Янина

– Конечно, сейчас я вам принесу, – сказала Зося и умчалась.

Прибежав в кухню, она попросила у матери косынку, и не дождавшись разрешения, сама сняла у неё с головы, а чистый передник вынула из шкафа.

– Ты чего так спешишь? К обеду еще целый час. Не бегай так, а то опрокинешь ведра. И зачем тебе понадобился передник?

– Ой, мама, это пан Роман попросил. Он нам помогает. И говорит, что нехорошо так к хлебу приступать.

– Так это ты ему несешь?

– Да, мамочка, ему. Ой, мама, если бы ты знала, какой он интересный, а Янка, дура, его не любит. Ты понимаешь, полюбила этого рыжего. Ну, что ты ей скажешь.

– Видишь ли, Зося, кому что нравится. На вкус и цвет товарища нет. Ну, иди-иди, а я через минуту приду и посмотрю, каков он за женской работой.

Когда Зося ушла в кухню, к окну подошел солдат, держа в руке красивый, весь в цветах, платок. Окно было открыто, и отсалютовав всем воинским приветствием, он сказал, обратившись к офицеру:

– Пан капитан, солдат Бренчик ходил без вашего разрешения в село, и там взял этот платок. А за ним вслед прибежала молодая женщина и попросила отдать ей её вещь. А тот стал дразнить её и требовать: “Полюби меня, тогда отдам”.

– Шельма какая, – негромко сказал капитан и добавил, – А ты, Антось, пойди к пану поручику.

– Я к нему ходил, пан капитан. Так он еле выслушал, а потом, как закричит: “Зачем мне ваши бабы?!” Я стал настаивать, а он еще хуже стал кричать, и сказал, чтоб я шел ко всем лешим, а лучше к капитану, потому что ему все равно делать нечего.

Роман извинился и ушел вместе с солдатом. Через минуту вошла Зося с матерью.

– А где же пан Роман, Яня? – спросила Зося.

– Его позвали, там солдаты что-то натворили, а Густав до сих пор не может успокоиться, сидит в своей комнате и психует.

– И ты такого психа полюбила, Яня? Мама, растолкуй ей, что этот человек нехороший.

– Чего мне толковать, человек даром волноваться не будет. И оставь меня, Зося, в покое, он мне нравится, и баста, – отрезала Янина.

Женщины ушли, мать в кухню, дочь – в свою комнату. Янина сидела мрачная на диване и размышляла. Её мысли были нехорошими, она думала: “И с чего это Зося всё время нападает на Густава? Конечно, она очень любит Романа, а он её нет. Вот она и думает, что я выйду за него замуж, а она как-нибудь подберётся к нему и будет тайно, за моей спиной, крутить всякие козни. Нет, голубка, я этого не допущу. Назло тебе выйду замуж за Густава, а ты бегай, на здоровье, за Романом”.

Обед прошел довольно скучно. Пани Агаты не было, она куда-то уехала. На её место пришла Павлина, но она и Зося лишь молчали. Только Янина притворилась веселой и была очень внимательна к Густаву, отчего тот повеселел, и мнимую головную боль, как рукой сняло. Роман тоже молчал, лишь внимательно наблюдал за поведением Густава и Янины. Он еще не терял надежды.

Ужин прошел на скорую руку. Пани Агата приказала ложиться спать рано, чтобы утром с восходом солнца уже быть за воротами. Роман сейчас же ушел. Густав еще немного посидел, успев наговорить много нехорошего о Романе, и тоже ушел, но теперь в приподнятом настроении.

Уже вечером у офицеров завязался спор, после которого Роман еще долго сидел на скамейке под своей временной квартирой и прикладывал листья подорожника к разбитой щеке. Возле него сидел его денщик, совсем молодой парень, доставляя ему лечебную траву. Ночной сторож отбил двенадцатый час.

– Марек, иди спать, мне уже легче.

– Нет, пан капитан, а вдруг вам будет плохо. Я завтра высплюсь, ведь мне нечего делать, спи хоть до самого вечера.

– Нет-нет, мой добрый мальчик, иди, завтра ты спать не будешь, мы поедем в лес. Ты что, забыл?

– Нет, пан капитан, я не забыл. Но разве вы сможете поехать? Ведь у вас весь глаз затёк. Я знаю, у вас завтра голова будет крепко болеть.

– Нет-нет, мне уже лучше. Правда вид-то совсем непривлекательный, но ты мне сделаешь повязку. Все равно мне не перед кем франтить. А лес я хочу посмотреть. Может, мы с тобой когда-нибудь приедем сюда на охоту.

– Вы говорите, не перед кем франтить, а барышни? Обе такие красивые.

– Эти барышни не для меня, Марек. Иди, мой хороший мальчик, спи, а если надо будет, я тебя позову.

– Хорошо, только позовите. Спокойной ночи.

Роман не мог спать, все-таки боль в щеке донимала. Он поднялся и стал прохаживаться, сначала в своем дворике, потом так, невзначай, зашел в сад.

В саду сел на скамейку и предался воспоминаниям. Картина за картиной представало перед его мысленным взором унылое прошлое: детство, юность, жизнь с Густавом, отец Густава, вечно пьяный, и сам Густав, надоедавший ему на правах хозяина своего дома. Лет шестнадцати Роман сбежал в армию добровольцем. Сначала его гнали, потом, узнав, что он сирота, послали в военную школу. Через год, он помог и Густаву поступить в эту школу. Из школы они оба вышли поручиками, но Романа уже на службе произвели в капитаны за отвагу и находчивость. Он тогда спас село от неизбежного пожара, поймав врага, перешедшего границу с целью поджога. Густав завидовал Роману во всем, особенно его успехам у женщин. Вот только сам Роман до сих пор не обращал на них внимания. Янина Раевская стала его первой любовью, и, скорее всего, будет последней, потому что он был однолюбом.

Ночь была полнолунной и такой тихой, что, казалось, ни один листочек, ни одна травинка не шелохнется. Лишь соловей заливался без умолку, понапрасну тревожа молодую душу капитана. Когда до рассвета осталось часа два, Роман встал, огляделся, словно кого-то ждал, потом, обнаружив в траве незабудки, собрал маленький букетик и пошел с ним в сторону своей временной квартиры. Проходя рядом с господским домом, вдруг увидел открытое окно. Он подошел и стал всматриваться вглубь комнаты, залитой лунным светом. Через минуту-другую Роман уже отчетливо видел все предметы и спящих девушек. Не смог только различить, кто из них где спит. Он положил букетик незабудок на внутренний подоконник и оторвав кусочек штукатурки нацарапал на подоконнике: “Тебе, моя возлюбленная. Р.”

Под утро Зося проснулась от какого-то крика. И лишь когда окончательно проснулась, увидала, что Янина машет руками и жутко кричит сдавленным голосом.

– Яня, Яня, проснись, Яня, что с тобой? Ты вся дрожишь. Что, за тобой волки гнались или змея душила?

– Ой, Зося, ты не можешь себе представить, какой кошмар я видела.

Янина вся еще дрожала от увиденного ею во сне. Зося успокаивала подругу, ощущая в душе какую-то неясную тревогу.

– Расскажи, легче будет, и одевайся. Видишь, на небе уже розово, скоро поедем в лес.

– Я боюсь ехать после этого сна.

– Какая чепуха, сон развеется, а ехать надо, раз договорились. Ну, одевайся и говори, что тебя так испугало.

– Вот слушай. Снится, что едем мы в лес, как вчера говорили. На лошадях все едем, а Густава нет. Я спрашиваю, где пан Густав? И не знаю, кто мне ответил: “Он уже давно в лесу, вас ждет. Наверно, свежий букет для вас собирает”. Мы уже в лесу, я такая довольная, отъезжаю от вас, направляю своего коня в заросли и все оглядываюсь, чтобы за мной никто не ехал. Хочу встретить Густава без свидетелей. Ищу-ищу, а его все нет. Тогда я поехала в черный лес, кустов уже нет, только большие деревья. И не то, что большие, а просто громадные, в четыре обхвата.

– Ого, здорово! – удивилась Зося, – И что дальше? Не тяни, а то скоро тетя прибежит.

– Ну, еду-еду, а там полумрак и вижу, кто-то высокий, ну прямо, как жердь, тоненький-тоненький, сидит на лошади и мне улыбается. Голова и лицо тоже длинные, как у лошади, и зубы лошадиные. Сам рыжий, как огонь, страшный-страшный, и очень похож на Густава. Я от ужаса окаменела, так верхом сижу, и ни с места. Он скалил-скалил зубы, а потом стал уменьшаться, и вместе с лошадью перевоплотился в огромного рыжего тигра. И пока соображала, что мне делать, тигр-оборотень на меня прыгнул И стал грызть мою глотку.

– Но-но. Вот это сон. Он, наверно, твой Густав, и есть ужасный тигр.

– Ты, Зося, глупости говоришь. Я, например, этот сон разгадываю иначе.

– Как же ты его разгадываешь? Что Густав ангелочек, да?

– Не ангелочек, но он хороший, и потому плохо снится. Всегда сон надо понимать наоборот.

В дверь постучала пани Агата:

– Девочки, я слышу, вы уже встали. Идите в столовую, Павлина даст вам молока, и выходите во двор, там уже телеги запряженные нас ждут.

– Зося, ты уже оделась? Да? Тогда закрой окно, чтобы ветер рамами не хлопал. Ну, что ты стоишь у окна, как вкопанная? Ты слышала, что нас уже ждут?

– Яня, иди посмотри.

– На что смотреть? Некогда, завтра посмотрим.