Паника

Он пошёл к машине, на ходу нажимая кнопку на брелке. Вероника смотрела ему вслед, понимая, что разговаривать с ним дальше бесполезно. Щукарёв же внезапно осознал, что, как только Серёга уедет, весь Вероникин гнев обрушится на него.

– Подожди, я с тобой, – сказал он другу и быстро запрыгнул на пассажирское сиденье. Машина рывком выехала за ворота.

Вероника разозлилась: всё пошло не так, как она ожидала. Сейчас её не могли успокоить даже цветы: она так любила выставлять их в начале лета на крыльцо, любоваться на них из беседки. Жить здесь, на даче, в полной тишине, в уединении, в блаженной дали от города. И вот теперь ей приходилось со всем этим прощаться. В раздражении она ударила ногой по деревянной подставке, которую Щукарёв сделал своими руками несколько лет назад, когда ещё любил её, когда ему доставляло радость делать для неё такие вещи, и вдруг из-под подставки, напугав Веронику до полусмерти, вылетела чёрная тень.

Тень метнулась вверх, маленькие горшки с фиалками покатились вниз, один из них разбился, обдав ноги Вероники фонтаном чёрных земляных брызг. Пробежав по верхней полке, тень, в которой Вероника с облегчением опознала соседскую кошку, наступила на фуксию и обломала несколько стеблей.

– Ах ты, дрянь! – крикнула Вероника кошке, и от возможности накричать на живое существо ей стало немного легче. – Ну-ка, брысь отсюда!

Однако и кошка вслед за Щукарёвым и Голыбиным решила воспринимать Веронику как пустое место. Она вскочила на забор, устроилась там на столбике, и стала нервно умываться. Вероника замахала на неё руками, но кошка, зная, что так просто до неё не дотянуться, не удостоила Веронику вниманием.

– Ну ладно, – сказала Вероника зло. – Сейчас твоя хозяйка у меня получит.

Кошка была соседки, Маргариты Васильевны. И это был повод выпустить пар. Вероника решительно направилась к калитке.

15.

Ася захотела встать, и Лида помогла ей одеться и дойти до дивана в гостиной.

Асе было ещё нехорошо, на просиженную подушку дивана она не села, а почти упала. Её трясло от напряжения и озноба. Асина кожа из бледной стала землисто-серой, а руки как будто мгновенно высохли и стали похожи на птичьи лапки.

– Может, всё-таки скорую? – спросила Лида. Ей было страшно.

– Нет, – судорожно сказала Ася. – Это пройдёт. Я точно знаю. Это что-то вроде приступа паники. Совершенно безвредная вещь. Сделаешь мне горячего чая?

– Да, сейчас. Конечно.

Лида ушла на кухню, испытывая облегчение от того, что ей дали пусть и незначительное, но конкретное дело.

Старый чайник закипал бурно, с грохотом, словно внутри у него ворочались камни, и Лида не услышала, что в дверь стучат. Открыла Ася, и в тот момент, когда чайник отключился, с крыльца раздался резкий напористый голос:

– Так. Вы кто? Маргарита Васильевна где? Она за кошкой своей почему не смотрит? Эта тварь мне все горшки цветочные переколотила. Это нормально по-вашему, да?

Лида выглянула из кухни и замерла: там снова была одна из тех вечно недовольных женщин, которых она привыкла избегать. Она понадеялась, что гостья увидит, как Асе плохо, и уйдёт, но тут снова случилось что-то странное. Одновременно брякнули все кастрюли и тарелки на кухне. Что-то разбилось в одном из кухонных шкафов. И в этот же самый момент, раскинув руки, как статуя Христа, Ася стала падать вперёд.

– Что с вами? – крикнула гостья, подхватывая Асю, и сама чуть не упала, потому что была очень маленькой, худой, и совершенно этого не ожидала. Лида подскочила, подхватила Асю и помогла положить её на пол. Ася тут же вытянулась, выгнулась в мучительной судороге и хрипло застонала, запрокинув голову.

– Что с ней? – резко и требовательно спросила гостья.

– Не знаю. Ей с утра плохо. Ася! Ася, ты меня слышишь?!

Ася мотала головой, и Лида подставила руки, чтобы она не ударилась об пол. Она старалась не смотреть на гостью, кожей чувствуя, что та упрекает её за бездействие.

– Надо скорую, – сказала гостья и достала из кармана телефон. Ася застонала и выгнулась снова. Телефон вылетел из руки гостьи и с силой ударился о стену. Лида подумала, что его случайно выбила Ася.

– Фак, – выругалась гостья, схватила телефон и нажала на кнопку включения, но экран, по которому змеилась жирная трещина, остался тёмным. – Фак.

Ася обмякла, потеряла сознание. Лиде стало её невыносимо жалко. Она подхватила Асю за плечи и попыталась поднять. Гостья решительно ухватилась за Асины ноги:

– Так. Давайте, понесли. Ну!

Когда они тащили обмякшую Асю к кровати, она так же резко сказала:

– Вероника. Соседка, – и Вероника кивнула в сторону своего дома. – А вы?

– Лида.

16.

Вероника оказалась на удивление сильной. Она взяла на себя большую часть Асиного веса, и ей не мешали ни высокие каблуки, ни скользкая шёлковая блузка, ни обилие украшений, ни золотистый декоративный шарфик, висящий на шее, как колье, и норовящий зацепиться за всё подряд. Вдвоём с Лидой они уложили Асю на кровать в спальне и замерли на месте, пытаясь отдышаться.

– Где ваш мобильник? – требовательно спросила Вероника.

– У меня нет, – ответила Лида.

Вероника хмыкнула.

– А её?

– Я понятия не имею.

– И что нам теперь делать?

– Я не знаю.

Вероника закатила глаза и выдохнула. Она была из тех людей, которые могут заставить других почувствовать себя ничтожными за пару секунд.

– Короче, так, – сказала Вероника. – Я сейчас машину подгоню к калитке, а вы пока поищите, из чего соорудить носилки. Через эти заросли я не проеду, а на руках мы её до калитки не дотащим. Зачем мы её только сюда несли? Надо было у двери оставить.

Она не успела закончить, как вдруг за её спиной раздалось лёгкое постукивание. Там, на тумбочке, всё ещё стояло со вчерашнего вечера чайное блюдце с использованным шприцем, ватными тампонами и вскрытыми ампулами. Рядом, сдвинутые к краю, лежали вещи Маргариты Васильевны: очки, журнал с кроссвордами, маленький сточенный карандаш и золотое кольцо, а ещё – небольшая ваза, в которую были собраны разные мелочи: пуговицы, булавки, бусы, блистеры с таблетками. Вероника обернулась и вздрогнула: Шприц и ампулы на блюдце покачивались, страницы журнала шелестели. Пуговицы в вазе шевелились, словно кто-то пытался из-под них выбраться.

– Это что за нахрен? – спросила Вероника.

– Я не знаю, – ответила Лида, и от этого Вероника как будто взорвалась:

– Да ты вообще хоть что-нибудь знаешь?! – И тут же испуганно замерла. Под носом у неё медленно набухала тёмная капля крови. Вероника подставила сложенную ковшиком ладонь, и капля упала прямо туда. Она растерянно посмотрела на Лиду, потом – на Асю. Лида обернулась и увидела, что Ася сидит на кровати и смотрит на Веронику широко распахнутыми глазами. Взгляд у неё был пристальный и словно неживой.

В Лидиной голове возник высокий свист, как из неисправной колонки, этот свист всё усиливался и усиливался, до тех пор пока не стал совершенно невыносимым. Лида согнулась пополам, зажала уши – и вокруг неё наступила темнота.

Вынырнув из темноты, Лида увидела, что над ней парит, закручиваясь спиралью, взлетевшая с тумбочки Маргариты Васильевны мелочь. Она слышала, как постанывает где-то рядом Вероника, но повернуть к ней голову не смогла – не было сил.

Темнота снова поглотила её на время, и при следующем пробуждении Вероника оказалась в поле её зрения: поднявшись на ноги, она нетвёрдыми шагами шла к выходу из спальни. К ней приближалась Ася: медленно и плавно, будто она не шла, а летела по водуху, не касаясь ногами пола. Ася протянула руку и схватила Веронику за тонкий золотистый шарф.

Вероника дёрнулась, пытаясь освободиться, но только туже затянула удавку. Она захрипела, забила руками, Лида рванулась к ней, но тут Ася рухнула на кровать, а парящая в воздухе мелочь, будто размётанная мощным взрывом, брызнула по сторонам и ударила в стены. Свист в одно короткое мгновение вырос от терпимого до оглушительного, и перед тем как снова погрузиться в темноту Лида увидела, что у Вероники из носа фонтаном хлынула кровь.

17.

Шахова вышла из двери с табличкой "Операционная" измотанная до невозможности – и это при том, что рабочий день только начался. Конечно, давали о себе знать волнения предыдущей ночи, но ещё больше – окончательное осознание того, что Фишер – напрасная трата денег. Они откачивали её минут сорок, чуть не потеряли, потом Долгов ставил стент. Если бы не он, Шахова бы сдалась, но Долгов знал своё дело, хотя и вкладывал в работу чуть больше личного отношения, чем хотелось бы Шаховой.