Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Мечты массового поражения

Глава 1. Периодический кубик Веприка

– Приснилась, говоришь? – хмыкнула Крысуля, разглядывая что-то вроде кубика Рубика, изображение которого Вепрь крутил на компьютерном мониторе. Эдакая кучерявая конструкция из разноцветных квадратиков. – Приснилось? Менделеев хренов!

– Можешь не верить.

– Как не поверить хорошему человеку, – пожала плечами Крысуля, не так давно в собственных снах беседовавшая с X-Z потенциалами. Человеку часто снится то, о чем он много думает днем. – Слушай, а ты яблоки ронять на голову не пробовал?

– В наших широтах ронять себе на голову не рекомендуется ничего, – встрял туманолог Димка. – Ты вот, к примеру, думаешь, что это нормальная порядочная яблоня. А вдруг она выросла из яблока, побывавшего в гравианомалии? И растут на ней теперь не яблоки, а пудовые гири, что тогда? Говорят, из таких сталкеры гантели делают.

– Брось врать, – фыркнул огневик Сережа. – Сам подумай, зачем сталкеру гантели? Сталкеры от гиподинамии не страдают.

– Кончайте, вы… люди с альтернативными умственными способностями, – прочувственно высказался Вепрь. – Я вас по делу позвал, а не шуточки дурацкие выслушивать. Так вот, ребята, это – таблица артефактов. Да, действительно, что-то вроде таблицы Менделеева. Только трехмерная. И систематизируются арты, как видите, не только по типу родной аномалии, типу Свойства, но и еще по куче параметров.

– Периодическая таблица Вепря… – мечтательно протянула Крысуля. – Красиво! Отпад!

– Тогда уж не Вепря, а Кабанова. У меня вообще-то фамилия есть, если ты не забыла. Тьфу, опять с мысли сбила, приколистка чертова. Так вот, как видите, в этой таблице есть пустые места. Такие артефакты должны быть. Обязаны, хоть убейте меня. Но я о них ничего не знаю. Может кто-нибудь что слышал? Особенно меня интересует этот…

Вепрь крутнул картинку на мониторе и перед глазами компании оказалась одна из прорех в пестреньком «кубике Рубика».

– Этот арт должен обладать довольно любопытным свойством: если человек активирует его, оставит, а сам уйдет куда-нибудь хоть к черту на рога, то камень через некоторое время вернет его обратно. Притянет к себе.

– Когда притянет?

– А когда ему захочется. Так сказать, в голову взбредет. Это непредсказуемо.

– Абсолютно бесполезное свойство, – встрял Димка. – Неудивительно, что об этом арте никто ничего не знает. Кому он такой нужен? Глупые камни никто собирать не будет. А тем более рассказывать о них байки.

– Ну, не скажи, – туманно высказался Вепрь. – Не топырь на меня глаза, любопытная, – сердито сказал он Крысуле, уже сделавшей стойку на новую загадочку. – Потом расскажу, когда додумаю мысль хоть бы и не до конца, но до какой-то внятности. А сейчас давайте порассуждаем, в какой аномалии может образовываться такой объект.

– В Пространственном Пузыре, – предложила Крысуля.

– Пространственных Пузырей вообще не бывает, это байка, – возмутился Сережа.

– Ты знаешь, – рассмеялась Крысуля, обернувшись к Сереже, – Последнее время я пребываю в убеждении, что в этом Прекраснейшем из миров не бывает небывающего. Так вот, Пространственный Пузырь все время возвращает тебя туда, откуда ты вышел, хоть ноги сбей. Но раз аномалия имеет такое Свойство, то и ее артефакт должен делать что-нибудь в этом роде.

– Мысль интересная, – задумчиво проговорил Вепрь. А потом невесело хмыкнул. – Остались, стало быть, сущие пустяки: найти этот самый полумифический Пространственный Пузырь, залезть туда, взять артефакт… а потом еще и умудриться благополучно выбраться обратно. А в результате окажется, что это не тот артефакт.

– Тебе не все ли равно, если это действительно будет неизвестный науке арт? – заинтересованно спросила Крысуля. – Заделаешь другую дыру в своем периодическом кубике Веприка.

– Это конечно тоже хорошо, – вздохнул Вепрь, даже не обидевшись на обзывание любимой таблицы. – Но мне очень нужен именно тот.

– А знаете, ребята, – объявил вдруг молчавший все это время Виталик. – У Петра Иваныча есть склад невостребованных артефактов. Свойств у них никаких не замечено, и никто их не покупает, но он все равно хранит. Он хозяйственный. Сейчас, мол, не берут, а потом – кто знает? Э, Вепрь, ты куда? Он же на свой склад никого не пускает во избежание разбазаривания. Тебе сорок бумаг придется оформить и выдержать с десяток баталий не хуже Курской Дуги. Так и будешь все это делать на бегу? Да стой же ты! Тьфу, придурок!

О том, что произошло в тот день на центральной институтской аллее, долго рассказывали байки. Как оно получилось? Роль Крысули в этой истории была, если подумать, минимальная. Так что рождение анекдота оказалось для нее самой полной неожиданностью. Возможно, ее Свойство неуклонно развивалось, и теперь она была способна создавать анекдоты самим фактом своего существования… верх совершенства, если подумать. Или следовало припрячь к делу свежепридуманные силы Хаоса? Во всяком случае, анекдот состоялся в полной мере.

– Петр Иваныч, Вы гений! – орал совершенно ошалевший Вепрь на растерянно пятящегося от него Петра Иваныча. – Да на таких людях Земля держится! Да Вам памятник при жизни надо поставить!

На аллее начал скапливаться заинтересованный институтский люд.

– Э-э… – бормотала несчастная жертва творческого энтузиазма, озираясь на предмет куда бы спрятаться от окончательно сбрендившего кандидата в «сумасшедшие ученые». – Ты это чего?.. Ты это… Ты не надо…

Публика млела.

Впрочем, осознав суть вопроса, Петр Иваныч успокоился и даже приосанился. Его всеми высмеиваемая затея с этим складом наконец-то получила поддержку. Да еще какую темпераментную!

– Да! Я это для науки! – важно излагал Петр Иваныч, одергивая пиджак и многозначительно прищуриваясь на окончательно офонаревших коллег. – Никто не озаботился, даже… э-э… скептицизировали. Но я-то понимал – оно понадобится. Прорыв будет научный… да… И я собирал, вот! Да, конечно, молодой человек, я не возражаю. Вам же это для нашей общей науки.

Вепрь провел на складе часа два. Любопытствующие, которых Петр Иваныч внутрь не пустил, дабы бездельники не мешали научным свершениям милого юноши, довольствовались тем, что время от времени слышали его восторженные стоны, а иногда даже и вопли.

Впрочем, бумагу на вынос и ответственное хранение отобранных для лабораторных исследований артефактов Вепрю все-таки пришлось оформить. Во всем нужен порядок. Вот!

– Ладно, зануда, – вздохнул Вепрь. – Расскажу, хоть и не люблю трепаться о недоделанной работе. Но ведь ты все равно не отцепишься. Помнишь, как мы рассуждали о проблемах входа и выхода? О том, что Зеркальца и Ксерокса не достаточно. Ксерокс делает копию, Зеркальце меняет ее местами с оригиналом. Но копию-то Ксерокс создает рядом с оригиналом, хоть ты тресни. Не где-то там, а непременно рядом. Помнишь?

– Ага. Ты еще говорил, что тут кругом виноват наш родной респаун и мечтал его раскурочить.

– Было дело. Но, поскольку для этого дела у меня руки коротки, я решил раскурочить пару-тройку геймерских браслетов.

– Разумная идейка. Натаскать тебе браслетов?

– Спасибо за предложение. Но я их уже сам раздобыл.

– О как! И где же?

– Тьфу ты! А подумать не попытаешься?

– Так я же блондинка, – рассмеялась Крысуля. – Мне по разнарядке не положено. Так что колись.

– Там же, где и ты, разумеется. Пошел к геймерскому кабаку и пострелял немного.

Крысуля оторопело воззрилась на него.

– И он еще называет дурой меня! А если бы тебя там пришибли к черту? Не мог попросить?

Вепрь резко развернулся к ней и посмотрел даже не столько с возмущением, сколько с совершенной ошалелостью.

– То есть ты считаешь, что я должен был подставлять под пули тебя? А сам сидеть дома? Ты вообще за кого меня принимаешь?

– За разумного человека принимаю. То есть раньше принимала, а теперь передумала. Я и так регулярно тусуюсь у этого кабака. И в гости захожу, и добываю браслетики для дяди Самвела. Вот и тебе бы настреляла. Парой браслетов больше, парой меньше – для меня это погоды не сделает.

– Дури, конечно, в твоих словах немеряно. Но наглость вообще зашкаливает. Кстати, о том, что ты до сих пор продолжаешь эти свои охотничьи эскапады, я не знал. Вышибут как-нибудь из твоей дурной башки то, что заменяет там мозги. И пороть тебя, увы, поздно. Расскажу-ка я Аркадию Георгиевичу – уж он-то сумеет пресечь это безобразие.

– Ябеда! – возмутилась Крысуля. – Я с тобой как с человеком, а ты…

Вепрь тяжело вздохнул.

– Детский сад… Ладно, слушай дальше. Раскурочили мы браслеты, а там внутри какое-то устройство – мы с ним пока не разобрались до конца – и… как думаешь?

– Не издевайся над блондинкой, зараза!

– Сломанная Игла, – торжественно сообщил Вепрь.

– Как это, сломанная? – обалдела Крысуля.

– А так. Мы сначала подумали – случайно. Разломали второй, третий. Везде то же самое. Аккуратно оторванная половинка Иглы. Помнишь, на них посередине заужение, что-то вроде перехвата. Талия, можно сказать. Иглы вечно в этом месте ломаются.

Крысуля в озадаченности поскребла затылок.

– Игла, – медленно проговорила она – Непонятный артефакт. Постучать – звенит, вот и все его Свойства.

– Да? – хмыкнул Вепрь. – А знаешь ли ты, что если Иглу сломать и постучать по одной половинке, то звенят обе? Причем независимо от того, как далеко они друг от друга, и даже если в разных локациях?

– О! – восхитилась Крысуля. – Прелесть какая… Теперь все учим азбуку Морзе!

– Зачем? А-а… Это ты права.

– А может и не надо никакой азбуки, – вдохновленно излагала Крысуля. – Если все хорошо продумать, можно, наверное, присобачить к полу-Игле мембрану и что там еще было в допотопных телефонах. О-о! Межлокационный мобильник, пусть даже только на один номер. А что, общительные люди будут их рюкзаками таскать.

Она захохотала. Видимо представила, как идет в поход под завязку набив рюкзак свежепридуманными переговорными устройствами.

– Идея неплохая, – согласился Вепрь, дождавшись тишины. – Полезная. Но наша лаборатория, как ты знаешь, не занимается изготовлением средств связи. Поэтому нас…

Его речь прервалась по техническим причинам: в институтскую столовую, где и имел место этот занимательный разговор, ворвался Алешка – парень из отдела Северцева. Вид он имел встрепанный и ошалелый, глаза как будто циркулем нарисовали.

– Вепрь! – заорал Алешка с порога. – Дуй в лабораторию срочно. Получилось! Только на пятый раз, но…

Морда лица у Вепря сразу стала отсутствующей, как будто был он уже не здесь, а где-то далеко-далеко.

– Извини, – рассеянно сказал он Крысуле, подхватился и вымелся из столовой.

– Извини, – говорил Вепрь, отводя глаза. – Я тебе попозже все расскажу. Ну не люблю я трепаться о недоделанной работе.

– Ты обещал.

– Извини. В другой раз, ладно?

Крысуля сердито фыркнула.

– Опять полковник со своими идиотскими секретами? – спросила она.

– Да, – неохотно признал Вепрь.

– Тьфу, зараза! – выругалась девушка и ушла прочь.

– Дзинь-дзинь!

Крысуля открыла глаза и с неодобрением покосилась на телефонный аппарат. Она очень не любила, когда ее по воскресеньям будили раньше «двенадцати часов утра».

– Дзинь-дзинь! – настаивал между тем телефон. Крысуля, смирившись со своей печальной участью, встала с кровати. Не одеваясь плюхнулась в кресло и стала поворачивать массивный барабан, рассчитанный аж на двадцать Игл. Так. И от какой из них идет настырный сигнал? О! Димка-туманолог? Ему-то что понадобилось с утра пораньше? Она провернула барабан, совместила Димкину Иглу с переговорной мембраной, и в комнату ворвалось заполошное тарахтение.

– Крысуля! Новости знаешь? Нет? Слушай сюда! Полковник затеял экспедицию на Большую Землю. Представляешь?.. Представляешь?.. Через Таджикистан.

– О как! – искренне удивилась Крысуля. Экспедиция через Таджикистан дело тяжелое и морочное во всех смыслах. Для этого должна образоваться очень серьезная причина. – А зачем затеял?

– В том-то и дело! – опять затарахтел Димка. – Бред кобылы сивой! Повезут – ой, ты не поверишь – повезут секретные документы из пресловутого Воропаевского сейфа. Полковник его вскрыл, этот сейф – а та-ам!.. бумаги, отчеты каких-то инстанций каким-то инстанциям и вообще … Голова пухнет. И надо бы все это к черту сжечь, так ведь СЕКРЕТНЫЕ ДОКУМЕНТЫ! Так что он отправляет бумаги на Большую Землю компетентным лицам для компетентного изничтожения или чего там еще.

– Да-а? – озадаченно протянула Крысуля. По ее непросвещенному мнению, в этом деле не было никакой надобности и, тем более, срочности. Нельзя сжигать эти священные антикварные манускрипты, ну и не надо, ну и хрен с ними. Лежали сто лет и еще полежат.

– Это вообще-то должно быть, наверное, секретно, – продолжал трещать Димка. – Я у профессора на столе видел черновик приказа! Даже не черновик, наметки.

– О как?!

Становилось всерьез интересно. Док участвует в разработке этого приказа? Допустим. Но не такой он разгильдяй, чтобы разбрасывать по столу проекты секретных документов. Терпеть эту дурацкую секретность не может, но исправно соблюдает.

– А что еще повезут? – поинтересовалась Крысуля.

– Много чего по мелочи. Гору отчетов, уже наших собственных, но тоже секретных, телефонные аппараты для связи, посылку для институтского московского филиала – заспиртованные образцы биологических тканей, какие-то устройства для научных исследований и все такое прочее. Ну ладно, ты переваривай новость, а я сейчас Сереже позвоню.

Димка отключился, а Крысуля опять укоризненно уставилась на телефон. Она так радовалась, когда заполучила это чудо – монументальную футуристического вида дрымбу, занявшую чуть ли не четверть ее стола. Связь! Долгожданная вожделенная связь с какой угодно локацией, ее давнишняя мечта. Число возможных абонентов у общительной девушки не ограничивалось, разумеется, двадцатью – в столе в металлической коробке лежало еще примерно такое же количество Полуигл с аккуратно приклеенными бумажками-записочками. Это была очень хорошая коробка, замечательно умевшая дребезжать, когда какой-нибудь из находящихся в ней артефактов затевался вибрировать. Громко дребезжать и противно, вызов никак не проворонишь. А дальше просто: достаешь из коробки нужную Полуиглу и вставляешь, поминая всех чертей – дергающийся, как припадочный, артефакт никак не хочет попадать в гнездо барабана. Как справишься, беседуй себе на здоровье.

Это прекрасно, но, увы, все имеет оборотную сторону. Теперь любой идиот может разбудить ее среди ночи. Ну, в половине двенадцатого утра, если не верите.

Ладно, заснуть уже не удастся, особенно после Димкиного рассказа. История презанятненькая. Помимо секретных бумаг везут образцы в московский филиал Института? Нафига? Оборудование здесь, хвала субботникам, прекрасное, москвичам по нонешним временам такое и не снилось. Оно, отделение это, вообще создано в основном для вербовки и переправки в Зону новых научных сотрудников. Полковник что, настолько любезен и согласился передать подарок – научное оборудование из Зоны в Москву?

Крысуля почесала затылок и опять потянулась к телефону. Если переполненный впечатлениями Димка недавно был в профессорском кабинете, значит он сейчас на работе, не так ли? А тогда и Док, скорее всего, там же. Сегодня воскресенье, но, как известно, понедельник начинается в субботу… у тех, кто выспался, по крайней мере. Где Док, в кабинете или в лаборатории? Вероятно, в лаборатории – не стал бы Димка при нем читать разбросанные по столу черновики секретных документов. Скорее всего, Док послал Димку в кабинет за какой-нибудь ерундой вроде авторучки. А рядом с ней на столе эта бумага и обнаружилась. Крысуля сложила в сонной голове этот нехитрый кубик Рубика… пардон, в наших широтах следует говорить кубик Веприка, провернула барабан телефона и вызвала лабораторию туманологии:

– Док, – спросила она в лоб, – Я правильно понимаю, что секретную информацию из твоего кабинета надлежит оперативно растрепать по всей Зоне?

– Просекла, – рассмеялся искаженный переговорной мембраной голос на том конце Иглы. Качество звука у телефона оставляло желать лучшего. Много чем плох этот аппарат. Можно сказать – всем. Но перехватить разговор никакая вражина не может в принципе. Мечта всех секретных контор и лавочек, да и для нас, грешных, вещь не лишняя.

– Чего ж тут не понять, – меланхолично ответила невыспавшаяся Крысуля. – Док, а посылка-то в московский филиал нафига?

– Внимательная! Но вот про посылку никому говорить не надо.

– Я так и поняла, что дело именно в ней. А в чем фишка?

– Извини, но этого я пока рассказать не могу. Это действительно секретная информация. Пока. Скоро все узнаешь.

– Как вы все достали меня своими идиотскими тайнами, – раздраженно буркнула Крысуля и отключилась. Ладно, Институт энтузиаст Димка и сам обзвонит. А раз так, то на ней, Крысуле, Склиф и военная часть. Она крутнула барабан, переходя на другого абонента.

– Здравствуйте, Сепола Лашмидаровна. Новость слышали?

Дверь с шумом хлопнула и в кабинет ввалился Шерстяной, возбужденный до выпученных глаз и оскаленной пасти. Аж слюна капала.

– Маня! Новость!

Маня развернулась в компьютерном кресле. Почему она выбрала своим «троном» именно его, было загадкой для всех ее сподвижников и соратников. Добро бы еще солидное кожаное, а тут… какая-то хлипкая фитюлька с сетчатой спинкой. Впрочем, Маня вообще предпочитала стиль «модерн»… ну, как она его понимала. И вообще всякую изящную эстетику… пусть и хлипкую, но именно что изящную… опять же как она это понимала. Со своими бойцами Маня изъяснялась по фене – профессиональные обязанности, что ж вы хотите. Но в ближнем кругу она пользовалась исключительно литературной речью и вообще всяческим словесным рафинадом. От этого советники балдели, а некоторые даже пугались. Но Шерстяного не беспокоили причуды предводительницы – по роду работы ему приходилось общаться с очень разным народом, и он одинаково хорошо владел и благородной феней, и жалким лепетом лохов.

– Так ты слышала новость?

– Какую именно, лапа? – лениво поинтересовалась Маня. – Новостей в мире много. Охолони, дружок. Говори толково и как бы… с чувством, с толком, с расстановкой, вот…

Маня любила цитировать классику. Она была образованной дамой, и гордилась этим.

– Новости – во! Первый класс! – гаркнул Шерстяной во всю свою нехилую глотку. – Полковник намылился отправлять экспедицию на Большую Землю. Вся Зона бурлит и булькает как водка в глотке.

– Во-на?.. – заинтересованно протянула Маня. – И на кой э-э… пенис? На, лапа, хлебни для успокоения нервов, а то ты взвинченный какой-то.

Маня осторожно – не сломать бы своими лапищами – поставила на маленький стеклянный столик пузатый графинчик и набулькала до краев большую чайную кружку. Китайскую, с синими драконами. И сунула ее Шерстяному. Тот выхлебал залпом и, судя по тому, как он характерно крякнул, для успокоения ему выдали не водички и не корвалолу. Впрочем, требуемый эффект был, пожалуй, достигнут. Шерстяной вроде бы успокоился и плюхнулся в кресло напротив Маниного. Это было обычное крепкое и устойчивое кресло, а не ажурная фитюлька на одной ножке и колесиках – Маня не задавалась целью привить своему окружению тягу к прекрасному. Делать ей больше было нечего!

– Официально считается, что везут секретные документы, – заговорил Шерстяной уже более уравновешено. – Отчеты, информацию о нашествии котроллеров и разгроме ихней колонии во второй локации. И всякое такое.

– Ха! – Маня крутнулась в кресле. Хлипкая конструкция жалобно скрипнула под ее весом и опасно накренилась на бок. – И в это кто-то верит?

– Гы! – Шерстяной рыкнул, выставив кривые желтые клыки – Над этим ржет весь Зажарск, все Болота сколько их не наберется – Большое, Гнилое, Желтое и прочие. Склиф тоже со смеху помирает в полном составе. Маня, душевно тебя прошу, кончай вертеться – свалишься!

– Не свалюсь, я уже приладилась, – отмахнулась Маня. – Ну, ты меня порадовал, дружище. Я думаю, нас эта экспедиция очень даже интересует.

– А то! Информаторы говорят, мужиков посылают дюжее некуда. Поволокут, значится, много и тяжелого. Что бы это могло быть, а, Маня?

– Ха! Даже безмозглый псевдочервяк поймет – артефакты. А информаторы твои… – Маня аристократически поморщилась и сплюнула на пол. – Все чистюли сволочи, но эти – всем чистюлям чистюли.

– Они полезны, – пожал плечами Шерстяной. – Кстати, они говорят,что на экспедицию уже положила глаз куча всяческого делового народа. Серьезного, я имею в виду. И нашего… в смысле – измененных, и чистюльского. Даже те сталкеры, которые никогда и боже упаси, и они задергались. Этот ихний Петр Иваныч, зря он что ли в тайные чуланы столько лет артефакты стаскивал? Да это же вся Зона знает! Недаром вокруг его складов последнее время какая-то возня началась. К чему бы?

– Не измененных, а отмеченных, – поправила его принципиальная Маня. – Глаз они положили, ха! Пусть эти твои… – она проглотила какое-то бранное слово и продолжала. – Пусть разобъяснят всем этим глазастикам – на экспедицию положила глаз не кто-нибудь, а Большая Маня! Так что свои блудливые буркала они могут засунуть себе под хвост. И поглубже – там они будут сохраннее.

– Обижаешь! – опять рыкнул Шерстяной. – Уже сделано. Но это отпугнет не всех. Жадность сильнее ума.

– Ты у меня умница, – одобрила Маня. – Давай так. Бери Короеда, Шестилапого и Кривонога и через полчаса в мой кабинет. Обсудим детали.

– Можно и раньше.

– Я сказала – через полчаса, – отрезала Маня. – Ты что, меня не понял?

Это был типичный монстр, криворожий и корявый. При взгляде на него у свежего человека с Большой Земли возникло бы устойчивое заикание. Но Маня искренне воспринимала своего гостя как особу приятной, но не запоминающейся наружности. Гость смотрел на нее гневно, сердито раздувал ноздри широкого кривого носа. Маня же глядела благостно и предельно невинно.

– Ты, между прочим, отвлекла меня от дел, – сказал гость сердито. – И если по пустякам…

– Уступить тебе кресло? – спросила Маня. – Ой, да что ж ты так смотришь? Я что-то не то сказала? Извини, я простой бандит и не знаю слов политеса.

Маня, разумеется, кокетничала. Она считала себя отнюдь не бандитом, а Борцом За Идею.

Гость свирепо глянул на кресло и машинально потер бок.

– Что б я не видел здесь больше этого кресла! – рявкнул он.

Да… Валяться с задранными вверх ногами, как прошлый раз… кажется, ему это категорически не понравилось.

– Как скажешь, начальник, – покладисто согласилась Маня. – Буду его уносить перед твоими визитами и ставить другое. Но… Я ведь правильно понимаю, что по вашему этикету я как подчиненное лицо должна уступить тебе свое любимое место? Именно любимое?

Маня давно усвоила, что на вопрос, заданный неожиданно и в лоб, чужие невольно говорили правду. Для существ, безошибочно чувствующих ложь и привыкших к таким же собеседникам, вранье было вещью непривычной, требующей умения и значительного внутреннего усилия.

– Да, – невольно брякнул гость. Поморщился и рявкнул. – «Простому бандиту» таких слов, как этикет, знать невместно!

– Как скажешь, начальник. Я буду приносить другое кресло. Но… как же это… ведь тогда получится, что ты все равно не сидишь на моем любимом месте? – обеспокоилась Маня. – Мне-то нравится именно это кресло, оно такое изящное.

И ведь не врала, что характерно.

– Это что ж выходит, я не буду оказывать тебе уважения? И… ох!… даже может быть… э-э… хамить?

Если бы Маня прибавила, что это ее искренне огорчает, собеседник с легкостью поймал бы ее на наглом вранье. Но дураков нет – Маня прервала свою мысль на середине и уставилась на гостя с наивной озабоченностью.

– Зараза! – с чувством выругался тот и плюхнулся в устойчивое гостевое кресло. И принялся сверлить ее свирепым взглядом. Маня смотрела невинно и преданно.

– Мы сделаем так, – постановил наконец гость. – Я буду сидеть здесь. Но и ты в этом кресле сидеть не будешь! Ты сядешь на пол, поняла, стерва? Действительно, свалишься еще с этой фитюльки посреди серьезного разговора, с мысли меня собьешь… нехорошо получится.

Гость уже вспомнил, что собеседница лжи не видит, и он может нести любую дичь в свое удовольствие и без потери достоинства.

– Я сяду у твоих ног? Восточный стиль, как оно романтично… будто я эта… одалиска какая. С бубном, – Маня улыбнулась во всю свою широкую бугристую морду.