Похищенная Любовь. Продолжение. Книга 2

Я поднял здоровой рукой стол и отшвырнул вместе со всем содержимым в сторону. На лестнице раздались шаги. Отец Семен и еще двое из охраны осторожно входили в комнату.

Раненный волк, который не смог сразится с сытой, хищной змеей, которая отняла его волчицу. Его женщину …

– Сережа, – вполголоса позвал отец, опасливо останавливаясь в нескольких шагах.

– Пошли вон…

На кровати, застеленной белым, черный экран планшета отражал яркую картинку.

Идиллия двух воркующих голубков, обручальные кольца и страстные поцелуи под крики «горько».

Я с трудом оторвался от изображения, и посмотрел на застывших в дверях мужчин остекленевшим взглядом.

Страшно, мёртво. Я их сейчас ненавидел, я весь этот мир ненавидел. Проклятое, конченное место. Вперед вышел Семен.

–Серый… Давай водки выпьем, а…?

Очнулся. Обвел комнату пустым взглядом.

Я тогда понял еще одно. Есть единственная боль, которую я не терплю. Боль сердца. Настоящая боль – немая, её не слышно, её не видно. Только бьёт она точно в цель, без жалости, нажимая курок, делая единственный выстрел, выворачивает внутренности, потрохами вынутыми из сердца. Меня накрыло тоской, глубинной, чёрной, больной…

– С тобой выпью, остальные пусть идут на хуй.

Отвернулся, просто стоял, кусая до крови губы, смаргивая непрошеную влагу. Стыдясь и злясь на себя и ненавидя за то, что эта влага заполнила глаза. Чувствовал, как лицо превращается в непроницаемую маску.

Часть 8. Отпусти Валик, я не могу так больше.

– Ты пьешь противозачаточные? – Валик не спрашивал, он утверждал.

Я отвернулась от него, отодвинулась максимально несмотря на то, что сидела в соседнем кресле на приеме в частной клинике. Костяшки побелели, сжимая подлокотник. Меня всегда будет интересовать вопрос, зачем люди лезут в чужие дела. Прикрываются дежурной, ничего незначащей, фразой. «ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ ДЛЯ ВСЕХ»

Лучше? Отчаянно хотелось спросить, кому? Мне? Валентину? Или сегодняшнему гинекологу, женщине из разряда «новых, продвинутых специалистов». Со следами подтяжек на лице, силиконом в губах и абсолютным равнодушием ко всему, кроме денег. Меня всегда располагали к себе, как пациентку, женщины в летах, со вселенским пониманием во взгляде. Именно такой доктор принял нас в первый раз. Три месяца прошло, а ожидаемой беременности не было. Мне были прописаны контрацептивы на четыре месяца. Необходимая мера, чтобы уравновесить цикл, и что бы вскоре он запустился по-новому. А я уверенна, что не в цикле было дело, а в ее взгляде на нашу пару. Даневич с восторгом в глазах и одним и тем же вопросом, когда, когда… И я молчаливая, с потухшими глазами.

Когда мы остались с ней наедине, Мария Васильевна прямо спросила:

– Не хочешь ребенка?

Я опустила взгляд и сжала пальцы.

– Странно, мужик вроде любит тебя, и ребенка значит любить будет.

Я подняла на нее взгляд не знаю с какой эмоцией. Наверное, просящей.

– Мне 19 лет…

Я хотела этой короткой фразой передать свою мольбу. Я мечтала об отсрочке, зачем и сама не знала. Но мудрая женщина протянула мне ее в виде рецепта, написанного корявым почерком. Позже такие же таблетки, тайком, полтора года носила мне мама.

Но не один обман не может длится вечно. Тайна рано или поздно становится явью.

– Ответь только на один вопрос, Тома. Один вопрос, хорошо?

Кивнула, понимая, что даже если не согласна придется отвечать.

– Почему?

Для того что бы понять, одного вопроса, одного ответа будет мало.

– Я думаю, это было бы ошибкой, рождение ребенка сейчас.

Заявила смело, открыто смотря в его прищуренные глаза. Отчаянный шаг, над пропастью непонимания и не веры. Но и молчать, врать уже не могла …

Первые месяцы совместной жизни, находясь в шоковом состоянии или в состоянии какой-то прострации, я действительно не понимала, не ощущала последствий замужества и принадлежности Даневичу. Но потом я потихоньку начала выныривать из состояния моральной пустоты. Понемногу выбираться на берег реальности. И эта реальность оказалась нехорошей, пустой и давящей.

Учится, посещать колледж Валик не разрешал, как и свободно передвигаться. Последний год закончился купленным дипломом. О поиске роботы даже речь не шла. Какая работа, ведь я должна родить ему наследника. У меня не было подруг, зато были охранники и жены деловых партнеров Даневича. Каждый мой шаг, каждый мой наряд, покупка, согласовывалась с Валентином. Мне даже карманных денег не полагалось. А зачем? Любая прихоть удовлетворялась полностью. Однажды я захотела съездить к матери, и охранники меня попросту не выпустили, потому что не смогли выйти на связь с Валентином. «Не смогли согласовать» –короткий ответ, после которого я на целый день осталась в доме. Спустя две недели после этого случая, когда Валентин заметил, что я практически не разговариваю и отказываюсь от походов в рестораны и мероприятия, согласился ослабить контроль. Улыбаясь, прижимая к себе, он заявил, что я могу развеяться и разнообразить досуг любыми курсами (конечно же на дому!), и прогулками с охраной. Он не хочет, чтобы я скучала, пока его нет рядом. Я начала учить английский, но это мало что изменило… Дни шли, мое состояние ухудшалось, контроль за мной все рос.

Мы отпраздновали мое двадцатилетие в Турции, в шикарной гостинице, вот только гостей не полагалось. Теперь всюду и всегда вдвоем. Иногда мне казалось, что Валентин пытается меня спрятать от всего мира, закрыв на замок. И ему это удавалось очень хорошо. А последней решёткой на маленьком окошке свободы станет рождение ребенка. Понимала, понемногу схожу с ума.

– Понятно. – Редко можно было увидеть, чтобы он настолько бесился, но, маска самообладания не сходила с его загоревшего лица. Только глаза полыхали гневом.

–Дома поговорим -, схватил за руку и почти выволок из приемного покоя. Усаживая в машину, молчал.

Мы приехали домой, он аккуратно закрыл дверь, никак не проявляя эмоций. Прошли в спальню.

–Показывай, где ты их держишь- обратился ко мне.

–Зачем?

– Тома не перечь мне, не спорь.

–Я и не перечу, я спрашиваю.

– Затем, что я собираюсь спустить их в унитаз.

–Я против.

–Я не спрашиваю.

– Так спроси мое мнение. Спроси МОЕ МНЕНИЕ. Чего ты боишься Даневич? Боишься услышать, что никаких детей я не хочу, а хочу учится, и жить нормальной жизнью. Я ХОЧУ БЫТЬ СВОБОДНОЙ!

– Это уже даже не смешно. Ты этого не можешь требовать.

Он подошел ко мне и сильно тряхнул. Голова заболталась.

–Я сказал тебе отдай мне таблетки. Или я их найду сам, переверну каждый угол этого дома.

Достану каждую мелочь, каждую тряпку, каждый твой маленький секрет, который задумала спрятать от меня. Я твой муж, я твой, блять, законный муж. – заорал он, яростно, и выдохся сообразив, что я отвернулась.

–Твою мать. Не смей закрываться Тома. Не смей!