и головными вагонами. Она это уже не раз видела. В их пьяном посёлке такое случалось не единожды, часто первыми находили мертвецов детишки, по утрам спешащие в школу по рельсам, в соседний городок.

Однажды она попала в шторм на Ладоге. Катер швыряло во все стороны с такой силой, что через пятнадцать минут она потеряла сознание. Уже на берегу ей сказали, что шторм продолжался два часа. Господь милостив, для неё всё длилось четверть часа. А однажды она попала в шторм на пароме, когда тот шёл из Стокгольма в Турку. Там тоже было страшно, но не так. Во-первых, она умеет плавать. Во-вторых, всегда есть люди, которые умеют плавать, если у тебя не будет сил. В-третьих, на судах имеются спасательные жилеты. В-четвёртых, рядом всегда найдётся другое судно, готовое принять потерпевших кораблекрушение.

А вот летать она не умела. И вряд ли этой способностью обладал кто-нибудь из других пассажиров и членов экипажа. Парашютов, насколько она знала, пассажирам тоже не выдавали.

Андреа и этим утром спрашивала, не передумала ли она, зачем улетать, если здесь всё складывается так удачно? Андреа и сейчас стояла за ограждением и выжидающе смотрела на неё. Джузеппе остался в машине. Наталья прикусила губу, скорее всхлипнула, чем вздохнула, и, прощально помахав рукой, шагнула из зала на улицу.

Абстрагироваться. Она никогда не летала. У самолёта может отвалиться крыло. Самолёт может свалиться в море. Самолёт могут захватить террористы. Может испортиться погода, и тогда они будут кружить над заметеленной Москвой (в Форли пересадка, до Москвы), пока не закончится топливо, и они не рухнут в лес под Домодедово.

Абстрагироваться!!!

Ей досталось место у окна, над крылом. Наталья села и сразу почувствовала такую слабость, что завалилась набок, прижавшись к стеклу щекой и, лишь бы чем-то занять мозги, сказала себе: «Сейчас будет кино про землю с высоты птичьего полёта». Кино она любила. А этот сеанс – эксклюзивный, единственного показа, и только для тех, кто смотреть захочет.

Может быть, они разобьются, а, может, нет. Повода не смотреть в иллюминатор не нашлось.

Самолёт взлетел легко и также легко стал набирать высоту. Высота не чувствовалась. Вообще. Потом перестала ощущаться скорость. Кино показывали красивое, но в замедленном темпе. Она занялась угадыванием: вон, позади осталась Катания и пляжи; впереди, перед проливом – Мессина; а вон и Таормина – город, по земле которого она сделала свои первые на Сицилии шаги.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Карты правду говорят

Прошлой зимой Наталье приснилось, что она собралась умирать. Пошла в магазин, присмотрела себе гроб, влезла в него, покрутилась, устраиваясь поудобнее. Вылезла, поправила белую атласную подушечку, разгладила рукой складки на обивке и начала прощаться с родными и знакомыми. Народ тянулся к гробу, как в Мавзолее, с той лишь разницей, что Наталья была живой и лично перемолвилась с каждым каким-то словечком. Каждый подошедший потом обнимал её и целовал троекратно, и отходил, уступив место следующему. Очередь иссякла. Наталья залезла на стол, окончательно уже расположилась в домовине, надела наушники и включила плеер. И тут прибежала запыхавшаяся дочка: «Мам, ты чего это?!» Наталья снова вылезла и, театрально поведя рукой в сторону стола, ответила: «Вот, доченька, жила я, не как хотела, так хоть умру, как мне хочется!»

Проснувшись, Наталья поняла вдруг, что, если она умрёт, хуже никому не станет. Только лучше. В первую очередь, потому, что тогда в их маленькой квартирке освободится целая, пусть небольшая, но комната.

Ещё она поняла, что жизнь прошла мимо.

В свои сорок восемь она мало куда съездила, и ни разу не была в настоящем отпуске. В сорок восемь лет у неё было трое детей, трое внуков, тридцать один год непрерывного рабочего стажа, обычный букет хронических заболеваний настоящего жителя мегаполиса: остеохондроз, гипотония, стресс, головные боли, сезонные простуды… Где-то далеко впереди маячила пенсия.

После сна в голове Натальи что-то щёлкнуло, она стала почаще смотреть на себя в зеркало, а так же всматриваться в лица ровесниц. Увиденное не радовало.

Хотелось жить и любить. Однако, после утренних встреч с зеркалом хотелось лечь и сдохнуть. Когда-то она свято верила в торжество коммунизма. Потом стала верить в семейные ценности. Потом тупо, по-коммунистически ударно пахала на благо своей семьи, чтобы быть её ценным членом. Её воспринимали как стахановку с вмонтированным перпетум-мобиле. А теперь механизм дал сбой. Запоздало, но всё-таки, Наталья вспомнила, что она устала. А через пару недель поняла, КАК она устала. И тогда она пошла к гадалке.

Впервые в жизни у неё возникло такое желание. Где найти реальную гадалку? Одна её подруга как-то обмолвилась, что дважды обращалась к какой-то предсказательнице. И у неё всё сбылось. Наталья позвонила подруге, но та неожиданно пришла в ярость: «Гадать – грех! В 2012 году наступит Конец Света! Мы все ответим за свои грехи! Подумай о душе!» Такой вот пердимонокль.

Были святки. На работе в столовой девчонки вели разговор о гаданиях. Наталья заявила, что все эти зеркала и свечи – ерунда, а вот сходить бы к настоящей гадалке!

В курилке к ней подошла Женя: «Записывай телефон, гадалка самая что ни на есть настоящая! Я трижды обращалась, всё получилось, как она говорила!»

Наталья позвонила сразу: «Здравствуйте! Хочу погадать!» – «Можете подойти после работы?» – «Могу» – «Договорились».

Её встретила симпатичная женщина лет сорока, представилась Татьяной, провела в комнату, зажгла свечу, достала колоду Таро: «Что хотите спросить?» – «Ничего» – «Ничего? Зачем пришли?» – «Просто так» – «Странно…» Наталья пожала плечами.

Гадалка уточнила: «Странно, что Вы пришли» – «Почему?» – «Ко мне обычно приходят люди, которые желают чего-то и хотят знать, исполнится ли их желание. Вы можете хотеть чего угодно – Ваши желания всегда исполняются. Сами не замечали?» – «Замечала. Но дело в том, что я ничего не хочу».

Татьяна усмехнулась: «Я сейчас сделаю общий расклад. Посмотрим, что там у Вас».

Наталья поверила ей сразу же – гадалка говорила такие вещи о её прошлом и настоящем, которых не знал никто. И это были не общие фразы, а описание конкретных событий.

Затем гадалка приступила к предсказанию будущего и с каждой минутой удивлялась всё больше: «В первый раз такое вижу! Карты идут очень плохие, хуже быть не может. И, если бы вместо Вас здесь был кто-то другой, это означало бы катастрофы, беды и несчастья. Но вам среди всего выпадает карта, которая убирает все неприятности.

Вы собираетесь поехать за границу?“ – „Да“ – „В Европу?“ – „Да“ – „Финляндия, Швеция?“ – „Да“ – „Вы не поедете, да Вам там и делать нечего. Я вижу Вас у моря, в тёплой стране, далеко.

Что у вас с работой?» – «Работаю» – «Кем?» – «Художником» – «Где?» – «В магазине» – «Вы не будете там работать» – «Ну, не буду и не буду» – «Вы не расстроились?» – «Нет» – «Кризис Вас не коснётся, так что не переживайте» – «Я не переживаю» – «А Вы знаете, что Вам вообще работать нельзя? У вас другое предназначение. Работая на кого-то, Вы зря тратите время» – «Так жить на что-то надо. Меня кормить некому» – «И, всё-таки…»