И прятался в изящный флёр —
грусть вальса,
обманывая вихрь своих страстей.
Отыграно.
Осенний зной на ветках.
В груди – иные воздух и душа.
И музыка крошилась —
как таблетка,
Не стоя без любимой ни гроша.
Ты хочешь знать?
Ты спрашиваешь: где?..
Там не бывает
Обычных фраз.
И даже – нет стихов,
Хотя без них и солнце остывает.
Но такова моя страна грехов.…
Но грех мой милосерден. «Волен», «болен» —
Ты можешь выбирать любую роль,
Чтоб отыграть без слов.
Спокойный воин,
Не распыляющий себя ни вширь, ни вдоль
В чужой игре.
Я принуждать не смею.
У принуждения всегда позорный след.
Да и расплата.
Над землей моею
Чужие вороны…
Кричать…
галдеть…
Да и обманывать гремящей добротою —
Со мной делить слова напополам,
Чтоб – две вины,
две боли?..
Разве стою
Таких друзей,
что идолы —
врагам…
Внезапный
Не можете служить Богу и маммоне
(Мф, 6:24)
У внезапности лицо красивей —
и страшнее.
Не было вчера – ни да, ни нет.
А сегодня сразу всё!.. Колье на шее
и колечко «минус-двадцать-лет».
Всё идет как взорванная схема.
Ночью – солнце,
днем —
по восемь лун,
Но светло же!..
Это нежный демон*
спит еще,
развратник и колдун.
Но черты становятся родными.
Дальше – просто привыкаешь к ним.
А потом – лишь страх…
Внезапно – имя.
Он – с другой.
И ты —
почти с другим.
……
У внезапности такая власть шальная,
что неведома земная суть
завтрашнего!..
И, любовь встречая,
сразу завещай,
где
погребут…
…
*здесь – не буквально тот демон, что указан в эпиграфе.
По твоим законам
И даже время по твоим законам
течет в тебе иначе, когда ты
устанешь быть любимым и влюбленным —
и нажимаешь паузу. Черты
мои стираются на сутки.
Ладони забываются на год.
И ты живешь с насыщенным желудком
и легким сердцем – никого не ждет,
не любит, не скучает, не болит
на паузе… на точке… перед точкой,
что будет дальше… Одинокий стыд