Похищенная Любовь. Продолжение. Книга 2

– Или ты сама лично не помогала его убивать? Уродовать и садить в подвал к твоему папаше?

С удовольствием отмечаю ее мертвую бледность, проступающую на щеках.

– Может поэтому он тебя не смог полюбить, потому что знал, ты первая, кто ему в спину нож воткнет?

– Не понимаю, о чем ты…

Она растеряна, и смотрит на меня в недоумении.

– Ну и дура…

Видя ее реакцию понимаю, в самом деле она пребывает в неведенье.

– Попроси у своего отца записи, с подвала, где пытали твоего Сержио и приговорили к смерти. Не собираюсь с тобой общаться, но ты задай этот вопрос отцу. Пусть объяснит. А потом подумай, что за любовь у тебя такая. Любить, но позволять кому-то убивать любимого человека.

Я замолчала, тщательно пережёвывая следующую фразу.

–Или это у вас семейное. Тогда не стоит искать себе мужчину, сразу ищи рабское существо, которое будет подхалимом твоего папеньки.

Мне было все равно на взгляды окружающих, на последствия. Терять по большому счету нечего. У меня полный анабиоз. Но пусть знает пусть ощутить хоть подобие той боли, которую терплю я.

Она догнала меня на лестнице, цеплялась за плечи и за материю свитера.

– Это правда, то, что ты говоришь?

Я улыбнулась устало.

–А ты как думаешь? Зачем мне тебе врать. Конечно правда. Открой свои кукольные глазки. Посмотри на реальный мир. Твой отец объявил охоту за Седым. Наказывая его за твою поруганную честь. Он, наверное, его бы и убил…Но только тот вырвался. А теперь ты гуляешь на этой красивой свадьбе.

– Это ты его спасла?

Я горько усмехаюсь, и вижу, что ее глаза слегка увлажнились и лихорадочно блестят.

Возможно, она действительно его любила, может радовалась этой свадьбе, как возможности начать все сначала. Только вряд ли Седой простит ей поступки отца, а мне мое предательство. Мне вдруг становится жаль ее, как никак у нас общее горе на двоих.

–Главное, что он не умер. Успокойся.

Она не верящее смотрит на меня.

– Где он…

Задает она вопрос, на который я не знаю ответ.

– Самое главное он жив, и не в подвале твоего отца, – отвечаю я абсолютно беспристрастно и ухожу, оставив ее переваривать случившееся.

Часть 6. Ты ведь меня любишь. Мне даже плевать, что ты мне все душу перевернула.

Будто сладость ванили опустилась на плечи вчера,

Мы с тобою отпили по глоточку сухого вина.

Мы всю ночь говорили, но это совсем не беда,

Над Парижем ловили смысл фразы: "Я рядом всегда…"

Но что же ты творишь, творишь, со мной, Париж?

За тобой летят одинокие тучи.

Но что же ты творишь, творишь, со мной, малыш?

Когда ты где-то рядом мне гораздо лучше.

Париж мне понравился. Несмотря на внутреннее состояние, все же я была живым человеком. Поездка позволила сделать простой вывод – больше всего я люблю путешествовать. Узнавать новое, расширять кругозор, испытывать приятные, свежие эмоции. Не оценить красоту и историю Франции было невозможно. Даже в этом Даневич был последовательным. Привезти меня в самое романтичное место мира, покорить здешними красотами. Что может больше впечатлить девятнадцатилетнюю девушку?

Мы посетили почти все основные достопримечательности и все свободное время гуляли по разным улицам и улочкам. Самая запоминающаяся поездка, лично для меня, была конечно же посещение Лувра. Там я увидела Мону Лизу. Икону изобразительного искусства. И даже не было ожидаемых очередей. В музее для этой картины было отведено особое место в большом зале, где как оказалось, ее держат за бронированным стеклом. Я была поражена именно этой деталью. Картина взаперти. У меня появилось стойкое ощущение, что ее создатель обрек женщину, изображенную на ней, навсегда быть заключенной в этом холсте. Меня передернуло от этих мыслей, и я попросила Валентина уйти отсюда.

Больше всего мне понравилась довольно мрачная картина «

Орфей, ведущий Эвридику из преисподней».

Валентин не понимал моего восторга. Пришлось объяснять, что меня всегда привлекали легенды больше, чем картины. А это самое что ни наесть воплощение древнего мифа.

Лесная нимфа Эвридика была покорена музыкой и пением влюблённого в неё Орфея, согласилась стать его женой. Когда нимфа с дриадами танцевала в роще, её ужалила смертельно змея. Потерявший жену Орфей был безутешен. Он решил отправиться в подземное царство и вымолить у Аида отпустить Эвридику с ним. Его музыка помогла ему убедить царя подземного мира. Лишь одно условие было выдвинуто легендарному певцу: не оглядываться – иначе Эвридика умрёт. Но он не вытерпел. Он повернулся удостовериться, что любимая следует за ним, и лишился Эвридики, теперь уже навсегда.

– Довольно сопливая история. – Протянул Валик. Я думал в древности люди были более суровы.

– Люди всегда хотят услышать красивую историю, а для ее красоты нужен драматизм. Настоящая любовь чаще всего драматичная вещь.

– Но не наша, прошептал он, притягивая меня к себе и целомудренно целуя в лоб.

Понравился музей Родена, Нотр-Дам, и его музей внизу. Мы гуляли по Монмартру, Монпарнасу, Елисейским полям, съездил в Дефанс. В уютных кафешках ели фирменные хрустящую французкую выпечку с разными начинками и запивали ее горьковатым кофе. Фотографировались на фоне древних зданий и сидели на мягкой траве напротив Эйфелевой башни.

– Красивая пара, – услышала я как-то за своей спиной, комментарий пожилой русскоязычной туристки.

Я как раз забирала из рук Даневича, подаренный мне, букет нежных тюльпанов. Наверное, так и было: красивая пара, красивый город и красивый жест. Если бы не одно, но. Седой, которого я не могла видеть, но чьё невидимое присутствие как заноза жила в моем сознании. Сергей казался гораздо ближе и роднее чем Валентин, который не выпускал меня из своих рук. Впечатанный в моё сердце. Образ, живущий под кожей, живущий в уголках бесчисленных драгоценных воспоминаний. Я была рядом с ним, а он рядом со мной. Он снился, потому что я звала его во снах. Моя душа рвалась к нему, осыпала ласками его тело. В слабой, бело-серой дымке между явью и сном, я видела его стоящего рядом. Чувствовала его ладони, губы на себе. А иногда он приходил в сны окровавленный, избитый с печальными глазами. Протягивал ко мне свою ладонь и тихо звал

–Малышка…

Я просыпалась, словно ощущала его реальное присутствие. Приглядывалась, чтобы понять, что его рядом нет. И тогда мое сознание рассыпалось, разбивалось на невидимые осколки льда. Я и сама превращалась в кусок замершей воды.

В нас с Валиком не было этой связи, той ниточки, что всегда была с Седым. Наша с Даневичем связь – это только цепь, сдавившая со всех сторон и меня и его. И вот ему важно прикоснуться, прижать, убедиться, что вот, я здесь рядом. Никуда от него не уйду, не денусь. Странно, болезненно. Эта цепь давит на меня, не дает вздохнуть полной грудью. Ощутить себя прежней. Но не существует цепи, способной приковать мое сердце к нему. Нет такой цепи. А может быть есть. Только слишком многое, стоит между нами, и это невозможно изменить. И я не могу его простить за Сережу. Это несправедливо, что я не могу.

Даневич, видя, что я проснулась, не дает мне остаться наедине со своими мыслями. Лицо его омрачается. Он трогает меня уговаривает, дарит обещания про новые подарки, впечатления, одежду, мелочи. Засыпает своей заботой. Видя, что на меня это не действует, он совершенно уверенно заявляет.

– Ты меня любишь! Если бы не любила, ты бы со мной не была.

Железобетонная логика. Спорить бесполезно. Я и не спорила, слушала его тихий голос.