Лиса в аптечной лавке
– Законному мужу не пришлось ничего ломать, – заметила Люция. – Кроме него, некому. Нам зайти с тобой, дорогая, помочь… сгладить первые минуты встречи?
Я сглотнула.
– Спасибо, не стоит. Мы уже беседовали с ним вчера.
– Ты не говорила, что он приезжал. – В голосе соседки прозвучало недовольство.
– Я подумала, что некрасиво со стороны молодой жены обсуждать все… моменты супружеской жизни, пусть даже с друзьями, – захлопала я ресницами.
– Да, ты права, – неохотно признала она. – Рада, что у вас все налаживается.
Ну да, налаживается. Так налаживается, что у меня пальцы дрожали, когда я рассчитывалась с мальчишками-носильщиками. Лучше сделать это сразу – вдруг Ксандер мне и слова не даст сказать, а парни честно заработали свои деньги.
Проводив тоскливым взглядом Люцию, я заставила себя вздернуть голову. Это мой дом, и я не буду бояться. Крякнула, подняв корзинки – чуть пупок не развязался, честное слово! – и обнаружила, что дверь открывается на улицу, а у меня заняты обе руки.
Прежде чем я успела снова опустить корзины, дверь распахнулась.
– Я заждался, – сообщил Ксандер.
Я натянула на лицо вежливую улыбку.
– Прошу прощения. Я не хотела заставлять вас ждать.
В конце концов, сила, закон и общественное мнение – на его стороне. Да и вообще, хватит с меня скандалов и побегов. Первый шок от перемещения в другой мир прошел, пора включать голову и прекращать делать глупости. Взрослые разумные люди всегда смогут договориться.
Вопрос в том, можно ли нас обоих назвать взрослыми и разумными? Я – явно не взрослая. А насчет разумности, то есть договороспособности, Ксандера и его методов «воспитания» у меня были большие сомнения. До сих пор я от него слова доброго не слышала.
С другой стороны, немногие мужчины способны не распустить руки, получив ведро грязной воды на голову, пусть даже на самого не попало ни капли. Или остановиться, когда девушка, только что страстно целовавшая – при этой мысли меня обдало жаром, – кричит: «Не надо».
Меня снова обожгло, на этот раз стыдом. И все же… это внушало надежду. Может, муж не так плох, как о нем отзывается Люция?
– Чего застыли, давайте сюда. – Он забрал из моих рук корзины.
– Если бы вы предупредили, что приедете, я бы встретила вас как полагается.
А как, к слову, тут полагается? Впрочем, «напои-накорми и в баньке попарь» – универсальный способ для всех известных мне культур. Не важно, что в доме шаром покати. Заняла бы у соседей немного продуктов, потом вернула бы. Хозяйка я или где?
Ксандер усмехнулся:
– Мужу стоит предупреждать о своем визите, только если он хочет дать жене время замести следы.
Да чтоб тебя! Не человек – змея, чуть зазевался, и цапнет!
Я вздернула подбородок.
– Что ж, надеюсь, вы успели осмотреть дом и убедиться…
– Не успел. – Он направился к кухне, неся корзины, я поспешила за ним. – Я приехал совсем недавно, лишь велел распрячь лошадей и поставить экипаж в каретную. Мой конюх знает свое дело, он приведет и каретную, и конюшню в порядок. Может быть, даже и плотника нанимать не придется.
В доме есть каретная? И конюшня?
Стоп, а с чего это он распоряжается в моем доме, как в своем собственном?
Пока я размышляла, как бы повежливей сформулировать эту мысль, Ксандер водрузил корзины на стол и обернулся ко мне.
– Если вода не идет к коню, конь идет к воде. Вчера я не подумал, что вы соскучились по родному дому в приюте. Может быть, здесь вам и правда будет легче привыкнуть к своему новому положению. Поживем пока в этом доме.
Вот же заботливый какой, чтоб его!
– Скоро приедет ваша горничная с вашими туалетами. Это платье, конечно, милое, но вышло из моды еще во времена вашей матушки.
– Это ее платье, – сдержанно произнесла я, изо всех сил стараясь не заорать и не затопать ногами.
Начала раскладывать по шкафчикам продукты, чтобы успокоиться. Да что он о себе возомнил! Или это во всех мирах мужчинам не все равно, во что одета их… своя собственная женщина! Александр тоже время от времени начинал ныть на тему «оденься поженственней». Попробовал бы сам хоть раз взгромоздиться на каблуки!
– Я так и понял.
– И… – Я медленно выдохнула, старательно сдерживая слова, рвущиеся изнутри. – Спасибо за горничную, очень мило, что вы обо мне беспокоитесь. – А заодно приставил ко мне надсмотрщицу. – Но я буду носить то, что нравится и в чем удобно мне самой, а не то, что вам вздум… захотелось на меня напял… надеть. Я ваша жена, но не ваша кукла.
– Дома вы можете хоть вообще ничего не надевать…
Ага, размечтался!
– Но в обществе вы должны появляться в туалетах, подобающих вашему статусу. Вы больше не девочка из приюта, вы – жена придворного целителя.
Я втянула воздух сквозь зубы. «Девочка из приюта». Благодетель нашелся! Так облагодетельствовал, что куда бежать!
Все добрые намерения разом выветрились из моей головы. Не вцепиться бы в лицо этому, этому…
– Вас никто не заставлял жениться на девочке из приюта, – сказала я, аккуратно ставя на полку бутылку с оливковым маслом.
Нет, лучше подумаю о том, что к маслу нужно раздобыть ланолин и воск да сделать простейший крем для рук. Они заслужили немного заботы после вчерашней ударной уборки. А если я разобью бутылку о голову мужа, кухню снова придется мыть, и отдраить ее от масла будет куда сложнее, чем от пыли.
– Долг, – коротко ответил Ксандер.
– Мне вы ничего не должны.
А этому телу точно есть восемнадцать? Эмоции скачут, как у подростка! Или я просто плохо помню себя в столь юном возрасте. Казалось, я была спокойнее. Вот разве что на уме тогда было – то и на языке, ну прямо как сейчас.
– Мы говорили об этом. – В его голосе прорезалось легкое раздражение. – Я обещал своему отцу о вас позаботиться.
А меня кто спросил?
– Для этого вовсе не обязательно жениться!
– В самом деле? – ухмыльнулся он. – А раньше вы не возражали.
– Я передумала.
– Видимо, это и есть хваленая женская логика.
А вешать себе ярмо на шею, женившись на едва знакомой девице, потому что отец потребовал позаботиться, – это, видимо, хваленая мужская логика. Почему, кстати, он это потребовал? Кто я ему, чтобы заботиться, наплевав на благополучие собственного сына? Женитьба на девице своего круга была бы Ксандеру намного полезней, хотя и без того высоко взлетел, очень высоко, в его-то возрасте. Или это в самом деле такое искупление грехов и мой муж именно тот человек, которого проклял мой отец?
Как же я устала от этих тайн! Почему я не попала в тело какой-нибудь зануды-профессорши – синего чулка?! Читала бы книги, завела сорок кошек и не ломала бы голову, как избавиться от непрошеной заботы совершенно чужого мне человека.
– Сегодня передумала, завтра не подумала… Как бы это выглядело, если бы я опекал молодую незамужнюю девушку? Мне-то все равно, я мужчина. А от вашей репутации ничего бы не осталось.
– Что ж, я благодарна вам за заботу, в том числе и о моей репутации, – ядовито произнесла я. – Но вы можете больше не обременять себя. Живите собственной жизнью, я вполне в состоянии позаботиться о себе сама.
– О да, я заметил. – В голосе мужа яда было не меньше. – Я не успел выделить вам денег на хозяйство, так откуда вы взяли их?
– Заложила драгоценности матери.
– Блестящее решение! И что вы станете делать, когда они закончатся?
– К тому времени я буду зарабатывать.
На самом деле я совсем в этом не уверена, но… деваться-то некуда. Или я очень быстро учусь сама держаться на ногах, или живу милостью мужа на правах домашней кошки. Захотят – погладят, захотят – пнут, а то и повяжут… Тьфу ты! Это уж наверняка, наследники-то нужны. И никто не спросит, хочу ли я рисковать здоровьем и жизнью, вынашивая ребенка от нелюбимого мужчины?
– Зарабатывать столько, чтобы содержать себя и дом, не говоря о налогах на имущество?
Налоги! Еще и поди за те десять лет, что дом стоял пустой. Пропади оно все пропадом!
– Гувернанткам столько не платят. Впрочем, вас и не возьмут в гувернантки.
– Это еще почему? – возмутилась я.
Он начал загибать пальцы.
– По целым трем причинам. Первое – вы так торопились покинуть приют, что не забрали у них рекомендации и свидетельство об окончании обучения…
Да уж, молодец Алисия. Не подумать о документах, подтверждающих образование, – надо быть вовсе не от мира сего! Похоже, в том приюте, как в Смольном институте нашего мира, учили чему угодно, кроме того, что понадобится в реальной жизни.
– Второе: гувернантка должна быть скромна и незаметна, и это явно не про вас. Ну и, наконец, никто не возьмет в дом жену знатного человека… да в принципе замужнюю женщину. Ничто не должно отвлекать гувернантку от воспитания хозяйских детей.
А ты не из тех, кто отойдет в сторонку, чтобы жена могла сделать вид, будто и не жена вовсе.
Впрочем, карьера гувернантки меня в любом случае не прельщает. Но делиться своими планами с мужем явно не стоит.
Я достала из корзины курицу, безголовую, но неощипанную. Могу позаботиться, как же! Нет, ощипать-то и выпотрошить сумею, невелика наука. Но… Курица, молоко в крынке с перевязанным горлышком, сливки, сметана, сливочное масло… Вот же я растяпа! Холодильника-то нет!
– Забыли, где «вечный ящик»? – поинтересовался Ксандер. – Давайте сюда.
Он протянул руку, чтобы забрать у меня курицу. Замер, не коснувшись тушки.
– Вы так и не надели браслет. Намеренно демонстрируете пренебрежение?
Вот же параноик несчастный! Делать мне больше нечего, как «демонстрировать пренебрежение».
– Нет, просто забыла.
– Наденьте. Немедленно.
Что-то было такое в его голосе, что у меня по спине пробежал холодок и язык не повернулся спорить. Молча положив курицу на столешницу, я вытерла руки полотенцем и направилась из кухни. Ничуть не удивилась, обнаружив, что Ксандер следует за мной по пятам.
– Подождите меня на кухне. Или в гостиной. Вы бывали в доме, значит, знаете, где гостиная, – приказала я.
Точнее, хотела приказать, но, лишь глянув на его лицо, поняла: не послушает. И голос сразу стал неуверенным. Таким тоном уговаривают незнакомую «хорошую собачку» не кусаться. Да что ж это такое!
– А что, вам есть что скрывать? – ухмыльнулся он.
Как есть змей! Сцедить бы яд да сделать мазь от болей в спине – на полгорода бы хватило!
Глава 15
– Конечно, есть что скрывать. Может, у меня в будуаре на люстре трус… нижнее белье висит, – огрызнулась я.
Ну как прикажете разговаривать с ним нормально, если он сам то и дело провоцирует?
Ксандер приподнял бровь.
– Могу догадаться, как оно туда попало, но с какой целью оставлять его там?
– Чтобы желание исполнилось. – Меня уже несло. Насколько же плохо было Алисии в приюте и насколько она боялась самостоятельной жизни, что согласилась стать женой этого невозможного типа! – Люстра – это центр комнаты, и энергетика от тр… панталон распространится по всему пространству.
Даже если муж меня сейчас пристукнет, оно того стоит. Просто чтобы увидеть это выражение лица.
– Очень интересная теория. Жажду услышать подробности.
– Нужно загадать желание и левой ногой закинуть панталоны на люстру. И сразу же прокричать загаданное.
– Я даже догадываюсь, какое именно желание не дает вам покоя.
– Правильно догадываетесь. – Остановившись у двери в гардеробную, я пихнула мужа в грудь. – Да в самом деле! Неужели обязательно таскаться за мной по пятам? Надену браслет и вернусь на кухню, у меня там еще полно работы.
– Вчера вы тоже обещали немедленно надеть браслет. Я хочу убедиться, что вы это сделаете.
– Да куда я денусь, вы же и мертвому мозги вынесете!
Он словно не услышал моих слов.
– Или что не запретесь где-нибудь, где я не сразу взломаю замок…
Что?! Он совсем берега попутал? Я теперь и в собственном доме уединиться не смогу? Кажется, я срочно хочу овдоветь!
– …и не натворите глупостей.
– Каких еще глупостей? – не поняла я.
В его взгляде промелькнуло что-то… странно серьезное, а потом на лице снова заиграла ухмылка.
– Например, не начнете закидывать панталоны на люстру. Красные панталоны. У вас есть такие, в самом деле? Я бы посмотрел, учитывая, что до сих пор не удостоился чести лицезреть ваше нижнее белье.
Я хватанула ртом воздух, разом позабыв все слова. Нет, ну каков нахал!
– И не увидите!
– Посмотрим, – ухмыльнулся он, и оттого, насколько двусмысленно это прозвучало, меня бросило в жар.
– Дались вам эти панталоны! Можно подумать, вы ни разу не видели женского нижнего белья!
– Красного? На люстре? Никогда. И если доведется увидеть, это зрелище навсегда останется в моей памяти.
Что ж, сама напросилась. Проглотив ругательство, я ввалилась в гардеробную, или будуар, или как там называлась эта комнатка по соседству со спальней.
Нет, здесь браслета нет, я же уже проверила это днем, когда одевалась.
– К слову, кто помог вам с платьем? – делано-безразличным тоном поинтересовался Ксандер, оглядываясь по сторонам. – Может, я зря нанял горничную?
– У меня нет горничной, спасибо за заботу, – сказала я и, не удержавшись, добавила: – Вы всерьез считаете, будто на следующий же день после свадьбы я пустилась во все тяжкие? Совсем за дуру держите?
– Пока что ничего в вашем поведении не показало великого ума, уж простите.
Ах ты…
А ведь он прав. Если посмотреть на ситуацию с его стороны, что получается? Пять обмороков, сколько-то из них – притворные. Вместо первой ночи новобрачная сбегает в ночь холодную, что в какой-то степени объяснимо, но все же разумностью и не пахнет. Потом демонстративно пытается справиться со всем сама, отказываясь от помощи мужа, – притом что жить ей очевидно не на что и вариантов честного заработка практически нет. Это я представляю, что такое обеспечивать себя, знаю, что у меня есть и мозги, и знания, и навыки, осталось лишь понять, как адаптировать их к местным реалиям. А что известно ему? Девочка из приюта, которую он облагодетельствовал, – я скрипнула зубами при этой мысли, – женившись, и которая с первого же дня после свадьбы чудит?
А попробую признаться, кто я, – сдаст в местный аналог психушки, даже не усомнившись в моем нездоровье, и будет в чем-то прав. Я все еще недееспособна по местным меркам, вот разве что цены на продукты и травы узнала.
– Да, вы правы, – пришлось признать мне. Лицо мужа стало нечитаемым, и я торопливо поправилась: – В смысле, не «во все тяжкие», а…
Нет, я в самом деле веду себя как дура!
– Одеться мне помогла соседка.
Я снова оглядела комнату. Где же этот браслет, чтоб его? Раз его нет в гардеробной, значит, и снимала я его не здесь. Тогда где?
Вспомнить не получалось. Я всегда была рассеянной: не счесть, сколько раз я обнаруживала масло в хлебнице, а хлеб – в холодильнике.
Так, после того как сняла занавесь с зеркала, полюбовалась на себя и на платья, я взяла тряпку и пошла… в спальню, вот куда. Может, я бросила браслет там?
Я отворила дверь в спальню и застыла. На откинутом – а ведь утром я заправила постель! – покрывале белела свернутая записка.
– Интересно… – протянул Ксандер из-за моей спины. – Вы поэтому не хотели, чтобы я поднимался за вами в спальню?
Проскользнув мимо меня в дверь – удивительно, как, такой огромный, он умудрился не толкнуть, – взял записку. Я молчала, слишком ошарашенная, чтобы протестовать.
Развернув бумагу, муж пробежал глазами по строчкам, и, глядя на его каменеющее лицо, я забыла, как дышать. Заставила себя распрямить спину и поднять подбородок. Что бы ни было в той записке – хотя я, кажется, догадывалась, что там, – мне не в чем себя упрекнуть!
Когда только этот гаденыш успел! Он же из-за рояля не вылезал? Или я, сама того не зная, обзавелась еще одним поклонником?
– Объяснитесь, – коротко произнес Ксандер, протягивая мне бумажный лист.
Столько с трудом сдерживаемого гнева было в голосе мужа, что у меня закружилась голова и потемнело в глазах. Нет, я не буду падать в обморок! Я – не всего боящаяся Алисия из приюта, я – Алиса, взрослая женщина, способная за себя постоять!
Способная ли?
Строчки запрыгали у меня перед глазами, когда я попыталась прочесть. Надо собраться. Надо.
– Обморок не поможет, – жестко произнес Ксандер. – Я вижу, что вам плохо по-настоящему, и поймаю, а не как в прошлый раз. Но когда вы придете в себя, продолжу требовать объяснений.
Не дождешься! Назло тебе в обморок не свалюсь!
«Любимая…»
– Да что тут объяснять! Козел, урод, гон… – Нет, это ругательство из другого мира. – Одна извилина – и та прямая, к ней уши крепятся!
– Это вы обо мне? – приподнял бровь Ксандер.
«Сколько бы ты ни пыталась сделать вид, будто больше не любишь меня, твои взгляды куда красноречивей слов…»
– Да при чем здесь вы! Этот прилипший как банный лист придурок с атрезией[5] межушного ганглия![6]
«Я понимаю, что, будучи замужней женщиной, ты не можешь открыто выражать свои чувства, но знаю, что они никуда не исчезли».
– Вы-то хоть в своем праве! А этот… – Я потрясла листом, подбирая слова. Как на грех, почти все выходили нецензурными. – Почему мужики через одного такие самоуверенные бестолочи?!
– Не уводите тему в сторону, – жестко произнес Ксандер. – Мы говорим не об умственных способностях мужчин, а о вас и авторе этого… Что между вами?
– Ничего! Я не стала бы давать клятвы верности вам, если бы любила другого!
Не я, но сейчас это не важно. «Я другому отдана и буду век ему верна» – не совсем моя ария, и все же я предпочитаю не смешивать в одной постели разных мужчин. А сейчас мне и вовсе не до них.
– А что было?
«Те минуты блаженства, что ты мне подарила, навсегда останутся…»
Что?!
– Я не обязана отчитываться вам о том, что происходило до того, как я согласилась стать вашей женой, – огрызнулась я, лихорадочно соображая.
Если консумация брака соединяет семьи, превращая мужа не просто в члена семьи, но в кровного родственника, которого узнает магия, невеста должна хранить девичество. Дикость и варварство, конечно, Ксандер-то наверняка давно не мальчик. Но правила игры были известны Алисии. Неужели настолько потеряла голову? Нет, не может быть, чтобы моя предшественница была настолько глупа, чтобы влюбиться в этого и позволить ему… Он не вошел, пока я его не пригласила. Нет, это ничего не значит, консумация брака лишь завершает начатый в храме обряд.
– Интересная точка зрения. Так вы потому не пускаете меня в свою постель? Боитесь, будто я обнаружу, что кто-то успел раньше? Что я узнаю об этом и наказания не…
Он шагнул ближе, нависая надо мной, и я не выдержала:
– Да делайте что хотите!
Осознание, что я в полной власти этого человека, что он может заставить меня расплатиться за чужие грехи, сорвало остатки самоконтроля. Так себе у этого разума был самоконтроль, если уж начистоту, но мне уже море стало по колено. Вместо того чтобы попятиться, попытаться сбежать, я тоже шагнула навстречу мужу и, задрав голову, выкрикнула:
– Вы уже убили меня один раз, так чего мелочиться? Убьете второй раз – и наконец овдовеете, как и мечтали!
Кстандер резко притянул меня к себе за плечо – я успела только пискнуть. Вторая рука легла мне на затылок, пробралась в волосы. Я вскрикнула – череп словно проткнули здоровенной спицей от затылка до лба.
Он выпустил меня, отступая, и бешенство на его лице сменилось… виной?
– Что вы сделали? – спросила я, растирая затылок.
Боль прошла, сменившись странной легкостью. Исчезла тяжесть в голове, которую я до сих пор толком не осознавала, но она пригибала меня к земле все это время.
– Убрал аневризму с артерии на затылке. Аневризма – это патологическое расширение истонченной стенки…
– Я знаю, что это такое, – перебила я.
На его лице промелькнуло изумление, сменившись отстраненной маской.
– И рубец вокруг нее и на лобной доле. Вы обращались к целителю, после того как убежали из мое… нашего имения?
– Нет.
– Нет или не помните? Кратковременная потеря памяти нормальна для травмы головы. – Голос его тоже стал профессионально-спокойным, таким тоном собирают анамнез.
– Не помню, – поспешно поправилась я.
Потеря памяти не кратковременная, но я все еще не была уверена, что стоит об этом говорить. С одной стороны, самый удобный момент для признания. Не в том, кто я, конечно, а в том, что прошлое для Алисии перестало существовать. С другой – учитывая предыдущий, гм, разговор, не сочтет ли он, что я пытаюсь увильнуть от признания, отговорившись беспамятством? Или, того лучше, что травма необратимо отразилась на моем разуме? Чего только стоит «вы меня убили!».
– Раньше вы ударялись головой? Затылком? До позавчерашнего вечера?
– Не помню.
Ксандер кивнул – резко, точно клюнул.
– И что произошло непосредственно перед тем обмороком, тоже не помните?
– К чему все эти вопросы?
Он отвел взгляд, голос зазвучал безэмоционально, словно у лектора:
– Аневризма бывает врожденной, но ваша выглядела следствием травмы, учитывая рубцовые изменения ткани мозга вокруг нее. Еще я видел трещину в затылочной кости, но не могу сказать, свежий ли это перелом, сращенный магией, или давний: плоские кости черепа не образуют костной мозоли. Повреждения лобной доли могли образоваться в результате контрудара либо другой травмы – опять же, я не могу определить их давность. Поэтому я спросил, обращались ли вы к целителю вчера или сегодня и ударялись ли головой раньше.
Глава 16
Я не ответила. Успокаивать совесть этого типа, придумывая сказочку, как в детстве свалилась с качелей, я не собиралась, но и правда вызовет много вопросов. Такие травмы за полдня сами не заживают. Мне-то было очевидно, когда образовалась и аневризма, и рубец – та же непонятная сила, что перетянула меня сюда, заменив Алисию, залечила травму, которая ее убила. Не до конца; наверное, потому что и магия не всесильна.
Интересно, Алисия исчезла навсегда или очнулась в моем теле?
Додумать эту мысль я не успела. Перед Ксандером появилось разноцветное облачко, из которого сформировалось нечто вроде объемного изображения головы по плечи. Мужской головы, насколько я могла судить, видя лишь седой… нет, белокурый затылок.
– Приветствую, – сказал мужчина. – Ксандер, ты знаешь, что кумушки уже все языки стесали, обсуждая вас с женой?
Я ожидала, что муж что-то ответит, но он промолчал. Впрочем, и человек продолжал, будто и не ждал ответа:
– Особенно после того, как с дома Монро исчезла защита. Понимаю, что с такой прелестной женой не до визитов…
Кажется, я зарычала, но Ксандер удостоил меня лишь коротким взглядом, а говоривший словно и вовсе не услышал:
– …но не стоит совсем уж забывать о приличиях. Я заеду к вам через час. В особняк Монро, я имею в виду, вы же там скрываетесь от света.
Муж отчетливо скрипнул зубами, но снова не возразил. Или этот человек не из тех, с кем спорят, или это не человек вовсе, а его проекция вроде видеосообщения в мессенджере, только волшебная.
– На правах старого друга, так что никаких церемоний. До встречи.
Ксандер проглотил едва не прорвавшееся ругательство и перевел взгляд на меня.
– Вы ведь не знакомы с наследным принцем Калленом?
Я покачала головой. Выходит, и догадка моя была правильной – этому человеку не отказывают. Даже если он называет себя старым другом.
– Значит, познакомитесь в другой раз. Сейчас я отправлю ему извинения, сказав, что не дома.
– Во что вам это выльется? – поинтересовалась я.
Принцам не отказывают, даже если они называют себя друзьями. Не то чтобы меня сильно волновало благополучие Ксандера, но, как ни крути, его проблемы неминуемо отразятся на мне, ведь в глазах всех я его законная жена. Да и не стоит, собираясь начать свое дело, заранее настраивать против себя власти.
– Это мои проблемы. В любом случае мы не сможем встретить его как положено.
На миг я ощутила укол вины. Я уже здорово подставила мужа. Не то чтобы он совсем не заслужил, но усугублять ситуацию не стоит.
– Как следует встречать принца? И почему вы уверены, что мы этого не сможем?
– Потому что у нас всего час, – сказал он так, будто это все объясняло.
Но я продолжала смотреть на него с вопросом, и муж добавил:
– Кухарка не успеет. Я послал за ней, когда обнаружил, что в доме нет прислуги, и велел предварительно купить все, что нужно.
– Час – это прорва времени, если заняться делом. Что требуется от приема? Десяток разносолов?
Я начала мысленно перебирать продукты, соображая, что из них можно соорудить быстро и вкусно. Знать бы заранее, купила бы что-нибудь попафосней. Только что? Икра здесь деликатесом не считалась, судя по цене…