Город без любви

***

Эрнест Де Бриз почувствовал присутствие кого-то в комнате и тотчас же встал. Перед юношей стоял Александр Никифорович. Эрнест хорошо знал этого мужчину, так как у него и его отца были торговые связи.

– Господин Эрнест Де Бриз, вы являетесь гражданином Франции?

– Да, я там родился и жил, только последнее время я вечно в разъездах по отцовским делам, что вам известно. У вас имеются мои документы, и вы можете быть уверены в их подлинности.

– Все ваши документы были проверены, сомнений у нас нет. По этой причине мы не видим больше смысла держать вас здесь, – сказал Александр Никифорович. Это привело Эрнеста в замешательство.

– Постойте, а как же суд?

– Эрнест Де Бриз, вы не являетесь гражданином нашей страны и, кроме этого, не проживаете в нашем селении. Мы не имеем права вас судить. А передать во французский суд не можем, так как у вас на родине иные законы. С сего следует, что вы полностью свободны.

– Екатерина Владимировна тоже свободна? – с надеждой и облегчением спросил Эрнест.

– Госпожа Строгальская нарушила закон. Завтра она будет обязана явиться в суд.

– Что ей грозит? Это ведь совершенно глупо, наказывать за любовь! – воскликнул юноша. Александр Никифорович опустил глаза и подумал над ответом.

– Любовь в нашем городе запрещена, это один из самых важных запретов. Прошу не утверждать меня в обратном, господин Де Бриз. Екатерина Владимировна будет наказана за свои чувства и за хранение запретной литературы. Так как Строгальские полностью отклонили свою причастность, голос Екатерины не будет иметь вес, что грозит ей полным исполненьем приговора. Если я не ошибаюсь, то в наших законах наказание является смертной казнью, – хладнокровно сказал мужчина. Эрнест побелел и стал судорожно глотать воздух. Он не верил, что их чувства могли привести к такому… К такому ужасу.

– Что я бы смог сделать, чтобы спасти ее? – шепотом спросил француз.

– Боюсь, что вы бессильны, уважаемый Де Бриз. Видите ли, вы не являетесь гражданином нашей страны и ваше слово не повлияет на судебный приговор.

– Я мог бы дать денег, – тихо сказал юноша.

– Ваши деньги ничего не решат. Преступление чересчур тяжело, чтобы выкупить девушку. Да и не приемлю я взяточничества. Через пару часов вас освободят.

Эрнест сидел на жесткой кровати и непрерывно смотрел на серую стену перед собой. За ним пришли, но юноша не сдвинулся с места. Следом пригласили врача. После осмотра он диагностировал шок у юноши. Так оно и было. Эрнест отказывался верить, отказывался признавать, что Катеньку, его дорогую Катю, единственную девушку, которую он любит, могут убить. Эрнест поднялся с кровати и на нетвердых ногах зашагал в сторону двери. Он попросил у Александра Никифоровича встречи с Екатериной. Мужчина пробовал отказываться, но Эрнест Де Бриз предложил довольно высокую сумму, и тот согласился тайно провести Эрнеста к Кате.

Встреча сердец

Эрнест шел по темным коридорам, и его сердце сжималось с каждым шагом. Как там Катерина? Все ли с ней хорошо? Знает ли она о своей участи? Сотни вопросов приходили к Эрнесту в голову. Александр Никифорович открыл темную дверь и запустил в комнату Эрнеста.

Катенька лежала на кровати, отвернувшись к стене. Эрнест подошел к ней, но девушка не отреагировала.

– Екатерина Владимировна, – нежно позвал господин Де Бриз, едва коснувшись ее плеча. Катюша вскочила и порывисто обняла Эрнеста. Юноша не ожидал от сдержанной Кати такого порыва, но только обнял ее сильней в ответ.

– Эрнест, вы живы, с вами все в порядке! Что они сказали вам? – горячо зашептала девушка. Ее глаза были безумны, губы лихорадочно двигались то ли от волнения, то ли от пережитого ужаса.

– Меня отпустили домой, ваши законы надо мной не властны, – сказал Эрнест, но не смог сдержать боли в голосе. Катюша просияла и поцеловала юношу.

– Вы свободны, как я рада этому!

– Катенька, но вы… я… – Эрнест не мог произнести тяжкого приговора. Катерина прикоснулась к его губам, прося его не продолжать.

– Эрнест, я с самого начала знала, на что иду. Знала, что это сулит мне. Десятки лет назад за подобный проступок карали, а сейчас люди еще более жестоки. Я боялась, что вас это затронет. Теперь я спокойна…

– Катя, что за страх вы говорите! Вы не боитесь умереть, это ведь ужасно! – ошарашено произнес господин Де Бриз. Девушка только слабо улыбнулась:

– Вы в порядке, вы будете жить, поэтому я умру с улыбкой на устах. Я вам очень благодарна, вы научили меня любить, наполнили мою жизнь смыслом. Спасибо вам, Эрнест. Я умру любя, разве я могла желать лучшей смерти?

– Я… Катенька… Позвольте мне быть рядом с вами, умереть вместе с вами! Прошу, Екатерина! – взмолился Эрнест. Катя провела рукой по его волосам и улыбнулась:

– Эрнест Де Бриз, я вскоре умру, эту казнь невозможно будет отменить. Я знаю, что не спасусь. Чувствовала с первой нашей встречи, что любовь меня погубит… Я прошу от вас только одного – исполните мою просьбу.

– Катенька, я умру вместе с вами, я не смогу жить без вас…

– Эрнест, – твердо перебила Катя, – я хочу, чтобы вы жили. Моя последняя просьба: вы должны уехать и забрать вместе с собой мою Таню. Она милая, хорошая, хозяйственная девушка. Я уверена, что она будет вам верной женой. Я хочу, чтобы вы спасли свою душу и не побрезговали спасти чужую, хоть она и из низкого сословия. Не жертвуйте собой. Ваша жертва будет напрасна, она не принесет ничего, кроме боли вашему отцу и смерти моей подруги. Выполните ли вы мою просьбу? – спросила девушка, заглянув Эрнесту в глаза. Юноша кивнул. Екатерина Владимировна поцеловала Эрнеста в лоб и слегка отстранилась, взяв его за руку.

– Последний танец, господин Де Бриз, – попросила Катя, и Эрнест не смог ей отказать. Ее невесомая ладонь нежно опустилась на его плечо, а рука Эрнеста бережно обняла ее стан. Они скользили среди серых стен, среди тусклого света и были счастливы. Их дыхание участилось, ноги не чувствовали опоры, но ни Эрнест, ни Катя не желали останавливаться. Легкое шуршание одежды было еле ощутимой музыкой, частое дыхание становилось ритмом. Катя танцевала, забыв обо всем, свой последний танец.

Татьяна

Эрнест сидел на кровати. Строгальские с нескрываемым отвращением выгнали его из их дома, сказав при этом, что более представителей его семьи в своем доме не потерпят. Эрнест остановился в гостинице на две ночи. Казнь должна была состояться завтра, Катю, как девушка и предсказывала, не смогли оправдать. Эрнест хотел во чтобы то ни стало оказаться рядом с ней, но он дал слово, что выполнит последнюю просьбу Катеньки.

В дверь робко постучали. Эрнест узнал этот робкий стук и впустил Танечку.

– Нет никакой надежды? – спросил Эрнест. Его глаза блестели, надеясь на чудо, но Танюша только покачала головой.

– Никакой, – прошептал Эрнест. Он заметил, что глаза Танечки наполняются слезами, и обнял ее. Он знал, что эта девушка будет ему отличной женой. За это время он успел проникнуться к ней симпатией. Не такой сильной любовью, как к Катеньке, но Таня тоже занимала место в его сердце. Служанка смутилась от его объятий, но не отпрянула.

– Вы не обязаны идти на казнь, милая Таня.

– Я должна. Я любила ее, она всегда была добра ко мне. Все детство мы провели вместе. Она мне как сестра родная… Господи, что же будет, чем же она так провинилась? – с горечью произнесла девушка, подняв взгляд вверх, будто желая разглядеть ангела или творца. Танечка зарыдала. Эрнест еле выдерживал горе, а слезы девушки еще больше сжимали его сердце в тисках.

– Вы точно хотите быть на площади, Татьяна? Это будет тяжело, думаю, Катенька бы не одобрила.

– Господин Де Бриз, Екатерина Владимировна обращалась со мной так хорошо, что я просто не смогу жить спокойно, не попрощавшись с ней в последний раз, – вяло промолвила Танюша.

– Вы мало спали, вам необходим здоровый сон.

– Бросьте, господин Де Бриз, я не могу уснуть. Стоит мне только закрыть глаза, как снятся кошмары. Уж лучше не спать вовсе. Екатерина Владимировна всегда помогала мне. Она любила меня вопреки моему низкому происхождению. А я ничем не смогла отплатить ей за ее любовь. Даже зная, что обречена, эта девушка позаботилась о моем благополучии. И как же, уважаемый Эрнест Де Бриз, я откажусь проститься с нею? – В глазах Танечки стояли слезы. Она смотрела на Эрнеста, и в ее глазах была такая печаль и такое горе, что юноше хотелось утешить ее, но он ничего не мог сделать. Веселая и ранимая Танюша была раздавлена этим бесконечным кошмаром. Самый дорогой ей человек намедни умрет, а она не может это предотвратить. Чувство безысходности, беспомощности давило на хрупкую девушку. Она ощущала себя тоненькой осинкой. Небольшой ветер – и деревце надломится. Только рядом находился еще одно дерево, более сильное, на которое можно опереться. Эрнест, который держал ее в объятиях. А люди, перенесшие одну и туже беду, находят в друг друге силы, чтобы жить дальше…

Казнь

Катенька чувствовала на себе сотни взглядов. Уши закладывало от окружавшего ее шума, приносившего боль нежному слуху. Девушка рыдала, но не ощущала прохлады слез на лице. Ноги не повиновались: Катюша просто шагала в неизбежное будущее. Каждый шаг приближал ее к расправе. Каждый вздох Екатерины казался для девушки сладким нектаром. И пусть вокруг царила духота: этот терпкий воздух был последним, что она вдыхала перед смертью.

Ее руки отпустили, Екатерина Владимировна неспеша открыла глаза. Взгляды, горящие адским пламенем, взгляды, осуждающие ее, пристально следили за ней. Взгляды, полные божьей милости, взгляды с неподдельной мольбой и горечью смотрели на нее. Но среди всех глаз, полных злобы или же жалости, она искала одни. Глаза того, за кого она должна умереть. Самые дорогие и любящие глаза. Но их нигде не было… Катя чувствовала, что Эрнест здесь, но она не была способна найти его в толпе.

На нежную шею девушки одели грубую веревку. Боженька, как же эта веревка обезобразила ее, как же она не подходила ей! Катенька, нежная, хрупкая, бархатную шею которой царапает шершавая толстая бечевка. Даже палач на минуту застыл, словно ощущая, что не подходит этой юной девушке такое убранство.

Петлю затянули. Катя умерла еще до того, как была повешена. Стоило затянуть петлю, как весь страх и вся боль ушли с ее лица. Взгляд стал сильным, ярким, хоть и обреченным. Эти глаза будто бы светились мощью, которой не видали вовек люди поместья. И именем этой силы была любовь.

Все, кто собрался на площади, смотрели на Катю и удивлялись ей. В доме каждого жителя была икона, в каждом доме на самом видном месте висели образцы. И лицо Катерины было подобно лику святых. Преисполненное любви и милосердия. И бескорыстного прощения. Многие склонили головы, будто стыдясь своих криков, будто кланяясь ей. Палач приблизился.

– Я умираю за любовь! – крикнула Катя. Ее возглас был настолько сильным, что его услышали даже те, кто побоялся прийти на площадь. Стало тихо. Но в голове каждого слышалась лишь одна фраза.