Путь домой. Четыре близнеца

Антуан начал закипать, каждое их слово резало его душу, словно раскалённым до красна ножом. Нет, он больше не мог их слышать! В сердцах, выглянув из-за косяка, и увидев, что эта проблема решается одним взмахом руки, он так и поступил. Врождённая меткость сделала своё дело, запущенный им башмак чётко попал в дверь, и та звонко захлопнулась. Только сделав это, Антуан осознал, что тем самым выдал себя, и больше того…

Уже в следующий миг дверь распахнулась, и на пороге появился Жан. В руке его был башмак Антуана, а лицо приняло какой-то зеленоватый оттенок. Антуан уже приготовился к тому, чтобы увернуться башмака, который теперь наверняка полетит в его сторону, но это не случилось. Жан швырнул это метальное орудие в дальний угол комнаты и, не проронив ни слова, стремительно вышел. И тут же в дверях появилась Марианна.

– Так это ты?! Впрочем, кто же ещё! – девушка буквально пылала праведным гневом.

– Вы мешали мне спать… – сощурился Антуан.

– Ты сломал ему палец!!! Понимаешь? Зачем было так хлопать дверью?!

И не находя больше слов, Марианна бросилась прочь.

«Сломал палец?! Я?! А, наверно этот дурак вставил палец в проём дверей. Что ж, значит, обучение игре на гитаре будет приостановлено», – заключил Антуан, и снова растянулся на кровати, но ему так и не удалось забыться в спасительном сне…

* * *

Погружённая в свои невесёлые мысли Анна бережно ставила в кувшин только что принесённые цветы, когда Анри вдруг открыл глаза. До сих пор добрая половина его лица была скрыта за бинтами. Ему оставалось радоваться хотя бы тому, что он уже может смотреть двумя глазами, а не одним, как это было ещё пару дней назад. Маргарет продолжала проводить какое-то хитрое лечение, обещая, что по завершении на лице юноши не останется даже шрамов. В это мало кто верил, потому что Анри действительно очень оцарапал лицо при падении, но надо было надеяться и ждать, благо что по словам всё той же Маргарет, его выздоровление шло очень быстро и тоже приравнивалось ею к чуду.

Анна заметила, что раненый проснулся, и приветливо улыбнулась ему:

– Как спалось? Уже скоро закат. У тебя богатырский сон.

– Если честно, то я не спал, а так… притворялся.

– Вот как? И зачем же? – удивилась девушка.

– Так удобнее мечтать.

– Мечтать… – Анна присела на стул рядом с его кроватью, – И о чём же, если это не секрет?

– А представь, лежу я здесь один, разнесчастный, больной, навещаемый разве что шальным ветерком… После этой злосчастной стычки близнецов меня почти забыли. А так закроешь глаза, и вдруг кажется, что мне на руку упал солнечный зайчик, маленький такой, непоседливый. Свалился так на меня и давай резвиться. И в этот момент появляется фея солнца, его госпожа. Смотрит на него, на меня… Я слышу шелест её платья, как она садиться рядом и тихо думает о чём-то невесёлом… Анна, что случилось?

– Случилось? – Анна даже отпрянула от неожиданности этого вопроса.

– Только не вздумай убежать, это будет не честно, ведь я не смогу тебя догнать.

– Всегда-то ты смеёшься, Анри. Даже завидно.

– Я могу и тебя научить.

– Ты так думаешь?

– Конечно, расскажи мне, что тебя так волнует, и вот увидишь, станет легче.

Но в ответ Анна только тяжело вздохнула.

– Я слышал, Виктор сломал Жану палец… – попробовал предположить Анри.

– Это чистое недоразумение! – тут же всполошилась Анна, – Виктор это сделал не специально!

– Да-да, конечно… – Анри понял, что почти попал в цель, но ему было невыносимо видеть Анну печальной, и потому он решился пойти напролом, – Но я всё же позволю себе сунуть свой длинный нос в это дело. Тебя гнетут мысли о Викторе, верно?

Анна насторожилась, словно испуганная лань, готовая сорваться с места сразу, как заметит, что угроза стала ещё хоть чуточку ближе. Но Анри не мог позволить ей убежать, а потому решил подстраховаться, взял её за руку:

– Прости мне мою смелость, но честное слово, я многое бы дал, чтобы развеять твою печаль?

– Печаль?! – Анна честно постаралась взбодриться и возразить если не словом, так улыбкой. Но не вышло. От этой попытки на сердце стало совсем грустно, бороться с этим сил не нашлось.

– Я понимаю, всегда тяжело обнаружить, что фантазии не находят воплощение в жизни… – Анри всё-таки отважился ступить на запретную территорию.

– Анри, я верю в твоё искреннее желание помочь, но… Слова здесь лишние… не те! – и в глазах Анны заблестели слёзы.

– Да, верно, не те!!!

Удивлённая такой вспышкой Анри, тронутая его заботой, Анна благодарно улыбнулась, мягко отстранилась и отошла к окну, но порыва уйти уже не было. Ей просто необходимо было с кем-то поделиться своей печалью, своими мыслями… Она больше не могла размышлять об этом в одиночестве, и сейчас участие Анри стало таким искушением облегчить душу, что устоять оказалось невозможно. Помедлив ещё минуту, Анна подняла на юношу печальный взгляд:

– Анри, но он, в самом деле, не тот!!! Я говорю о сравнении не миража с реалию, а человека с человеком! Если бы ни это лицо, я бы ни в жизнь не поверила, что к нам приехал ТОТ Виктор!

– Что!? – изумился Анри, – Анна, как тебя понять? Что значит «не ТОТ Виктор»?!

– Я… – Анна отвернулась, – я просто хотела сказать, что никак не могу принять произошедшую с ним перемену. И все эти нестыковки, странности… Вот ведь как распорядился Всевышний!.. Анри, а твоя первая любовь была взаимной? – и девушка снова посмотрела на юношу.

Из-за бинтов она не могла распознать насколько горькой на самом деле была его улыбка.

– К сожалению, я тебя очень хорошо понимаю, – голос Анри зазвучал чуть надломлено, – Сердце девушки, которая стала всем смыслом моей жизни, принадлежит другому… Я бы очень хотел избавить тебя от этой боли…

Анна кивнула, словно и не ожидала услышать ничего другого. К слову сказать, у неё не мелькнуло и тени подозрения на то, что Анри имеет в виду её, Анну. Теперь Анри не решался нарушить молчания, он только видел, как тревожно участилось дыхание девушки, а рука с безысходной силой смяла занавеску. Она заговорила неожиданно, вдруг, поначалу не оборачиваясь к Анри, будто боялась встретить его взгляд и растерять силы, слова:

– Тогда в самом деле ты меня понимаешь, Анри, и я скажу… Да, я хочу рассказать, потому что больше не в силах носить это в себе. Прости мне эту слабость… Я увидела Виктора в первый раз при очень спорных обстоятельствах. Ты знаешь, он был на службе у барона. Как-то обратила на себя внимание его благородная внешность, странного покоя сила, идущая из синевы его глаз. Ты знаешь, у близнецов удивительно красивые глаза. Порой мне кажется, что я смогла это заметить ещё и потому, что прочла в них неподдельное восхищение… Какой девушке это не польстит? Да какая теперь разница?.. Важно, что я обратила на него внимание, заинтересовалась им. Помню, каким гулом в голове звучал вопрос «как он может служить барону?!» Может быть, я уже и сочиняю, но мне кажется, я не упустила ни одного его движения, ни одного слова… Наверно я сумасшедшая, ведь мы общались, если это можно так назвать, только во время обеда, а обед длился не больше часа. Потом… Потом я ушла к себе, и мной завладела мысль о вас, об опасности, вам угрожающей. И я совершила давно тебе известную глупость… Об этом много сказано. Важно то, как я тогда ненавидела Виктора, этот гнев, замешанный на отчаянии, был способен лишить меня рассудка.

– Насколько я помню эту историю, ты тогда отдавала себе отчёт в том, что происходит, – тихо заметил Анри.

– Мне так казалось… – Анна тяжело вздохнула и присела на стул. Она снова стала перебирать цветы, это чуть-чуть успокоило её, – Когда на утро мы, наконец, всё расставили по своим местам, и поняли, что на самом деле сделал Виктор, меня охватило такое чувство…

– Он стал героем.

– Вроде того, – и Анна смущённо улыбнулась, – Может быть, я и нимб тогда ему пририсовала, уже не помню. Как я дождалась возвращения Жана и Геньи?.. Я встала с первыми лучами солнца, пробралась на сеновал и затаилась, в ожидании, когда близнецы проснутся. У меня было достаточно времени, чтобы изучить каждую чёрточку этого лица. Я знаю его лучше, чем своё… – Анна тихо рассмеялась, – Я с трудом улизнула с глаз Жана, когда он проснулся. Странно, они такие разные и такие похожие одновременно… Ой, прости, Анри, что-то я слишком разговорилась. Кто бы мне сказал, что я всё это когда-нибудь кому-нибудь скажу! Говорят, девушки так доверяют только матерям, но я не помню свою маму, – и Анна даже покраснела от смущения.

«Ты не боишься меня, потому что глупо бояться спелёнатую куклу!» – горько отозвался Анри, в этот момент даже благодарный своим бинтам, ведь они надёжно скрывали пожар, который охватил его раненую душу.

– Хорошо, готов побыть матерью, – как мог бодрее заявил юноша, – Ты правильно делаешь, что не боишься меня.

– Разве тебя можно бояться?! Ты такой добрый, хороший…

– А ещё я верный, как собака.

И Анна рассмеялась.

– Да, о собаках… Ведь той ночью, когда я пыталась увести Виктора подальше от барона, а его даже укусила!