Отныне и до века

– Ну, хозяева, принимайте гостей! – обратился к рыбаку беззубый красноносый пират.

Через час, пьяные и сытые, разбойники рассказывали о своих приключениях и о чудесном спасении.

– Так, что, Джек, нас четверо – это всё, что осталось от славной команды «Чёрного Альбатроса», помянем же и капитана, и брата твоего Рикардо, и боцмана Гуго, помнишь, Джек, жирный живот толстяка? – при этих словах разбойник хрипло расхохотался, – выпьем за тех, кого уже обглодали акулы и чьи косточки покрылись морской тиной.

За просоленных морских волков!

С этими словами гость осушил штоф с ромом из бочонка, который хозяин берег для праздничных дней. Весь улов был потрачен на ужин голодным морякам. Отец с дочкой суетились у плиты, не успевая подавать блюда на стол. Уже ближе к полночи, когда двое из гостей захрапели прямо за столом, старый моряк достал из голенища своих стоптанных сапог верёвку и приказал:

– Джек, свяжи-ка их покрепче! Только осторожней с девчонкой, чтобы не остались синяки. Этот товар мы сбудем завтра в Кафе за хорошие деньги.

Ночь чуть слышно вздохнула, тёмный небосвод заплакал редкими жемчужными слезами падающих звёзд, печальная луна стала бледнеть – скоро рассвет прогонит нависший мрак и – закончится сказка.

– Что дальше стало с Розочкой и её отцом? – спросила я полуночную рассказчицу.

В глубокой тишине чуть скрипнула от любопытного ветра старая дверь балкона. Я закрыла глаза и погрузилась в волшебный мир сказки. В моём воображении раскинулся сверкающий искрами восходящего солнца морской простор. Повеял утренний бриз. Старенький рыбацкий баркас жалобно скрипел на волнах от непосильного груза. На этот раз ему выпала тяжёлая работёнка – идти на Кафу, торговый порт с процветающим невольническим рынком. Море, уставшее от осенних штормов, было неспокойным и недовольно роптало под редкими порывами мистраля. Разбойникам пришлось попотеть, чтобы развернуть парус и поймать направление ветра. Пока они суетились, рыбак нагнулся и вытащил из бахила небольшой нож, которым разрезал верёвку на руках дочери.

– Прыгай, Розочка, плыви! – шепнул отец ей на ухо. Девушка, не раздумывая, бросилась за борт.

– Будь счастлива! – крикнул ей вдогонку старик и получил жестокий удар веслом по голове.

– Догнать и вернуть на баркас! – рявкнул седой пират. Джек, не раздумывая, бросился вслед за красавицей. Расстояние между ними сокращалось. Заметив приближающегося пирата, Розочка, поднявшись над волной, крикнула:

– Прощай, отец! – и в тот же момент красавицу поглотила пучина.

Джек ещё долго нырял на месте гибели Розалинды. Поняв, что её не вернуть, он перестал бороться со стихией и последовал вслед за любимой. Потеряв товарища, пираты обрушили свой гнев на непокорного рыбака. Но отец не чувствовал боли, он хотел только одного – скорейшей смерти. За избитого моряка корсарам заплатили копейки, которые «джентельмены» тут же пропили в ближайшем кабаке. Несчастный недолго пожил на белом свете, его извела не тяжёлая работа на галере, а тоска по любимой дочке.

– Посмотри на восток, – продолжала Ночь, – видишь розовую зарю в океане бирюзового неба? Это каждое утро Розалинда расцветает своею чудной красотой.

А вот и вечный странник – альбатрос, всегда взмывающий над утренним морем, душа Фернандо стремится к своей любимой, но им никогда не быть вместе, как не сойтись солнечным лучам с сияющими звёздами. Влюблённый готов вслед за красавицей облететь земной шар, но он не может быть быстрее солнца, несущего на землю жизнь и любовь.

Сказка о коварном змее и о веселой цыганке

В темном лесу, в глубокой норе под гнилым пнем, жили муж и жена: толстая серая Гадюка и ее муж, тощий и бесхребетный Змей. Они проживали в этом гадюшнике с незапамятных времен. Насладившись плотскими удовольствиями, супружеская чета хладнокровных так и не познали счастья любви, в серой скуке и нудном покое влачили они последние денечки. Изредка змеи выползали на свет Божий, чтобы погреться и подремать на теплых камнях, под лучами весеннего солнца. Но однажды сон Змеихи был прерван громким смехом, доносившимся с зеленой полянки. Там, среди луговых цветов, Гадина заметила цыганочку, которая резвилась со своей козочкой среди золотых одуванчиков. Девушка распевала озорную песенку, заливисто звенел колокольчик на кудрявой шее любимицы. Певунья радовалась жизни и наступившей весне.

– Иди и заставь ее плакать, – приказала Гадюка своему мужу, – ишь распелась! Кругом смерть и болезни, а ей все нипочем!

И Гад пополз выполнять приказание своей суровой супруги. Цыганочка сразу обратила внимание на высокого ладного парня.

– Меня зовут Самаэль, – представился тот, – давай с тобой дружить. И вскоре девушка и новый друг стали неразлучны. Они сочиняли стихи, пели незатейливые песенки и были счастливы.

– Что-то долго мой муженек не может расправиться с гордячкой. Ох, все нужно делать самой! – и злая Гадюка бесшумно поползла на звуки веселья. Пока парень и девушка играли в Буриме, старая злюка подкралась и укусила невинную козочку. Та сразу упала бездыханная на землю. Цыганка громко плакала и причитала над трупом своей подружки, а потом разгребла слежавшуюся листву под вековым дубом и похоронила козочку. От горя, она легла на пригорок и заснула.

Змей тут же воспользовался беспечностью простушки. Шепча ей на ухо ласковые слова любви, он проник в душу девушки и ужалил ее в самое сердце.

Проснувшись, цыганка не увидела рядом своего друга, у ее ног ползала гадина.

– Дуреха, – шипел Змей, – это я – твой Самаэль, поверила в прекрасную любовь? Что никогда не была в театре? Не знаешь, наверно, что в жизни нужно уметь притворяться и надевать маски. И Гад быстро заскользил к своей Гадюке, которая в восторге вертела своим хвостом, аплодируя мужу за удачно сыгранный спектакль.

А девушка долго плакала и звала своего друга, а потом выбежала на высокий скалистый берег и в отчаянье бросилась в морскую пучину.

Снова стало мертво и тихо в сумрачном лесу.

Но каждую весну Змею становилось не по себе. В звоне проснувшихся ручейков ему слышался задорный смех дикарки, а щебетанье птиц напоминало ему песни девушки.

Тогда Гад выползал на горячие камни скалы и долго всматривался в безбрежную сияющую гладь моря, вспоминая счастливые дни, проведенные с простушкой.

Там и нашла его, высохшего и бездыханного, серая Гадюка.

– Старый влюбленный дуралей, – прошипела она и смела хвостом останки своего мужа в пропасть, освободив место для нового партнера, который спешил из приморских кустов на призывный поднятый хвост злой твари.

Сказка о королеве, о добром гноме и неверном поэте

Под золотистым потоком света из лунного «ведра» заблистал пушистый снег. Разноцветные искры пустились в задорный пляс на белоснежном покрове земли.

На черный муар наступившей ночи примчались сплетницы-звёзды и замигали сияющими глазками.

– Натка, ты чего не спишь? – окликнул меня с печи дед Илья.

– Не спится, деда…Да и звездочка в окно так ярко светит!

Старик, кряхтя, слез с печи, подошёл к окну:

– Знаю я эту звезду. Она моя старая подружка. Хочешь, я расскажу тебе, как она попала на небо?

А ты закрывай глаза и слушай…

Я зажмурилась и приготовилась слушать сказку волшебной зимней ночи.

– В одном далёком государстве жила отшельницей стареющая королева. Дни и ночи проводила женщина водиночестве. Бог не дал ей детей, а муж погиб, как герой, в рукопашном бою с захватчиками. Сутками дама занималась искусством: рисовала великолепные пейзажи, открывающиеся из окон высокого замка; играла на фортепьяно грустные мелодии; сочиняла прекрасные стихи о любви.

Но вскоре через толстые каменные стены замка проник слух о молодом поэте, от которого были без ума все женщины королевства.

И хозяйка дворца решила познакомиться с неотразимым и талантливым юношей.

Внешность поэта была совсем не привлекательна. К тому же стихотворец был беден: стоптанные башмаки, холщовая навыпуск рубаха, штаны в заплатах – всё говорило о том, что талант не принёс ему богатства.

Да и красотой молодой человек не блистал. Страстной любовью горели его чёрные глаза, их взгляд проникал в самое сердце, наполняя его нежным чувством.

А когда поэт начал читать стансы, которые он написал любимой королеве, женщина поняла, что этот оборванец стал главным мужчиной в её жизни.

Она предоставила кров безродном пилигриму в своём дворце, взяв с него обещание каждое утро читать ей новые стихи о любви.

Жизнь рядом с королевой продолжалась очень долго.

Холодность и гордость женщины раздражали поэта. Иногда он уходил и пропадал неделями в кабаках со своими друзьями; им он читал стихи, в которых называл недоступную гордячку ведьмой и куском льда, выискивал в её поведении пороки: жадность и высокомерие, истолковывал её молчание как глупость.

До царствующей особы доходили слухи о таком поведении её друга, но королева, выслушав доклад советника, оставалась внешне равнодушной и беспристрастной.