Неблагонадежный человек

– Зачем? – сконфуженно выдергивает руку Катц.

– Так дело свое расскажу.

– Можно и здесь поговорить…

– Ну, ладно, – дует губы Анисья, – здесь так здесь. Вот надумала в город поехать учиться. Надоело за трудодни в поле горбатиться. Жизни городской хочу. Вольной.

– Учиться, конечно, похвально, но только я чем могу помочь?

– Так вы же, говорят, шибко ученый. Может, чего присоветуете? Книжки там, какие нужно.

– А учиться на кого хотите?

– Та хотя бы на учительшу…

– Хорошо, подберу нужные книги…

– Так я вас завтра жду? – радуется Анисья, – вечерком после школы.

– Постараюсь, – обещает Катц.

– Глядите же, я буду ждать!

Вечереет. Опершись на плетень, Анисья звучно щелкает семечки, сплевывая шелуху на землю. Выглядывает учителя. По этому случаю принарядилась в цветастое крепдешиновое платье и крупно завила крашеные рыжие волосы.

– Куды это ты так вырядилась, как на Великдень? – кричит с подводы проезжающий мимо двора Федор.

– По яркам собак гонять, – огрызается Анисья.

– А в поле чего не была? – не отстает Федор.

– Отстань от меня, дурак с трудоднями.

На пыльной дороге появляется длинная фигура Катца. Анисья смахивает с высокой груди лузгу и взбивает локоны.

– Вечер добрый, учитель! – улыбается, поправляя складки платья.

– Вот! Принес! – Катц достает из портфеля стопку книг. – Все, что нашел в школьной библиотеке.

– Так чего ж вы там стоите? – Анисья отворяет калитку. – Входите до хаты.

Катц топчется на месте, не решаясь войти и в то же время, боясь обидеть хозяйку отказом. Но все-таки после недолгих колебаний входит. Анисья расстилает белую скатерть и ставит на стол миску с пирогами. Приносит из сеней бутылку терновки.

– Вот тут я вам подобрал… – Катц раскладывает на столе принесенные книги.

– Да леший с ними, с книгами, – Анисья наливает в чарку густую терновую наливку, – вот лучше терновочки отведайте.

– А как же… – приходит в замешательство Кузьма Авдонович.

– Ученый человек, а не догадливый, – смеется Анисья, – книги ведь так, для предлогу… знакомство завести. Ну, какая из меня учительша? А вот в город и взаправду хочу. В теятры ходить…

– Ну, знаете ли! – возмущается Катц, поднимаясь со стула.

– А ты не спеши, учитель, – Анисья кладет ему руки на плечи, мягко опуская его снова на стул, – может, сойдемся, слюбимся, да и увезешь меня в город.

– Вот, значит, что вы, Анисья, надумали…

– А почему бы и нет? Я женщина видная. Аль не нравлюсь?

– Это невозможно… я не могу… – волнуется Катц.

– Что так? Небось, кто другая на примете?

– Да что вы все не то говорите…

– А я знаю, что говорю! – лицо Анисьи делается недобрым. – Катька охмурила! Только зачем она тебе с детями? А я бездетная, свободная!

– Пойду я, – Катц собирает со стола книги и кладет в портфель.

– Иди, учитель, – сердится Анисья, – только еще посмотрим, чья возьмет.

Октябрьским утром от колхозного амбара к крестьянским подворьям потянулись тяжелые подводы с зерном, полагавшимся на трудодни. На утоптанной площадке между фермой и амбаром выстроилась очередь подвод. В ожидании дымят самокрутками мужики, деловито восседая на возах, грызут семечки бабы. Нетерпеливо топчутся лошади, переминаясь с ноги на ногу.

Над воротами зернохранилища ветер раздувает красное полотнище с выведенным огромными буквами призывом: «Все на борьбу с хищениями социалистической собственности!». Внутри амбара колхозники насыпают ведрами в мешки пшеницу. Кладовщик Гришка передвигает на больших амбарных весах гири-бегунки, делая пометки в толстом журнале и постоянно слюнявя химический карандаш.

– Сколько на трудодень дают? – интересуется Катерина у возчика встречной      подводы, подъезжая к току.

– По полтора кило, – отвечает тот, придерживая лошадь, чтобы разминуться с Катерининой повозкой.

– Не густо, – качает головой Катерина, – в этом году больше зерна уродило, чем в прошлом, а норму не увеличили, – говорит она сидящему в подводе Кузьме Авдоновичу, – так что и сама бы управилась. Зря только вас обеспокоила.

– Ну, что вы Катя! – смущается Катц. – Вам бы не мешки тягать. Вам бы в город учиться.

– Да куда уж мне теперь. До войны на агрономию поступала, но только год и отучилась. А нынче не до учебы. Детей поднимать надо, без отца растут.

Появление Катерины вместе с Катцем вызвало на току пересуды.

– Ты гляди-ка, – толкает в бок свою соседку по подводе Анисья, – с учителем приехала бесстыжая.

– Все вьется кругом нее и вьется, как горох вокруг кукурузы, – хихикает соседка, – и в огород за ней, и к колодцу…

– А может шуры-муры у них, – вмешивается баба с соседнего воза.

– Слышала чего, али просто языком мелишь? – злится Анисья.

– Может и слышала…

Подводы одна за другой загружаются и отъезжают. Подходит очередь Катерины. Подъехав к весовой, она останавливает лошадь и достает из подводы пустые мешки.