Дело N-ского Потрошителя

Он тяжело вздохнул и сгрёб с прилавка поданную продавцом пачку сигарет, фунт ситника, триста грамм ветчины и кулёк ландриновых конфет. Надо было опять в отдел возвращаться. И думать, думать, думать… Потому что на столичного специалиста надейся, а сам – не плошай!

Когда Денис вышел на улицу, Тролева уже и след простыл. Впрочем, и звонкий бодрящий морозец пропал, словно его не было. Небо заволокло тяжёлыми брюхатыми тучами, грозившими разразиться снегопадом в самый неподходящий момент. Снег под яловыми сапогами уже не вкусно скрипел, а противно хлюпал. Вот ведь как оно бывает. Переменчива у них погода. Капризна, как красивая барышня.

Денис поднял повыше воротник, до сих пор пахнущий овчиной, и зашагал обратно к листам бумаги, убористо исписанным его собственным почерком, страшным фотографиям с мест преступлений и вонючей пепельнице. Может, хоть кто из ребят догадается из неё окурки высыпать? А то он-то забыл…

***

Санёк поглядел на захлопнувшуюся перед его носом дверь бакалейной лавчонки и от досады сплюнул на тротуар.

К прокурору Санёк, естественно, не пойдёт, это он так, от досады ляпнул. Но дело было – швах. Все известные факты были обсосаны раз по десять. Санёк их уже устал вертеть в своих статьях, подавая картинку то с одного ракурса, то с другого. Пока редактора всё устраивало. Но сколько верёвочке ни виться, а конец-то будет.

Конечно, где-то он и сам виноват. Не надо было вот так сразу. Но редактор сказал показать преступление во всём его кровавом ужасе. И сам лично потом в Санькину статью добавил про проволочки и затягивания следствия. Санёк удивился, но промолчал. Только слова редактора немного приукрасил парой словесных завитушек. От чего они только выиграли.

Санёк справедливо считал себя гением пера. Умел он писать так, что сердца простых обывателей замирали от страха и пылали от негодования, если Саньку того требовалось.

Но без свежих фактов нового очерка не сделаешь. А если не сделаешь, то прости-прощай первая полоса, отправится он опять в самый подвал газеты про удои и опросы в подшефном колхозе писать.

Санёк осуждающе шмыгнул носом на несознательного Ожарова, который окопался в бакалейной лавке, и задумался.

Отступать от намеченных целей он не привык. Вперёд и только вперёд, комсомолец он или нет? Его товарищи и не с такими задачами справлялись.

Санёк вычитал однажды в одной брошюре замечательное высказывание: «О светлом будущем заботятся политики, о светлом прошлом – историки, о светлом настоящем – журналисты»[4 - Жарко Петан – словенский писатель, сценарист, режиссёр, афорист.]. Оно и стало его девизом по жизни. Его задача – заботиться о настоящем. Пока тут, в N-ске, но Санёк не планировал останавливаться на достигнутом. Виделись ему далёкие горизонты. Грандиозные стройки, великие достижения, столичные газеты. И он такой, скромный герой пера и бумаги, борец за справедливость… Это задача максимум, а минимум пока – съезд литераторов, который будет проходить в столице уже этой весной. И как нужна Саньку путёвка на этот съезд… Ну просто до зарезу! Но для этого надо было иметь хороший цикл статей на громкую тему. Иначе затеряешься в толпе таких же резвых молодых людей с волчьей хваткой и здоровым отсутствием глупого буржуйского предрассудка – совести.

Санёк зажмурился на секунду, но тут же вернулся из мечтаний на землю. Он переступил озябшими ногами и опять шмыгнул носом – на этот раз деловито. План уже созрел и оформился в толковую мысль.

Санёк решительно зашагал обратно в милицию. А точнее – в тамошний буфет. Там трудилась пышногрудая подавальщица Зиночка, которая давно и плотно вздыхала по бойкому газетчику с тёмными маслинами глаз в обрамлении длинных девчачьих ресниц. А ещё была очень сознательной гражданкой, которая прекрасно понимала задачи советской журналистики в лице Санька Тролева. Поэтому и несла ему всякие факты, не всегда, правда, достоверные, но Санёк справедливо считал – лучше загодя ударить в колокол, чем опоздать с горячей информацией. Может, и в этот раз удастся у неё чем-нибудь новеньким разжиться?

***

Сергей вышел из тёплого светлого вагона на грязный, заплёванный семечной шелухой перрон и огляделся по сторонам. Зимний колючий ветер тотчас кинул ему в лицо пригоршню снега пополам с угольной пылью и попытался стащить с плеч шубу. Сергей вытащил из кармана белоснежный платок, вытер лицо и тут же брезгливо выкинул испачканный кусок ткани в урну.

За ним должны были прислать служебный автомобиль с шофёром из местного отделения милиции. Пока никого похожего видно не было. Сергей натянул на руки замшевые перчатки цвета тёмного шоколада и недовольно поморщился.

Всё-таки провинция есть провинция. По всему видно – бардак у здешних милиционеров первокласнейший. Конечно, он мог понять, полная неожиданность для них, и всё такое, но, если было сказано прислать автомобиль к определённому часу, будь любезен – всё в точности исполнить.

Необязательность местных коллег слегка раздосадовала, но испортить настроения всё-таки не смогла. Как и грязный, обшарпанный вокзал и взвесь странной пыли в воздухе, пахнущем почему-то рогожей.

Потому что предвкушал Сергей найти в N-ске нечто особенное. Потому как привело его сюда не просто кровавое преступление, расследовал он таких на своём веку не одно. Надо сказать – успешно расследовал.

Дело его ждало очень вкусное! Даже в столице таких не так уж и много встречалось. Джек не Джек, но тоже весьма монструозный убийца. Сергей спрятал довольную улыбку за лёгким покашливанием. Всё же надо лицо держать. Не дело, если кто увидит, как московский специалист лыбится как гимназист какой.

Да и дополнительный белый камушек на его чашу весов точно лишним не будет. Слишком много у него явных и тайных недоброжелателей. В этом нет ничего удивительного. Он ведь ещё очень молод для следователя по особо важным делам. Этой весной тридцать три года исполнилось. Мальчишка по сравнению с мастодонтами следственного отдела Прокуратуры. А раскрытие такого звучного дела – хорошее подспорье для амбициозного и гениального сыщика. А то многие косились на молодого выскочку, считали, что не по делам его продвигают, что есть у него «мохнатая рука», а может, и не только рука. Подозревали в связях с жёнами «больших людей», а то и с самими «большими людьми».

Но в глубине души Сергей отдавал себе отчёт: все эти доводы – это лишь предлог. Настоящей причины, почему он сорвался в N-ск, буквально выпросив себе это дело, он и сам толком не знал. Что-то смутное и непонятное тянуло его сюда. Словно тихий голос сквозь пелену тумана звал неизвестно куда и зачем.

Сергей ещё раз оглянулся и поднял меховой воротник бобровой шубы, зарывшись носом в светлое мягкое кашне.

– Товарищ следователь! Товарищ московский следователь!

Сергей облегчённо вздохнул и повернулся на голос. Кажется, за ним наконец-то приехали. Но спешащий к нему гражданин мало походил на сотрудника милиции. Сергей цепко оглядел гражданина с ног до головы и в несколько секунд понял, кто перед ним. Пальто – с претензией – выдавало творческую личность, но не поэта. Нос красный – много времени проводит на улице. Быстрые бойкие глаза могли принадлежать жулику, но откуда тогда ему знать, что Сергей московский следователь? Да и взгляд для шпаны слишком уж умом светится. Вывод – молодой человек служит в газете, да ещё и знакомые наверняка или в милиции есть, или в прокураторе. Значит, не просто бойкий, но и предприимчивый.

Сергей свёл к переносице белёсые брови и демонстративно нахмурился.

– Вы ко мне обращаетесь, гражданин? – Он окинул худощавого чернявого парня с ног до головы холодным взглядом. Тот был чем-то похож на цыгана. Или итальянца. Впрочем, тут большой разницы Сергей не видел.

– К вам! Вы ведь прибыли из Москвы в помощь нашему УГРО? – Цыганистый паренёк подобрался к Сергею вплотную и действительно выхватил из кармана потрёпанный блокнот и карандаш. Значит, точно – журналист.

Сергей похвалил мысленно сам себя за наблюдательность – ничего сложного, но приятно лишний раз осознать свои дедуктивные способности.

Холодный приём нисколько не смутил парня, он белозубо улыбнулся, шмыгнул простуженным носом и немного гнусаво затараторил задорной скороговоркой:

– Александр Тролев, репортёр из местного губернского издания «Красная правда N-ска», веду колонку криминальных новостей. И помогаю строить светлое настоящее!

Сергей невольно улыбнулся. Этот Александр Тролев был слишком улыбчив и приветлив на грани навязчивости, но, как ни странно, Сергея чем-то зацепил. Наверное, своей незамутненностью и провинциальной беспардонностью. Впрочем, газетчики везде одинаковые, что в столице, что в уездном городке. Но было что-то в Тролеве такое… цельное, что ли. И ещё он цитировал Жарко Петана, а это дорогого стоило.

– Сергей Алексеевич! Простите, припозднился! – С другого конца привокзальной площади к ним подбежал запыхавшийся и шумно отдувающийся мужчина средних лет с большими, на манер запорожских, усами. Он вытер вспотевшее лицо и сердито шикнул на репортёра: – А ты уже здесь! Кыш, воронье!

Потом подхватил кожаный заграничный саквояж Сергея и заспешил к выходу с перрона, объясняя на ходу приезжему сыщику:

– Санька этот хуже купороса! Степан Матвеевич велит гнать его взашей.

На обидные слова Александр осуждающе шмыгнул, но тут же снова сверкнул обаятельнейшей улыбкой:

– Не ругайся, Антоныч! Мог бы по старой памяти и подвезти.

От возмущения беспрецедентной наглостью газетчика запорожские усы милиционера встали дыбом, он набрал в рот воздуха, но Тролев уже махнул рукой и задорно подмигнул Сергею.

Да, парнишка был забавный. Может, и пригодится Сергею зачем. Он стянул с руки перчатку и протянул раскрытую ладонь газетчику:

– Ну, до свидания, Александр!

Тролев руку пожал с удовольствием и лукаво улыбнулся:

– До свидания, Сергей Алексеевич! До завтра!

Глава 2

Куцый ноябрьский день закончился, словно и не начинался. Солнце выглянуло на полчаса ранним утром и тут же спряталось за грязные, пахнущие льняной пылью, тучи. Можно сказать, что утренние сумерки плавно перетекли в вечерние, а затем на город просто упала мглистая ночь. Со всеми прелестями поздней осени: дневную слякоть к вечеру прихватило морозом, а потом сверху ещё и колючим крупчатым снежком припорошило. Ужас дворников во всей красе.

Настроение людей было под стать погоде. Не выспавшиеся и хмурые оперативники заходили в кабинет, зябко передёргивали плечами, здоровались друг с другом и Денисом за руку и усаживались поближе к чугунным батареям.

Кто-то, Денис не заметил кто, закрыл хлопающую на ветру форточку, но кабинет настолько пропах табачным дымом и несвежими окурками, что её пришлось открыть обратно.

Денис понимал, что своими папиросами создаёт неудобства группе, тем более никто, кроме него, не курил. Но поделать ничего не мог. Без верной «Комсомолки» и крепкого чая – он не человек. Спасибо ребятам, они беззлобно ворчали на своего начальника, но терпели сквозняк и клубы дыма в кабинете с высокими, гулкими потолками.

В искупление вины Денис по утрам всех поил чаем с сушками. Их он покупал в запас, сразу на неделю, так что к пятнице они становились твёрдокаменными, но всё равно оставались вкусными. Сегодня был вторник, сушки были ещё совсем мягкими, и Митька, самый младший из всей опергруппы, закинул в рот сразу две штуки, даже не дождавшись кипятка. Денис усмехнулся: молодой, вечно голодный, с крепкими желтоватыми зубами, Митька молотил всё, что не приколочено.

Не успели они разлить подоспевший кипяток по кружкам, разбавляя смоляной чёрный чай, остро пахнущий железом, сеном и – почему-то – солнцем, как на столе Дениса надсадно заверещал телефон. Все на мгновение замерли, даже Митька перестал хрумкать сушками, и тревожно переглянулись.