Непростое наследство

– Ты растяпа, и не радуйся, что его заполучила, – прошипела она и опять толкнула Лилу, а потом, как-то безотчетно, не задумываясь, дернула её за ворот платья, рассчитывая, что золотой цветочек отстегнётся и упадёт.

Матушка не одобрила бы такое поведение, но ведь матушки здесь нет!

От тычка Лила привычно отклонилась, но, защищая платье, схватила Ису за руку и дернула, оттолкнула. Иса была немного выше ростом, но Лила – определённо сильнее. И такой её сделало самоотверженное и мудрое воспитание баронессы, тяжелая работа добавляет рукам силы. От толчка Иса не удержалась, упала и заскулила, и от обиды, и по привычке – она с раннего детства привыкла реагировать плачем на якобы «неосторожные» движения сестры, чтобы лишний раз вызвать на голову той маменькин гнев. Ису это развлекало. Только вот Лила давно уже не кидалась поднимать и утешать сестрёнку, чтобы загладить свою «неосторожность». Она просто стояла и смотрела с некоторой брезгливостью, и это сердило Ису и заставляло её плакать громче. Вот и теперь она стала вдвое сильнее всхлипывать и скулить, даже простонала:

– Ты сломала мне руку!

И пора было уже бежать к маменьке и окончательно нажаловаться, пусть растяпу запрут и оставят без свидания с Винтеном – ну хотя бы. Или посадят шить. Жаль, что ставить на колени посреди коридора её уже не станут – отец это в своё время категорически запретил, хотя почему, интересно?

– Что у вас тут, девочки? – вдруг раздался голос, который ни одна, ни другая не ожидали услышать.

Голос отца, который должен был вернуться в Каверан только назавтра к обеду.

Что поделаешь, эссина Исира заскулила громче, и эссина Лила отступила на шаг, досадуя – что за неудачный сегодня день! Сейчас мачеха будет гневаться, ещё и потому, что у неё разболелась голова, а отец просто уйдёт. Он, что бы ни увидел, никогда не вмешивался. Разве что однажды не разрешил в наказание заставлять её стоять на коленях, хотя матушка уверяла, что во всех школах для благородных девиц это наказание считается наилучшим. Тогда ей было двенадцать лет, и она простояла на коленях так долго, что ноги затекли и она не могла встать на них целый день, и пришлось посылать за лекарем.

Тогда отец очень сердился. А вообще, он считал, что мужчина не должен вмешиваться в воспитание девочек. Этим занимаются женщины, им виднее.

К завываниям и горю средней дочери отец оказался равнодушен.

– Что у вас тут? – повторил он, – вот что, Иса, иди к себе и не мешай. А я пока должен поговорить с Ли. Пойдём, Ли.

В кухне тем временем кухарка убирала со стола посуду, а экономка стояла, скрестив на груди руки – задумалась. Одна из девушек-горничных принялась заваривать чай. Редко можно было почаёвничать в неурочный час!

– Странно так, – сказала другая горничная, недавно нанятая из-за скорой свадьбы, – старшая эссина ведь барону родная дочь? Никогда не видела, чтобы к хозяйской дочке так относились, рассказать кому – не поверят.

– Не болтай, – одернула её экономка, очнувшись, – если место потерять не хочешь. Половина прислуги тут же побегут наушничать баронессе, она это любит. Старшая эссина барону родная, не баронессе. Ей она падчерица. А младшие дочки уже им общие, и барону, и баронессе.

– А за что же так старшую? Она ведь не одна на свете падчерица, а к другим по-людски относятся.

– А за то, – пожала плечами экономка, – старая история. Двадцать лет назад нашему барону сосватали нынешнюю баронессу. А он возьми и влюбись в другую. Всем назло на ней и женился. А он был беден, семейные владения ещё отец потерял, ему бы богатую искать, а не любимую. Любимая тоже за него без благословения вышла, без приданого. Ну они-то хоть счастливы были, а брошенная невеста страдала.

– Вот ведь! – всплеснула руками любопытная горничная, – а потом что?

– А потом леди Кенталь, жена барона, дочку родила и умерла. Он и женился через год на бывшей невесте. Говорят, печалился очень по покойной, а новой жене это радости не добавляло. Зато власть над дочкой леди Кенталь она получила полную, барону до ребенка дела не было.

– Ох, – вздохнула горничная, – была бы я та леди Кенталь, душила бы его в страшных снах каждую ночь. Это же надо, невинное дитя отдали обозленной мачехе. И не её винить охота, а его, за такое-то.

– Говорю, не болтай зря, – повторила эсса Нида, – наш барон не злой человек. Просто характер такой ему достался. Да и кто же знал?..

– Но про старшую эссину Каверан говорят, что она чуть ли не дурочка, а может, больная совсем, потому не выезжает, нигде не бывает. А что замуж выходит – и кто же решился такую взять? А смотрю, всё кругом неправда, и собой неплоха и не дурочка никакая. Только, небось, знать не знает, что нигде больше у благородных так с дочками не обращаются, как с ней. А как ей знать, если бедняжку из дома не выпускают? Вот выйдет замуж, да поймёт, что к чему…

– Смотришь, ну и смотри молча, – отрезала экономка, – такими разговорами добьешься только, что прогонят. Что ей понимать? Сама говоришь – не дурочка. Никак карета? – она подошла к окошку, выглянула. – Надо же. Барон вернулся! – мимо окна проехала карета с гербами Каверанов.

– Поджарь-ка к ужину пару перепёлок, как он любит, – велела она кухарке, – а я пойду. Наверное, сейчас понадоблюсь баронессе.

Экономка поправила рукава своего строгого платья и с сожалением посмотрела на пустую чайную чашку. Чтобы распивать чай в своё удовольствие, надо быть леди, а не прислугой.

Глава 2. Новости

Отец привел Лилу в свой кабинет. Уселся в кресло, ей махнул рукой на стул. Она осталась стоять.

– У меня важные новости, милая, – вздохнул он, – мы должны отменить твою свадьбу. Точнее, отложить. Ну, что ты… – он заметил, что дочь побледнела и задрожала. – Поженитесь через год, вот и всё. Видишь ли, это требование леди Эльянтины, мы должны послушаться.

– Но, отец, почему? – воскликнула Лила в отчаянии, – почему леди Эльянтина выдвигает требования? Почему вы её слушаете? Это ведь просто дальняя родственница!

Она, конечно, сразу вспомнила увещевания экономки, и то, что эсса Нида упомянула о письме, отправленном старой леди. О, неужели из-за этого?..

– Я не с того начал, Ли, – виновато покачал головой барон, – к огромному сожалению, леди Эльянтина умерла. Да-да, нам даже не сообщили. А ведь она вырастила твою матушку, и о тебе никогда не забывала. Она оставила тебе наследство, и один из младших семейных титулов. Да, представь себе, дорогая, и это утверждено его величеством. Никто не оспорит.

– Наследство и титул?! – Лила ушам своим не верила.

– Под доминатом Сантаров, конечно, но ведь это сущая формальность.

– Под доминатом Сантаров?

– Конечно. Сама леди Эльянтина была графиней Сантар, ты не знала?

Ну да. Она знала бы, если бы кто-нибудь ей сообщил. Да хотя бы сама леди Эльянтина.

– Вот так-то. Два замка, земли. И ты будешь виконтессой, принесёшь титул супругу, и далее по мужской линии. Что скажешь, девочка?

Ей нечего было сказать. Она была оглушена.

– Но тут загвоздка, – продолжал отец, – ты получишь это после того, как проучишься один год в Эбессане. Незабвенная леди Эльянтина, как известно, и сама была недурной колдуньей.

– Но, отец! – Лила поразилась ещё больше.

Эбессан – школа для колдуний. Как она сможет там учиться?

Отец встал, прошёлся по комнате, чтобы собраться с мыслями, и обстоятельно принялся объяснять.

– К счастью, дорогая Ли, мы живём в просвещённое время и в просвещённой стране. У нас не как всюду. У нас не заставляют выбирать между даром или титулом! Ты можешь за год отучиться на первой ступени, сдать испытания и пройти посвящение, потом спокойно выйти замуж и носить браслет колдуньи первой ступени. После того как такие браслеты заимели принцессы, многие знатные девушки стали к этому стремиться, я тебя уверяю! Да для первой ступени даже дар не нужен! Там много учёбы и мало практики. И если в семье есть дар, то девушку принимают, не глядя на её способности.

– Отец, но откуда вы знаете? – не выдержала Лила, – и зачем мне всё-таки там учиться, без дара?

– У твоей мамы небольшой дар был, – развел руками барон, – значит, и у тебя должен быть, какой-никакой. А если и нет – не беда. Получишь титул и наследство, уж ради этого-то можно постараться?

– Мама была колдуньей?

– Была немного. Неважно. Тебе невредно поучиться. Развеешься, посмотришь на новых людей. Узнаешь жизнь получше. Хоть матушка ваша дорогая считает, что для твоего душевного устройства это может быть не полезно, ну да ладно. Матушка ваша умнейшая женщина и всё знает. Но думаю, что год учёбы никому особенно не повредит.

Лила ушам своим не верила. Невредно поучиться и узнать жизнь! Это говорят о ней!

– Ах, отец. Наверное, мне не повредил бы и Зимний бал, а вы меня не пустили! – сказала Лила тихонько, зато в сердцах.

Это было что-то новое. Обычно она не жаловалась. Но ей так хотелось на Зимний бал в этом году! Уже третий год, с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, в Каверан присылали приглашение из графской канцелярии на самый большой и красивый бал их провинции – и для неё тоже. И ни разу!..

Всякий раз находились какие-то отговорки, ей даже не начинали шить бальное платье, и всегда следовало молчать и соглашаться.