Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Мечты массового поражения
– Друзья, вы отнеслись ко всему этому слишком… э-э… впечатлительно, – увещевательно начал Северцев. – О какой реальной войне вы говорите? Это Зона приняла разговоры о войне всерьез, а Большая Земля ни в какую войну ввязываться не будет. Ради чего? Какого-то мажора? Да еще не разобравшись толком в ситуации на месте? Это просто несерьезно!
– Сережа, – вздохнул Замятин. – Ты все правильно говоришь. Разумно. Если бы делали по уму, то так бы оно и было. Но главным у нас назначен генерал Стоколов. Я спрашивал полковника. Так вот, Стоколов этот – дурак. Что он отчебучит – непредсказуемо.
– Почему же, вполне предсказуемо, – передернул плечами сердитый Филин. – Из Склифа, значит, ихнего протеже вышибают взашей, из Института народ в массовом количестве убегает – не особо прячась, кстати сказать – куда-то во вторую локацию, прихватив, между прочим, с собой кучу оборудования…
– Это неучтенное оборудование, – возмутился Замятин. – Оно нигде не зарегистрировано. Да, Виктор?
– Ну, не то что бы нигде, Аркадий, – тонко улыбнулся Виктор Васильевич. – Оно, ясное дело, записано в бухгалтерские книги. Во всем нужен порядок. Да. Но эта другие книги, не те, куда заносятся закупки по госсредствам. Я свою работу делаю. И делаю хорошо. Я всегда готов к любому повороту событий. Так вот, эти книги у меня, в моем сейфе. Мы их заберем с собой во вторую локацию.
Северцев крякнул. Он не носил очков, и протереть ему было нечего. Но вдруг неожиданно возникло такое желание, причем желание острое.
– Так вот, – продолжал Филин. – А еще, я слышал, на пищекомбинате тоже стоит гудеж. Тамошние своим новым начальством ой как недовольны. В общем, с точки зрения «инстанций» бардак тут у нас, раздрай и никакой дисциплины. А Стоколов – он не просто дурак. Он дуб. Классический армейский анекдотный дуб, хоть плакат с него рисуй. И как же он, по-вашему, поступит, этот Стоколов?
– Коля, – умоляюще воззвал Северцев.
– Что Коля?!
– Есть идея! – перебила Крысуля. – Эти спецназовцы, которых пошлют, они будут к нам добираться как? С помощью Вепревых браслетиков. Оружие принесут как? Возвратниками. Причем нашими, которые здесь, а не на Большой Земле. Им надо будет активировать здесь камушки, вернуться домой, затариться железом и ждать пока камни не притащат их назад, ага? А они где лежат, наши браслетики, и наши Возвратники? В сейфе у Пал Саныча. Так давайте пойдем, и заберем у него сейф!
– Ничего себе! Кто тебе сказал, что он отдаст?
– Не отдаст МНЕ? – хихикнула Крысуля. – Да он зомби боится до мокрых штанов. Точно – вас всех там не нужно, только впечатление испортите. Пойду я и мои ребята, вот. Тогда главная трудность будет не сейф получить, а не довести беднягу до инфаркта. А потом, если понадобится, можно будет все свалить на меня. Эксцесс исполнителя, только и всего.
– Дура! – темпераментно, но однообразно высказался Филин. – Не пори ерунды.
– Видите ли, Валерия Викторовна, – заговорил Виктор Васильевич. – Никто здесь не утверждает, что военные действия начнутся обязательно. Мы допускаем такую возможность, только и всего. А вот если Вы отберете сейф… Понимаете, Валерия Викторовна, это мы здесь считаем, что если мы сделали браслеты и нашли камни, то они наши. А в инстанциях полагают, что это их рабочие… э-э… атрибуты. Их собственность – и плевать, кто что сделал и нашел. Если Вы отберете сейф, там воспримут это как противоправное действие, направленное лично в их адрес. Вы не находите, что это может спровоцировать…
– Да пусть воспринимают, как хотят. А вот вооруженный спецназ они прислать не смогут.
Виктор Васильевич снисходительно улыбнулся, но тут же оперативно убрал эту улыбочку куда-то далеко-далеко. Не было никакой улыбочки, что вы, что вы, вам показалось.
– Друзья, – обратился он к собравшимся.
Северцев хмуро покосился на него, но промолчал.
– Друзья, хочу обратить ваше внимание, что наша Пионерская военная часть подчиняется, вообще-то, Генеральному штабу. Так что зачем кого-то куда-то посылать и передавать какое-то оружие? Вот эту самую воинскую часть на зачистку Склифа и отправят, если что-то такое затеется.
– Давиденко не подчинится! – зашумели вокруг. – И Мигулин с Евдокимовым тоже.
– Тогда они пойдут под трибунал.
– Ну и пойдут!
– Да кто ж спорит. Пойдут. А операцией назначат командовать того, кто согласится. Для парня это будет прекрасным шансом выслужится. Ах, говорите, солдаты откажутся? А если у командира будут полномочия расстреливать на месте за неповиновение?
– Да что ж такое! Придется стрелять в наших ребят из военной части?! – взревела Крысуля дурным голосом. – Нет! Не допущу. Завтра с утра поеду к майору. Предупрежу. Пусть они готовятся поднять бунт. Нет! Лучше они высвистят меня, когда начнется. Лично загрызу этого свеженазначенного исполнительного начальничка у всех на глазах! Красиво так загрызу, с фонтанами крови, перемазанной в крови мертвой мордой и прочими спецэффектами. А потом глянем, скоро ли снова найдется желающий командовать операцией.
– Тихо, тихо. Да не кричи ж ты так, – простонал Замятин. – Потолок сейчас рухнет! Рухнет и пришибет здесь всех, оно тебе надо?
– Да не придется не в кого стрелять, – проникновенно заговорил Северцев. – Большой Земле нужны артефакты. Она будет прибирать к рукам ключевые посты, которые на это влияют. Большой Земле не нужен шум в Зоне ка-те-го-ри-че-ски. Артефакты, вот что им нужно.
– Да? Нужно, говоришь? – рассердился вдруг Замятин. – Тогда почему командовать нами отправляют дураков? Мы тут в Зоне одичали совсем, мхом поросли. А ты с Большой Земли, ты столичная штучка. Вот и объясни нам!
Да. Увы. Профессор Северцев не носил очков. Но сегодня он очень завидовал очкарикам. Ах, как это удобно – долго и вдумчиво протирать очки. Отличный способ взять тайм-аут для подумать.
– Как я вам объясню? – печально сказал он. – Вы думаете, я сам это понимаю?
…У нас с тобой дежавю, дорогой читатель? Как всегда. Уже начинаем привыкать, не правда ли?..
Стемнело, но галдеж в директорском кабинете все еще продолжался. Хотя это была уже не дискуссия – так, толкли воду в ступе. Виктор Васильевич грустно покачал головой, оглядел окончательно обалдевших коллег, встал и зажег свет. Но, кажется, никто этого даже не заметил.
И тут в Крысулином рюкзаке заверещал телефон.
– Хамелеон? Ох, прости, я совсем забыла, – виновато сказала девушка. – Бегу, бегу.
Глава 13. Дождя хватит на всех
Все окончилось внезапно, даже не начавшись. Угроза грядущей войны за Склиф, грандиозные планы по эвакуации Института, страхи и надежды сотен людей как в Периметре, так и за его пределами развеялись как пресловутый «утренний туман» Просто… Представь, дорогой читатель, во всех сейфах, принадлежащих разнообразным частным лицам и «инстанциям», вдруг взорвались Возвратники. Превратились в мелкую серую пыль, решительно не пригодную к употреблению. Да, по всему видать, Доброжелатель действительно не был у чужих единственным программистом. Так что весь могучий и грандиозный шум, ор и грохот завершился тихим звуком, напоминающим тот, что издает при определенных обстоятельствах человек с не слишком здоровым кишечником.
На «лица и инстанции» случившееся оказало эффект даже не ушата, а очень нехилой бочки холодной воды. Как-то внезапно там осознали, что влезли в игры весьма серьезных персон, обладающих весьма и весьма серьезными технологиями. Это они еще получили по своим грабкам вежливо и культурно. А то могло бы случиться всякое.
Браслеты? О, они остались в целости-сохранности. Хотя и стали теперь «невозобновимым ресурсом» – новых уже не привезешь. Так что определенная степень общения Зоны с Большой Землей сохранилась. Пресловутые конференции и все такое прочее.
Но артефактов-то с помощью браслетов не передашь, вот в чем фишка. Ну и зачем тогда они нужны «инстанциям»? И зачем им вообще нужна вся эта чертова Зона?
Нет, определенная польза от Зоны могла бы быть и в этом урезанном формате. Хотя бы и от Склифовской больницы. Но строить какую-то деятельность, основываясь на технологиях чужих как-то резко расхотелось. Столкнулись один раз с грубой шуточкой, хватит. А если и браслетики вдруг взорвутся, застрянешь ты в Зоне безвылазно и насовсем. Б-р-р.
Так что на Большой Земле множество очень важных и солидный людей печально вздохнули, а в Зоне – облегченно выдохнули.
«Минуй нас пуще всех печалей…» и да пребудет с нами дождь.
*
*
*
– Ну и что ты смеешься? – спросил Костик с оттенком укоризны. Не мог, видимо, смириться с тем, что кто-то воспринимает больше забавных аспектов бытия, чем некромант. Но Катя ничего не могла с собой поделать. Хоть и была она в Заумске не в первый раз, все равно было весело смотреть на роботоподобных ребят в экзоскелетах, почаповших куда-то мимо веселеньких клумб и прочих газончиков по мокрому от дождя асфальту.
Хотя, конечно, город Кате нравился. Что ж, теперь это ее город. Она отработала в Пионерском амбулаторном пункте положенные две недели и переехала сюда насовсем, ей здесь жить и работать. И это, как ни крути, здорово.
Сегодня Катя вытянула Костика гулять по городу, решительно проигнорировав плохую погоду. После безликого Пионерска он казался ярким и даже, пожалуй, уютным. Натянув поплотнее защищающий от дождя капюшон, Катя с удовольствием рассматривала разномастные домики, лепящиеся к Институтской стене, улочки, изящные лесенки. Вот только сочетание всего этого с естественными реалиями Зоновской жизни? Охранные вышки с бдительными часовыми… Огромные спирали Бруно под током…
– Может, еще и канализацию в городе не надо было делать? – пожал плечами Костик в ответ на Катины соображения. – Тоже, знаешь, не слишком романтичная штука. Но нужная.
И, что совсем было Кате удивительно – вокруг полно зелени. Ну, надо же, кто-то здесь, в Зоне, озаботился озелененьем города!
– Это парень один старается, мутант из Большого Болота, – объяснил Костик. – Он в Институте начальник агротехнической лаборатории. Живет сейчас в Заумске и город свой любит.
Мутантов вокруг было полно. Катя за всю свою жизнь столько не видела. Никто им не препятствовал шляться по городу, а в Зажарск и Большое Болото ходили рейсовые вертушки. Кое-кто из них вообще здесь жил. Или лавочки какие-то держали, или просто снимали квартирки и комнаты. И кое-кто из сталкеров тоже. Дорого, конечно, но вид серого бетона перед глазами человеку рано или поздно осточертеет. А удачливые сборщики хабара могут себе позволить лишние расходы.
– Насчет мутантов у нас в Институте целая программа, – рассказывал Костик. – Сам Док курирует. Всех желающих берут на месяц работать по контракту и исследуют, есть ли у них интересные Свойства. Если у кого что найдут, то предлагают постоянный контракт с хорошей зарплатой. Их официально консультантами называют. Кстати, некоторые сами о своих качествах раньше не знали. Вот, к примеру, девчонка одна, Стрекозой зовут, так у нее Свойство нашлось – такие струи огня может запускать из всех десяти пальцев, закачаешься. А она и не знала, только у нас научилась. Кстати, очень старательная консультантка, готова сутками сидеть на экспериментах. Крысуля с Вовчиком вокруг нее ходят кругами, очень им хочется огненными спиралями шмаляться, как порядочным черным магам. Представляешь? Ты пальцами – щелк!.. – а из них огонь.
– Они такие разные, эти мутанты, – задумчиво сказала Катя – Кстати, некоторые смотрятся довольно эффектно.
– Ах, да, ты же не в курсе. Это Крысуля учудила. Задолбали ее монстрячьи девки стонами по поводу своей внешности. Так она с Большой Земли приволокла пластического хирурга. Успела вовремя. Так вот, твоя, говорит, задача не переделать клиентов в чистых, это невозможно. Ты должен просто эстетизировать их внешность. Тот понял, осмотрелся – золотое дно. Клинику организовал, ассистентов высвистел. Талантливый мужик, иногда у него просто произведения искусства получаются. Хотя цены у него… – Костик покрутил головой и присвистнул. – Ну вот, теперь-то тебя что насмешило?
– Ох! Какой псих сторожевую вышку ромашками разрисовал?!
– Откуда же я знаю, какой? Психов у нас много. А чем тебе ромашки не угодили? На Большой Земле водонапорные башни раскрашивают, у нас – сторожевые вышки. Что торчит, на том и рисуют. Ты не перебивай, дальше слушай. Забавно, но эти произведения – в смысле, мутанты эстетизированные, а не ромашки, ни себе, ни друг другу не очень-то и нравятся. У них классические физиономии в почете. Но у чистых они идут на ура. С визгом и восторженными стонами. Ту девчонку, ну, которая огнем пуляется, ее Крысуля лично к этому хирургу притащила. Самой первой. И что ты думаешь? Страшна девка была – без слез не взглянешь. Так ей там носик сделали симпатичный, скулы подчеркнули, прическу подобрали. Смотрится теперь странно, но весьма эффектно. Действительно – стрекоза! Мальчики балдеют.
– Ой! А это что такое? – опять перебила Катя.
Этой штуки в прошлый раз здесь не было. Внутри установленной посреди площади гнутой металлической рамки кругами летали огненные шары. Сталкивались, разлетались каскадами брызг, а потом снова притягивались друг к другу и слипались – такой вот огненный калейдоскоп.
– Огневики расстарались. Долго корячились, но ухитрились приживить здесь аномалию. Эффектная штука, но совершенно безобидная.
– А раньше что было не слава богу? Фонтанчик стоял хороший. И фонарики. Зачем сломали?
– Туман пришел. А прогнозисты его опять прошляпили. Дома у нас построены крепко, а вот всяким фонтанчикам с фонариками пришел кирдык по всему кварталу. Шухеру было! Населению велели запереться по домам, а мы целый день по городу зомби собирали. Прогнозистов администрация тогда чуть живьем не съела. Хуже любых зомби разбушевались начальнички, так и хотелось их самих тоже сетями переловить.
– Почему не сделали, как было? Мне тот фонтанчик нравился.
– Не интересно это и даже скучно. Если уж делать, то что-то новое. Эту площадь огневики себе отскандалили. Все хотят самовыпендриться, а город не резиновый.
Девушка хотела спросить что-то еще, но не успела. Над ухом истошно взвыла сирена. Катя и Костик синхронно подняли глаза на дисплейчик, прикрепленный к фонарному столбу – мигающая зеленая стрелочка указывала дорогу к ближайшему убежищу.
* * *Ты говоришь, что я не в своем уме, дорогой читатель? Город, мол, нереальный?.. Социальные эксперименты, мол, ставить затеялась, и нашла для этого место – Зону?
А где ж их ставить-то? На Большой Земле?
Слушай, кто из нас не в своем уме?
* * *– Доигрался, кретин!
– Говорили же дураку, предупреждали. Нарвался-таки!
– А майор что же? Спецназ своих не сдает! Неужели ничего сделать не смог?
Не отрываясь от обсуждения животрепещущей темы, народ занимался делом: резал вытащенную из заначки колбаску, батон хлеба. Кто-то по случаю такой трагедии притащил ва-а-аще потрясный кулинарный изыск – баночку соленых огурчиков. Махонькие такие, сволочи, пупырчатые, а уж аппетитные – спасу нет. Поминки обещали быть по высшему разряду.
А потом в комнату вломился Леха в мокрой от дождя куртке и с двумя позвякивающими сумками.
– Чего у вас, мужики, морды такие? – озаботился он. – Как будто на похороны, или с похорон. Я что-то пропустил? Говорите, что случилось, а то я бутылки с перепугу уроню!
Бутылки – это святое. У Лехи поспешно отобрали сумки и стали доставать принесенное.
– Давайте, колитесь! Колитесь живее. Что у нас тут такое? – не отставал Леха.
– Ты же сам сказал! – возмутились ребята. – Допрыгался до некромантов, придурок?
– Ну! А стряслось-то что?.. а-а… – до него, наконец, дошла суть дела, – так это мы меня хороним?
Лехин смех дико смотрелся на фоне всеобщего траурного настроения.
– Точно! Идея какая роскошная. Давайте меня хоронить. Ща мы нальем, и все вы по очереди будете излагать, каким я был отличным парнем. А я послушаю. Когда еще о тебе что хорошее скажут, как не на похоронах?.. Ребята, ну зачем так кричать? Да почему ж я козел? Не хотите речей – не надо, на кой хрен столько шума? Хотя мысля-то на самом деле отпадная, завтра некромантам расскажу. На что хотите спорим, они за эту затею точно ухватятся… А Ваську чего опять не позвали?
– Этого адъютантика?
– Ну и адъютантика. Нормальный парень, чего на него взъелись?
– Настучит. Кто-то же у нас стучит. Он, кто ж еще! – загалдел народ.
– Как он может стучать, если вы при нем ничего и не говорите? – удивился Леха. – Ну, вы даете. Не знаю, кто тут у нас дятел, но точно не он. А сегодня и стучать нечего: что мы кушаем водку, так это майор и так понимает. Зовите Ваську. Мои похороны, или почему?
Ваську, поморщившись, позвали.
– Леха, у тебя крыша поехала?! – возопил тот с порога. – Ребята, он сам! Майор его отдавать не хотел, так хорошо все придумал – верняк. Но этот урод уперся, и ни в какую!
– Ох, ребята, еле выдрался, – подтвердил Леха. – Майор, не поверите, как клещ вцепился. Вот уж не знал, что я такой ценный.
– Майор его даже на Большую Землю хотел отправить, – никак не мог угомониться Васька.
За столом стало тихо. По сравнению с этим даже добровольный переход к некромантам нервно курил в сторонке,
– Помедленнее, пожалуйста, – попросил Ленька Терехин. – Ты, Вася, хочешь сказать, что Леха отказался поехать на Большую Землю? Я ничего не перепутал? Леха, это так? ПОЧЕМУ?!
– Почему? Тереха, скажи, ты в детстве не мечтал стать космонавтом?
– Мечтал, конечно. Все мечтали.
– И я мечтал, чтобы на пыльных тропинках далеких планет оставались мои следы в рубчик. Но годам к пятнадцати понял, что ничего такого мне не светит. Никак, никогда и ни при каком раскладе. Вот и ошибся.
– Не понял?
– Ты, Ленька, мне как-то говорил: «Ты не во всем мире, ты в Зоне». Помнишь? Ты хоть сам понял, что сказал? Мы не на Земле служим, чудило! Мы, люди, в другом мире, на другой планете! А по меркам другого мира здесь вообще курорт, даже скафандр не нужен.
– Подожди… Ты хочешь сказать, что мы тут – космонавты?
– Вот именно! Представь, Тереха, живешь ты на Большой Земле, хотя бы и в самой Москве. И вызывают тебя в военкомат, предлагают служить не на Земле, а в другом мире. Ведь согласился бы, да еще и привизгивая от счастливого нетерпения. Конкурс бы отборочный проходил, старался, психовал, боялся бы, что забракуют. Вы себе представляете, ребята, какой на космонавтов конкурс?
– Ну, ты даешь! Хотя… в таком разрезе это все я как-то не рассматривал. – В Ленькином голосе звучала некоторая растерянность. Другие парни тоже смотрели во все глаза, кое-кто принялся почесывать репу.
– Васька вон вообще с Большой Земли. Кстати! Васька, ты-то как сюда попал? Колись, зараза! Ты ведь еще до открытия выхода здесь появился. Как тебя папаша отпустил при таком раскладе?
– А он меня и не отпускал. Я эту аферу провернул у него за спиной. Ты это хотел знать?
– Ты, Васька, стало быть, тоже космонавт? Захотел пыльных тропинок и следов в рубчик? – скептически высказались товарищи. – Да где ж ты найдешь пыльные тропинки при нашем вечном дожде? А будь бы и сухо – ты все равно в поле не ходишь.
– В поле я не хожу?! – взвился вдруг адъютант. Хватил залпом водки и закашлялся. Народ снисходительно переглянулся. Вот ведь маменькин сынок. Точнее папенькин.
– А кто бы меня в поле пустил? – Васька с трудом прокашлялся и продолжал уже спокойнее. – Папочка с молодости на штабных должностях, и мою карьеру видит такой же. Мое мнение его ни грамма не колышет! Молодой, мол, дурной еще, подрастешь – поймешь. Я уже три раза пытался перевестись. Два раза не взяли по причине отсутствия боевого опыта. Интересно, вы все тут что же – с боевым опытом родились? А в третий раз командир мне открытым текстом сказал: «Ты, может быть, парень и неплохой. Но не настолько ты хорош, что б из-за тебя бодаться с твоим папашей». А когда я попытался записаться в зомбячью банду, у майора для меня вдруг столько срочной и неотложной работы случилось, что две недели голову от компьютера поднять не мог! И, что примечательно, накануне об этой работе и слышно ничего не было.
– Вот. Так что не надо говорить, что Васька в поле не ходит, – подытожил Леха. – Когда он подписывал контракт, рассчитывал ходить. Если бы набор к нам в Зону делался по уму, большеземельные ребята обрушили бы все приемные пункты. А мне тут говорят – на Большую Землю. Я что, дурак? Вы ящик смотрели? Люди в Америке по двадцать миллионов выкладывают, чтобы просто поболтаться на орбите… Долларов!
– Иди ты, Леха, совсем башку заморочил. Одно дело мечтать, а другое – реально лезть в пекло, – Пашка потряс головой, отгоняя нарисованные Лехой картины. – Лично я бы никакие пункты не рушил, мне и на Большой Земле было бы хорошо. И поехал бы я туда, если бы это мне предложили. Давайте лучше водку пить.
– Что до приемных пунктов, так что и когда у нас делалось по уму? – задумчиво сказал Тереха. – Васька, космонавт хренов, что ж тогда на Леху глаза таращил?
– Я не в космос собирался, – буркнул Васька. – Я от папаши надеялся сбежать. Думал, что если вход есть, а выхода нету, то ничего он насчет меня предпринять не сможет. Но оказалось, что папаша меня и здесь прекрасно достает. А на Леху я таращился потому, что он добровольно пошел в некроманты. Космонавт это одно, а некромант совсем другое. Или кроме меня это здесь никого не удивляет?
– Да что ж тут такого? – пожал плечами Леха. – Ну да, убивают. Больно. Когда на ринге боксеру в морду прилетит, это тоже больно. – сообщил он, припомнив заявление, услышанное как-то от Крысули – А нокдаун, или, того круче, нокаут? Вообще тушите свет. И ничего, мужики с удовольствием бьют друг другу морды.
– Но там все-таки не убивают.
– После этих убийств люди встают, как огурчики. А после нокаута висит мужик на двух других, морда в крови, и только бы ему до врача добраться. От накаута люди, бывает, годами отходят. Бывает, калеками становятся, да и концы отдают, между прочим, такое тоже бывает, хоть и редко.
– Ты, Леха, слишком много с научниками общаешься, – постановил коллектив. – Набрался этой их манеры ставить все с ног на голову. Хватит, однако! Будем пить водку и беседовать о погоде. Хотя, что о ней говорить, все одно – дождь.
– Кстати, Васька, – Леха хлопнул водочки и совсем развеселился. – Айда к нам, в некроманты. Крысулин запрос полковник подпишет. Покряхтит, но подпишет – он спит и видит усилить нашу группу военными. А Крысуле что, она ненормальная. Твоего папочку лесом на карачках послать – так это ей будет только в кайф. Э, Васька, ты чего? Вась, я же просто пошутил!
* * *– Стрекоза, ты уже совсем из Заумска не вылезаешь. В кайф тебе, что чистые мальчики на тебя пялятся? – шипела Осока.
– Ага. И даже очень.
– Ты думаешь, они тебя красивой считают? Ты дура! Просто они все извращенцы. Нравится им глазеть на наше уродство.
– Даже если и так, какая разница? Главное, что нравится. И, кстати, не только глазеть.
– Так ты с ними уже и спишь?
– А то! – гордо ответила Стрекоза. – Или ты борец за чистоту крови измененных? Это, извини, смешно.
– Я думала, ты порядочная девушка!
– Считай, что ошибалась.
– А зачем они тебя исследуют в Институте, это ты понимаешь?
– Конечно. Они хотят расшифровать мой… как его… геном. И скопировать на себя мое Свойство.
– Так ты это знаешь? И позволяешь?
– А почему нет? Крысуле очень хочется. Если бы я могла, я бы просто отдала ей свое Свойство, для нее не жалко. К тому же ей оно нужнее. Но это не в моих силах. Так что отдаю то, что могу – время. Пусть исследуют, сколько хотят. Кстати, мне за это еще и платят.
– Так и скажи, что за деньги продалась! Если чистюли получат наши Свойства, они нас совсем изведут.
– Но если они получат наши Свойства, то тоже станут измененными.
– Что ты несешь? – опешила Осока
– А что? Любой анализ покажет наличие у них наших генов. Это – как те, кто изменяется, попав в Великую Аномалию. Мы таких принимаем к себе.
– А я всегда говорила, что зря. Воротили от нас нос, пока были чистыми!
– Эти же не воротят. Так что ты развоевалась?
Осока не нашлась что сказать. Поморщилась
– Дура, – изрекла она, наконец, плюнула и пошла прочь.
Стрекоза рассмеялась и тоже ушла, по направлению к вертолетной стоянке. Разговор задержал ее, теперь надо было поторопиться, чтобы успеть на вертушку до Заумска. Сегодня вечером у нее там опять было назначено свидание.
* * *– Вась, ну извини меня, дурака, – каялся Леха. – Откуда я мог знать, что ты так воспримешь глупую шутку. Ты же сам меня жалел, спасать рвался, помнишь?
– Я уже объяснил, что хочу сбежать. ЛЮБОЙ ценой.
– Ох, Васька, пойми, в некроманты нельзя идти в приступе такого вот героического самопожертвования. К нам надо хотеть, от нетерпения визгая. А иначе из этой затеи не выйдет ни хрена хорошего. И по психотипу ты совершенно не подходишь. В тебе же нет ничего от геймера. Аккуратный, старательный – типичный первый ученик. Такой у нас просто свихнется. Да, ты все правильно сказал, мы бы прекрасно сработались. Потому как у меня боевой опыт, а у тебя не башка, а военная энциклопедия. Вот только в некроманты ты не годишься
