Сеть Сирано

Какого же было мое недоумение, когда самолет МЧС, которым я и еще группа товарищей должны были лететь к месту назначения, не принял нас на борт. Ответственные за это недоразумение лица даже не удосужились объяснить причины, правда, заверили, что к вечеру следующего дня мы обязательно вылетим другим, менее секретным рейсом, а пока всем спасибо, все свободны. Относиться без нервов к такого рода несостыковкам я научился давно, но возвращаться домой к Оленьке после столь бурного прощания было как-то стремно. Хотя, с другой стороны, потеть в аэропорту почти целые сутки тоже не имело никакого смысла. Из двух предложенных мне неудобств, я выбрал более комфортабельное и часам к шести вечера предстал пред Оленькины разочарованные очи.

Для разочарования у нее было две причины. Первая: мы так хорошо простились, а я, такой неожиданный, непредвиденный, внезапный вернулся и завтра придется все начинать заново. Вторая: Оленька собралась, оказывается, повидаться со своей матушкой, уже в дверях стояла, вся такая разодетая, а тут, смотри, как говорится, пункт первый.

К теще, так к теще, легко согласился я, чем ввел мою заботливую чуть ли не в предынфарктное состояние. Что тут такого страшного, удивился я? Нам уже давно надо было бы вместе посетить твою старушку, а то ты все одна, да одна. Тем более, что сегодня четверг и по не так давно заведенной традиции ты ходишь к маме. Зачем же нарушать?

Мне надо позвонить, сказала Оленька и нелогично заперлась в ванной.

Я ждал – спокойный и упрямый. Она вышла – виноватая и потерянная.

Приблизительно через час мы уже были рядом с тещиным домом. Короткий нырок в близлежащий гастроном за вином и фруктами, и вот радостная встреча: Здравствуйте, мама, как я за вами соскучился! Где наши пироги, ватрушки, плюшки, барбекю?

Но вместо горячего ужина нас ждал холодный прием. Еще в дверях теща, сказавшись больной на всю голову, покинула нас, скрывшись в своих апартаментах. Мамочку часто мучают мигрени, извинилась Оленька, и мы, самовольно добравшись до кухни, сели ужинать тем, что принесли с собой.

Встреча могла бы быть и более радушной, подумал я. А вечер – менее неприятным, по крайней мере я, находясь в аэропорту, очень на это рассчитывал. Но как говорится, все хорошо, что кончается.

Мы с Ольгой сидели друг против друга и молча напивались. После того, как выпивка закончилась, Оленька сказала, что тоже чувствует себя не совсем здоровой.

– Давай переночуем у мамы, – попросила она, – а с утра поедем к тебе.

Я был уверен на девяносто восемь и восемь процента, что она рассчитывала на то, что я уйду, а она останется.

– А ты уверенна? – поинтересовался я.

– В чем?

– Что ты хочешь поехать ко мне?

Оленька мне не ответила и прошла мимо меня, как ходят мимо тени. В любом другом случае я бы просто хлопнул дверью и ушел… В любом другом случае…И ищи ветра в поле… Волка в лесу… Караван в пустыне… Острова в океане… В любом другом случае…. А чем, собственно, этот случай отличался от тех других и многих, которые никогда не вызывали у меня сомненья в моих действиях? А тем, что произошел он по-дурацки и так же приблизительно и заканчивается. И все же я решил взять последнее слово.

Когда я вошел в комнату к Оленьке, она уже лежала под одеялом. Утомленная утренним примирением, дневным расставанием и вечерней нежданной негаданной встречей моя принцесса то ли спала, то ли делала вид, что спит. Меня же события этого дня, напротив, только взбодрили. Спать не хотелось совершенно, да и заняться, в общем-то, было нечем.

– ЯЧСМИТЬБЮ! – довольно отчетливо произнес я.

Почему у меня вырвалось именно это слово, а никакое другое, я сам себе тогда не смог бы объяснить. Для меня оно стало чем-то вроде соломинки для утопающего, стогом для падающего, парашютом для летящего и т.п. Я верил, что если она мне ответит, все сразу встанет на свои места. Засияет солнце, закапает грибной дождь, расцветет и всех осчастливит радуга. Но не тут-то было. Моя девочка даже не шелохнулась.

– ЯЧСМИТЬБЮ! – прокричал я, как рьяный утренний петух.

Никакого отклика. Она только накрылась одеялом с головой.

– ЯЧСМИИТЬБЮ! – я уже тряс ее за плечо.

– Дай мне поспать, – сказала она злым, раздраженным голосом.

– Только одно слово! – попросил я, – одно только слово…

– Что? Что ты еще хочешь от меня услышать? – закричала Ольга.

– Неужели ты меня не понимаешь?

– Что я должна понять?

– ЯЧСМИТЬБЮ! Оля!

– Ты что, больной?

– Ты меня совсем не понимаешь?

– Ты что, по-русски сказать не можешь?

По-русски я сказать не смог. Да и зачем? Итак, все ясно. Запамятовала моя принцесса, подзабыла, спросонья чего-то не поняла…

Я взял сигареты и вышел. В коридоре была кромешная тьма. Я остановился и стал вспоминать. Налево пойдешь – попадешь в комнату тещи, направо – кухня и ванная комната, где-то за углом – входная дверь. Я двинулся на ощупь за угол и по тонкой полоске света, пробивающейся из-под двери, понял, что чуть было не вторгся в пределы королевы-матери.

Только этого не хватало, подумал я. Вот была б картиночка, достойная пера. Пьяный зять вламывается в тещины покои среди ночи с грязной целью надругаться над ее чугунной добродетелью. Кто же поверит, что я просто заблудился? Шел в комнату – попал в другую. Хотел слинять – и вдруг раздумал! Решил, мол, остаться на минутку, чтоб выкурить одну-другую-третью сигаретку для просветления мутности мозгов. Но лучше все-таки свалить, и по мере удаления от этого странного дома увеличивать количество выкуренного, а заодно и выпитого натощак.

И я, следуя элементарной логике, поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и, как ни странно, снова попадаю не туда. Вздрогнув, зарычал холодильник, зеленые цифры на микроволновке подкатывались к полночи. Время чудес и страшных открытий должно было наступить раньше, чем я заглотну, наконец, в себя первую в это время суток дозу никотина.

Глаза привыкли к темноте, и я не стал искать выключатель. В окне корчилась в родах громадная туча. Я стал свидетелем того, как из ее кровавого лона появилось темечко луны. Сейчас она вся скользкая и проворная выпадет на свободу и тут же потеряется в листве буйнопомешанного дерева.

Помешалась? Запамятовала? Забыла?

А может, милке моей и забывать-то было нечего?

Потому что прежде, чем забыть, надо вспомнить.

А чтобы вспомнить, надо знать.

А чтобы знать, надо над этим много и кропотливо работать. И только тогда ответ на пароль не заставит себя ждать. Он сам отлетит от зубов, независимо от состояния здоровья резидента. ЯЧСМИТЬБЮ – ФЫВАПРОЛДЖЭ. Обмен приветствиями закончен. Сезам открылся и весь алчет. Пост сдан, и, следовательно, принят.

Мне подложили куклу! В прямом и переносном смысле этого слова. Я понял это мгновенно и ясно. Кукла. Барби на рассвете. Тонкие ноги, тонкие руки. Белые волосы, голубые глаза. Профессионалка, косящая под нимфетку. Фрекен Бок под Мэри Попинс. Самозванка под принцессу. Княжна Тараканова под наследницу русского престола и проч.

Уровень моей ярости был гораздо выше уровня Невы, вышедшей из берегов с целью утопить узницу, спрятанную в одном из подвалов Петропавловской крепости. Я убью тебя, любушка, голубушка, Олюшка – мой свет, или, как тебя там? Я убью тебя тут же, как только у меня перестанут трястись пальцы. Когда они успокоятся и одеревенеют. Когда я почувствую их силу и нетерпение. Когда мое сердце дернется и замрет. Это станет тебе сигналом. Я медленно войду в твою комнату и сначала спрошу тебя, Оля… Как ты могла так со мной поступить?

В кармане джинсов завибрировал телефон. Я успел схватить его раньше, чем он разразился Моцартом:

– Мы вылетаем через два часа, – голос моего оператора Сереги был сиплый и усталый. – Давай быстро собирайся и дуй в аэропорт.

Луна смешно надула щеки и улыбнулась мне всей ширью своих гнилых зубов.

– Ты понял меня, мудак? – забеспокоился Серега.

– Мудак, я тебя понял.

Оранжевая каракатица взобралась на самую верхушку дерева и отдыхала там перед взятием следующей высоты. Счастливая, она может себе это позволить. Еще несколько тысяч микро-прыжков и она у цели. А вот у меня есть только единственная возможность, одна, но гордая точка в моей потешной истории. Посты на дорогах, ночной допрос, пытка с пристрастием и еще что-нибудь подобное в этом роде – все средства хороши в поисках истины.

Покончив с Серегой, я машинально вышел в интернет, чтобы проверить почту. Что-то вело меня в этот день, что-то мне помогало.

Пришло одно единственное сообщение, и то с сайта знакомств. Кого это вдруг еще черт принес? Ба! Знакомые все лица. Одна из моих бывших любительниц автомобильного экстрима. Когда же мы встретимся, милый? Прости, крошка, но вряд ли. Надо ответить ей. Чем-нибудь щадящим, извинительным, не злым, но мне было уже не до нее. Я решил покончить с этим бредом именно сейчас. И вот моя страница, вот мой дом родной. Потерпи, мой любвеобильный, еще немножко, и я уничтожу тебя с лица земли.