Держись подальше

Держись подальше
Наталья Семёнова

Плохиши
Руслан Климов, брутальный мажор, считает меня недалёкой и легкомысленной девчонкой. Насмехается и задевает при любой возможности. Я хочу отвечать ему тем же!

Но сердце каждый раз замирает от его тёмного взгляда, меня тянет к нему вопреки всем запретам…

– Не ты ли говорил, что я глупая блондинка? А теперь решил подкатить?

– Решил.

Хочу рассмеяться прямо в его наглое и красивое лицо.

– Неужели, перестал так считать?

– Не перестал, но и не говорил, что ты не в моём вкусе.

Ах так?

Ну уж нет! Сам же говорил держаться от тебя подальше! Вот я и буду. Столько, сколько смогу…

Держись подальше

Автор: Наталья Семёнова

Каждая девочка мечтает о плохом мальчике, который будет хорошим только для нее. Каждый мальчик мечтает о хорошей девочке, которая будет плохой только для него.

(с) интернет

Глава 1. Лиза

Я оборачиваюсь на здание аэропорта: в свете сумерек его архитектурные детали напоминают огромные паучьи лапки, и тут же слышу, как мама меня поторапливает:

– Лиззи, давай, садись в машину. Нам с папой ещё нужно успеть сегодня на ужин к Прибрежным.

Нам с папой. Хорошо – значит, меня они с собой не потащат. Не готова я ещё к встрече со своим вроде как парнем…

Я занимаю заднее сидение и пристёгиваю ремень безопасности. Я скучала по солнечно-солёному воздуху родного города, скучала по дому, по своей комнате, обоям в крупный розовый горох… Скорее бы там оказаться и представить, что последних полгода не было. Но я, конечно, не уверена, что получится.

Не успевает машина тронуться с места, как мама начинает о чём-то рассказывать. Она любит говорить. Обо всём на свете. О своих клиентках, о персонале, о приёмах, которые они с папой когда-либо посещали, о друзьях и соседях. В последние полтора года тема может быть любой, но только не та, что под запретом…

Папа же полная противоположность маме.

Он как всегда хмур и молчалив. Не знаю, повлияли ли так на его жизнь тридцать лет работы хирургом, где от твоей способности сосредоточится и быть внимательным завесили жизни других людей, или он и в юношестве был так же серьёзен.

Мы выезжем на трассу, которая проходит вдоль моря, и я вовсе перестаю слушать маму. Нет, я никогда не смогу разлюбить эту бескрайнюю водную гладь, над которой в свете заходящего солнца порхают чайки. Мне безумно нравится запоминать оттенки синего в неспокойных волнах, голубого или розового, а то и фиолетового на горизонте неба, а затем пытаться воспроизвести на белом холсте увиденный пейзаж. Рисование – моя болезнь, от которой нет лекарства. Оно и есть панацея от всех моих тревог.

– Лиззи, ты меня слышишь?

– Что? – смотрю я на развёрнутый ко мне профиль мамы. – Да, слышу.

– Я как раз говорила твоему отцу, что ужасно не хочу оставлять тебя одну в первый же день твоего возвращения… Но ужин запланированный, мы не можем взять и отказаться. Может, тебе хочется пойти с нами?

– Лиза самостоятельная девочка, Вита, – замечает папа, не отрывая глаз от дороги. Мы проезжаем табличку с названием нашего пригорода. Ещё десять минут, и я буду дома. – Она и раньше оставалась в доме одна.

– Мам, всё в порядке. Не беспокойся за меня.

Мама кивает, но всё же бросает не очень довольный взгляд на отца и поджимает губы. Ей не нравится то, что он против брать меня с собой, но спорить, конечно, не будет. По крайней мере, не при мне.

Папа оставляет машину на дороге, и мы все вместе заходим в дом.

Как здесь непривычно после долго отсутствия… Мама приобрела новую вазу для цветов, а на стенах с вычурными, на мой вкус, обоями, добавились фотографии… Кати. На каждой она улыбается и выглядит счастливой.

Папа ставит мой чемодан прямо в коридоре и говорит маме:

– Жду тебя в машине. – А затем он коротко целует меня в лоб: – Рад, что ты дома, дочка.

Я тоже рада, что я дома.

Мы остаёмся с мамой одни, она порывисто меня обнимает и шепчет на ухо:

– Я безумно скучала по тебе, моя ласточка. Завтра же с самого утра отправимся в СПА на весь день. – Она отстраняется, ласково касается ладонью моей щеки: – Договорились?

– С удовольствием, – улыбаюсь я, мысленно находясь уже в своей комнате.

– Обещаю, мы ненадолго, – тоже улыбается она, разворачивается к выходу и играет в воздухе пальцами, на которых поблескивают кольца: – Не скучай, Лиззи.

Я киваю и подхватываю свой чемодан. Он лёгкий, там, где я была, вещей много не требовалось, потому, быстро взлетев по лестнице, уже через три минуты я распахиваю дверь в свою комнату. Медленно выдыхаю, оставляю чемодан у двери и прохожу к мольберту, который стоит у выхода на балкон. На нём не оконченный рисунок. И я уже навряд ли вспомню, что именно хотела нарисовать полгода тому назад.

Улыбаюсь и, распахнув лёгкие занавески, открываю двери на балкон, чтобы впустить в комнату свежий воздух летнего вечера. Но вместе с ним впускаю какофонию звуков с внутреннего двора соседей. Кажется, у них вовсю гремит вечеринка у бассейна.

И кажется, мама упоминала в одном из телефонных разговоров, что у нас новые соседи.

Этот дом пустовал несколько лет, кстати. Нам с Катей одно время нравилось проводить время у его бассейна – там был трамплин для прыжков, в отличие от нашего. Да, мы сами следили за ним – набирали воду, чистили. Хорошие были времена, весёлые.

Я зажмуриваюсь на секунду, приводя дыхание в норму, а затем выхожу на балкон – интересно посмотреть, что из себя представляют новые соседи.

Внизу развернулась молодежная вечеринка. Несомненно весёлая – девочки визжат, мальчики прыгают вместе с ними в воду или просто толкают их туда. Громкая музыка, состоящая в основном из одних басов. Кеги с горячительными напитками. Повсюду мусор в виде пустых пластиковых стаканчиков и коробок от пиццы. Очевидно, веселятся они уже давно. Пьяный ор и смех – это только подтверждают.

Многих внизу я знаю, если не всех. По крайней мере, визуально. Все они учились со мной в одной школе. Есть тут и мои одноклассники. Бывшие одноклассники – школа закончена, экзамены сданы, выпускной отгремел. Последние без моего участия. У меня школьный выпускной предусмотрен не был.

Я вздыхаю и сажусь в мягкое кресло. Внимательнее приглядываюсь к каждому из ребят. Не изменились. Впрочем, и не должны были, верно? Так кто же из них хозяин вечеринки? Или хозяйка?

Сильнее прочих в глаза бросались двое.

Особенно парень, чьё тело сплошь было забито татуировками. Я тоже мечтала о тату, но родители запрещали. Папа категорично был против. И вот таких, по его словам, разрисованных, очень не любил. Даже не представляю, как маме удалось сохранить свою татуировку на пояснице, которую она сделала, будучи в моём возрасте, при таком папином мнении. Он в принципе у нас был человеком консервативным, но мамины лёгкость и более современный взгляд на вещи, ввиду её пятнадцатилетней разницы в возрасте с ним, делали его мягче в некоторых вопросах.

Второй была девушка с копной кучерявых жгуче-черных и длинных волос. Она смеётся громко, ведёт себя свободно, словно весь мир у её ног.