Сокровища Пейрана

– И вы правда знаете, что это такое? – Брант выразил некоторое удивление осведомлённостью графа.

– Да, знаю, как знаю и то, что в этих краях нет другого человека, способного на это. Даже Жофрею с некоторых пор это не под силу. Во всей Фрагии таких наберется не больше десятка, если их вообще возможно найти, ведь они не афишируют этот свой дар, опасаясь обвинений в колдовстве…

– Папа, о чём речь? – не выдержала Диана.

– Видишь ли, доченька, целитель ускоряет выздоровление больного тем, что берет часть боли, точнее её причины, на себя. Он делает это в самом буквальном смысле слова. Как ваши ноги, господин лекарь?

Брант недовольно повёл головой, ответил не сразу:

– Я знаю свои границы. Это не жертва. Я не собираюсь ложиться рядом с вами. И ноги мои в полном порядке. Я приехал сюда верхом и в состоянии помогать и другим страждущим. Вынужден напомнить о времени…

– Я помню, – нахмурился граф, – Я знаю, что такое целительство невозможно без любви, искреннего расположения лекаря к больному.

– Достаточно уважения, – обронил Брант и крепко сжал губы.

– Вот мы и добрались до сути дела. Вы утратили ко мне уважение, верно? – и граф даже подался чуть ближе, с таким напряжением он ожидал ответ.

– Что за мысли, папа?! – изумилась Диана.

– Это не мысли, а чувства, дочка… Или если хочешь, знание, – говоря это, граф не сводил пытливый взгляд с, казалось, окаменевшего Бранта, – Сегодня вы не стали меня лечить, господин лекарь. Сначала поломали мне ноги, а теперь отказываетесь их лечить?! Вот как получается!

– Папа, – вскинулась Диана, – Я знаю, господин Брант сегодня уделил внимание вашему лечению. Он уже много раз доказал, что готов броситься на помощь страждущим, забывая о себе! Он…

– Что ты можешь об этом знать, дочка? – резко возразил граф, – Не тебе об этом судить!! Мои поломанные им кости постоянно болят! И все эти дни я получал огромное облегчение во время визитов этого человека. Только не сегодня. Сегодня, господин Брант, боль не ушла, лишь чуть ослабла. Сегодня вы не справились!

– Ваше выздоровление – это долгий медленный процесс, папа! – возмутилась Диана, – Вы сами сказали, никто не в силах сделать то, что делает господин Брант. Жофрей говорит, что этот человек целитель от Бога, и единственный, кто может поставить вас на ноги.

– Вот оно! Ты продолжаешь общаться с Жофреем?! – тут же вскипел граф.

– Мы продолжаем делать это вместе, – подала голос Жанна, тихо, но внятно.

– Вы обе… – казалось, растерялся граф, но его замешательство почти сразу сменилось сильным возмущением, – Я же запретил! Чего могут стоить мои приказы, если они не указ моим дочерям?! Вы и права желаете мне добра?! Не надо, не отвечайте. Ваши поступки говорят об обратном.

– Папа, как вас понимать?! – возмутилась Диана.

– Вы рассказали этому человеку о своих выдуманных страха касательно Воламбаров, верно? Не отпирайтесь! Я знаю. Для этого не обязательно выходить из своей комнаты.

Жанна и Диана изумлённо переглянулись, обе нахмурились, ответила Жанна:

– Жюс Берру. Но он не мог слышать, о чём мы говорили!

– Достаточно знать где, когда, с кем, что было до того, что после… – сердито усмехнулся граф.

И в этот момент один из ножей, вставленных в дверную ручку, с резким звуком свалился на пол. Не мешкая ни секунды, Брант метнулся к двери, широко распахнул её, и все присутствующие услышали звук быстро удаляющихся шагов. Царивший в этой анфиладе полумрак не позволил различить фигуру сбежавшего шпиона.

Сестры испуганно переглянулись, обеих прошиб озноб, и они невольно обратили внимание на то, как и правда бесшумно Брант закрыл двери. Импровизированный замок в виде ножа вернулся на своё место. А тем временем, лекарь как будто нерешительно подошёл к своему стулу и, чуть помедлив, всё-таки сел.

– Вы умный человек, Ваше Сиятельство, – вдруг обратился он к хозяину дома, – Тем более мне не понятно, в чём смысл этого разговора?

– Вы?! – граф искренне растерялся.

Брант грозно повёл головой:

– Моё время почти истекло. Если вы собирались вернуть моё уважение, объявив страхи ваших дочерей перед Воламбарами необоснованными, не зачем тратить на это время. Я живу в Пейране. Я достаточно наслышан о том, что из себя представляет барон и его сыновья. Ваши дочери боятся за вас, за ваше общее будущее. У них есть к этому веские основания. Игнорировать всё это безответственно.

– Вы?!! – казалось, граф был готов задохнуться от возмущения.

– Я обещал поставить вас на ноги, – вскинулся в ответ Брант, – Я по-прежнему обещаю, что сделаю для этого всё от меня зависящее. Если не найдётся сил на заговор, я знаю достаточно много о других средствах лечения. С вами говорит человек, который не держит на вас зла, просто зол конкретно сейчас…

– Зол!.. – эхом отозвался граф.

– Да. Вы верно поняли. Как можно относиться к умному человеку, который поддаётся искушению обмануться?

– Вы переходите все мыслимые границы?! – едва ли не закричал граф.

– Мы общаемся уже неделю. Затевая этот разговор, вы ожидали от меня лживой любезности? Не думаю, – веско произнёс Брант, – Вы желали правды. А правда такова, что в этих краях Воламбаров боятся все, включая и нас с вами, взрослых мужчин. Как же возможно допустить саму мысль, отдать в эту семью свою дочь? Не перебивайте меня! – Брант резким движением руки пресёк попытку графа возразить, – Даже если допустить мысль, что Гастон де Воламбар являет собой удивительно исключение, вы серьёзно полагаете, что он сможет защитить вашу дочь от своего отца, своих братьев?

– Брата! – всё-таки вставил слово граф.

– Да, я слышал. Младший нарвался на достойный отпор.

– Его подло убил бандит…

– Кто вам об этом рассказал? Жюс Берру? – казалось, Брант был готов рассмеяться, – Ваше Сиятельство, откуда такое доверие к человеку, который с завидным упорством отравляет жизнь ваших подданных?

– Да вы!…

– У вас мудрейшие дочери, почему же не взять в советники их? – Брант всё-таки не позволил себе рассмеяться, и последние слова произнёс с предельной серьёзностью, – И, простите, я не верю, что у самого графа де Розаэль, даже безного, нет возможности защитить дочерей. А теперь я должен покинуть вас. Иначе этот замок снова огласят вопли вашего жестоко страдающего повара. Если после всего сказанного здесь вы не пожелаете меня видеть, я пойму. Если возникнет желание продолжить разговор, я к вашим услугам. Дайте мне знать.

С тем Брант почтительно поклонился графу и стремительно вышел. По звукам, доносившимся из-за двери, стало ясно, что он перешёл на бег.

Что ж, граф тяжело вздохнул и не без робости обратил взгляд сначала на Жанну, потом на Диану. Изумлённые девушки, казалось, даже забыли, как дышать. Они совершенно не представляли, чего им теперь ожидать от отца. Но, как казалось, неизбежной вспышки гнева не последовало. Граф потупил взор и замер. Так прошли невозможно долгие несколько минут. Наконец, Жанна отважилась:

– Папа, мы можем идти?

Граф горько поджал губы и… лишь кивнул в ответ.

I. Глава 16. Сон.

Ночь была долгая, страшная. За окном бушевала буря: деревья жутко гнулись под сильнейшими порывами ветра, каминные трубы возомнили себя органами и надрывно выводили многоголосные рулады, крупные дождевые капли, словно камни, бились в стены, ставни, грозили разбить те немногие из окон, которые не были защищены.

С детства страшащаяся таких ураганов Диана напросилась на ночь к Жанне. Девушки легли в кровать под пуховое одеяло, прижались друг к дружке и постарались отгородиться от этого жуткого мира мечтами о другом мире, которым правит любовь, в котором сбываются самые светлые грёзы. Диана долго, с упоением рассказывала о своём общении с Андре. Так с улыбкой на устах и уснула. А Жанна, нежно обнимая сестру, ещё долго не могла сомкнуть глаз.

Рассказы Дианы воскресили в её памяти картины, которые она уже так давно не допускала к своему сердцу, а потому и почти забыла. Но почти, это не совсем. Оказалось, что воспоминания о счастливых днях рядом с Раулем де Пейран всё ещё живы в её душе, всё ещё ярки и светлы.

Рауль был юношей тонкой кости, высокий и стройный, как стремительно набравший высоту дубок. Юношеские, почти детские черты лица, утончённые манеры, жгуче чёрные с явной волной волосы до плеч… Подруги подтрунивали над Жанной, мол из Рауля получилась бы очаровательная девушка, вот только высокая. Но Жанну такие шутки не трогали. Рауль был её рыцарем во всех мыслимых значениях этого слова. В его чёрных глазах можно было утонуть, в объятиях растаять. Он любил её самозабвенно, ради удовольствия быть с ней он, не задумываясь, жертвовался своей главной страстью – обучением медицине. Он был любимым учеником Жофрея, по сути, сыном. И мудрый названный отец открыто поощрял воспитанника проводить время с любимой, отложить учение. Словно он чувствовал, сколь недолгим окажется это их счастье…

Из глаз Жанны полились горькие слёзы, она решилась высвободить руку из объятий Дианы и отвернуться. Неровен час та проснётся и заметит эту слабость старшей сестры, снова пристанет с расспросами…