В поисках Бога

Вторым важным человеком, открывшим ему Христа, стал родной дядя Фазиля. Он был врачом-кардиологом.

В.И.: Он с большой симпатией всегда говорил о Христе. Однажды он спросил меня: «Ты знаешь, отчего бывают часто сердечные заболевания? Потому что мы обижаем друг друга, не всегда находим в себе силы, мужество извиниться. И может быть так, что ты соберешься, будешь готов уже извиниться, а окажется, что этого человека уже нет в живых».

В.И.: Я хорошо запомнил его слова: «Это как камни на сердце, и эти камни приводят к тяжелым заболеваниям сердечным. А сердце очень важный орган».

И потом приблизился, я помню, ко мне и сказал: «А ты знаешь, что есть у христиан?» Откуда я знал? Я бакинский мальчик. А он мне пояснил: «Они приходят, священнику вот про все это рассказывают, и он снимает их грехи. Он им прощает от имени Бога», – и я запомнил. Дядя говорил: «Это такая терапия!»

В 1976 году Фазиль успешно окончил Бакинский институт русского языка и литературы и стал преподавать русский язык иностранным студентам. Одновременно всерьез задумался о вере, о Боге, о Христе, хотя до первой встречи с Ним было еще далеко. Поиски были сложными.

В.И.: Человек так устроен, я знаю по собственному опыту, что ты начинаешь с того, что тебе ближе, что роднее. И я тогда всерьез заинтересовался исламом, начал читать Коран, благо уже можно было тогда, в ту пору началась перестройка.

В.И.: И я стал внимательно его изучать, мало что, конечно, понимал, потому что нужно было толкование, это же очень сложная книга. И мне казалось, что вот я здесь и должен укорениться, ведь бабушка моя веровала, и окружение мое тогдашнее – оно очень изменилось. Уже позади была русская школа, уже были все люди другие.

Именно в этот момент ему стали сниться удивительные сны о том, как он входит в русский храм, подходит к аналою. Правда, он тогда не знал, что это называется именно так.

В.И.: Я тогда не знал, как его назвать, в моем понимании это подставка такая была, Господи, прости, на которой лежала икона, но сейчас я знаю, что это аналой, – и я крестился и целовал икону.

В.И.: И когда сон повторился в третий раз, я об этом поведал приятелю своему Сереже, он посоветовал: «Старик, ну, тебе надо креститься». Это вообще казалось тогда невероятным. «Ну что ты? Это просто сон», – говорил я.

Уже тогда он для себя решил: ислам – не его путь. И хотя был в шаге от его принятия, совершить свой первый намаз ему так и не пришлось. Его жизнь перевернулась после встречи с Христом.

Встреча

Он помнит дату своего крещения, но встреча с Христом была прежде. С какого-то момента он стал ощущать Его водительство. Его присутствие.

В.И.: Когда мне сделали очень тяжелую операцию, и потом я появился в храме, и батюшка даже сказал: «Дайте стул, стул Васеньке дайте», – потому что стоять мне было сложно.

И я никогда не забуду – подошла ко мне бабушка из нашего храма, такая древняя московская бабушка приласкала меня и с какой-то удивительной интонацией в голосе, чуть ли не с тайным восхищением сказала: «Васенька, как тебя Господь-то посетил!»

В.И.: А я тогда недавно крестился. Потом пришло это осознание, что она сказала, конечно, правду. Я думаю, как это верно, что у нас, в нашей вере, болезнь называется посещением Божиим.

К этому времени Фазиль с женой уже переехали в Москву. Переезд был вынужденный и болезненный. Азербайджан переживал в те годы очень непростое время – русское пространство и русский язык подверглись жесткому гонению. Оставаться на родине было просто опасно.

В.И.: Жить в Баку в ту пору было уже невозможно. Мы в 1992 году уехали, и здесь была череда тяжелых событий. Это нельзя назвать неприятностями, испытаниями точно, например, мы с супругой поменяли семь съемных квартир.

Во второй переезд, когда Ирзабековы снимали квартиру на первом этаже в Измайлово, их обворовали. Вынесли абсолютно все: вещи, деньги и все документы. Через три дня пошел снег, наступила зима, Фазиль и его супруга носили одежду, которую дали чужие люди.

Господь и это показал: еще недавно была квартира в Баку в десяти минутах ходьбы от моря, высоченные потолки, коллекция пластинок – другая жизнь, понимаете? Дом – полная чаша.

А спустя миг – ты без денег и вещей в другом городе. Слава Богу, это было испытание милостью Божией. Надо было до края этого дойти.

В.И.: Мы же неправильно вопрос всю жизнь задаем: «За что мне?» А правильный вопрос: «Для чего мне?» Именно тогда, когда я дошел до края, у меня возникло непреодолимое желание креститься. Я уже не раз это говорил, и я сказал жене: «Если я не покрещусь – я умру, ты знаешь».

После крещения Фазиль Давид-оглы Ирзабеков стал Василием Давыдовичем Ирзабековым. Это случилось 25 лет назад.

В.И.: Мы приехали в Вознесенскую Давидову пустынь, она тогда возрождалась. И поразило то, что было 26 марта (я хорошо запомнил, потому что это день рождения моей бабушки) и холодно, еще кое-где снег лежал, лед, но с внешней стороны стена монастыря была облеплена бабочками павлиний глаз, представляете? Мы остановились и просто смотрели на них в изумлении. Ведь разве это не чудо?

День крещения он считает своим вторым рождением и самым большим чудом в жизни. На улице был холод, метель, а в душе новоиспеченного христианина Василия летали бабочки.

Чудо. Вернуться к вере предков

Красный угол в его маленькой московской квартирке, где каждый сантиметр на стенах заполнен иконами. Все дороги сердцу, каждая со своей историей и чудесами.

Со словом «чудо» у филолога Василия Ирзабекова особые отношения. После крещения он, неугомонный пытливый эксперт русского языка, еще глубже занялся его этимологией и пришел к выводу: все русские слова неразрывно связаны с Евангелием.

Это исконно русское слово – чудо. А все исконно русские слова – они удивительно связаны с Христом и Евангелием. В этом и заключается тайна русского слова.

В.И.: Меня поразило, когда я узнал следующее: слово «чудо» произошло от слова «чути», а «чути» – это слышать вообще. Эта сама форма – «чути» – из языка ушла, но осталось это понятие – чуткий. Вера-то невероятная, да?

Вера невероятная, иначе разве можно обычной логикой понять, что Бог отдает Сына на такую страшную, лютую смерть, на поругание? Вера неудобна, потому что от многого надо отказаться. Христианство – это аскеза, отсечение, высокая самодисциплина, тот же пост. Но вместе с аскезой неразрывно связано и чудо – от «чути», от слышания, от умения слышать слово Божье.

Чудо – это всегда Христос, потому что большего чуда на свете быть не может. И когда у меня спрашивают, как я отношусь к чуду, то могу ответить так: «Для христианина чудо – это, как говорят военные, штатная ситуация».

Перед его глазами – пример горячей веры его предка-земляка апостола Варфоломея, ученика Христа. Он был распят за проповедь у подножия Девичьей башни. В древние языческие времена Баку был центром идолопоклонничества.

В.И.: Девичья башня – такая вот архитектурная доминанта города Баку (скажем, как в Париже Эйфелева башня), на самом деле, это семипланетный зороастрийский храм. Там из земли выходил огонь. Представляете, с апостола Варфоломея кожу с живого снимали, скальпировали, а он продолжал проповедовать на перевернутом по его желанию кресте.

Вот это проповедь, раз мы говорим о миссионерстве. И, чтобы он умолк, ему отсекли его честную главу.

Василию Ирзабекову нередко задают вопрос о земляках. О том, нет ли обиды за то, что он принял не их веру. Выбрал христианство, а не ислам?

В.И.: Никого не хочу обидеть, хотя очень часто, наверное, все-таки обижаю. Дело в том, что меня это вообще не волнует. Скажу даже больше – и никогда не волновало. Представьте, вот две величины, это если говорить языком математики: земляки, даже самые дорогие, и Христос. Это же несопоставимо. Как говорил Скалозуб в известной комедии Грибоедова «Горе от ума», дистанция огромного размера. Разве можно их сопоставлять?

Впрочем, Василий Ирзабеков уверен, обижаться землякам и не на что. Он никого не предавал, а всего лишь вернулся домой, к вере своих предков.

В.И.: Получается, что предки мои крестились, по сути, за семь веков до того, как крестилась Русь, и полтысячелетия они были христианами. А потом было арабское нашествие, кровавое, жесточайшее нашествие. Знание этого факта тоже мне очень помогло, укрепило меня в моем выборе.

То есть, по сути, я вернулся домой. Когда мне говорят: «Вы приняли другую веру», – это неправда. Я вернулся к себе домой, вот и все.

В свой родной Баку он, впрочем, так и не вернулся. После семи переездов наконец приобрел с женой небольшую однушку в Москве, а после смерти супруги, чтобы хоть как-то отвлечься, погрузился с головой в работу, ездит по стране с лекциями о русском языке. Потеря самого близкого человека в жизни сильно подкосила его здоровье. Помимо проблем с сердцем врачи выявили у Василия Давыдовича диабет. Несмотря на заболевание, он по-прежнему постится.

В.И.: Слава Богу, что есть лекарства. А то ведь люди воюют где-то, а у них и лекарств нет. Мне делают небольшое снисхождение, насколько это возможно. Пост – это испытание. Мы часто говорим: «Вот пост, надо это поприще пройти». Это все так. Но вот самое интересное, я часто задаю вопрос своим слушателям, говорю: «А когда был самый первый пост?» Хорошо, если некоторые вспоминают.

Самый первый пост был в раю, когда Господь сказал: «Вкушайте от всех деревьев, а вот от этого до времени не вкушайте». Представляете, какое там было обилие плодов, да? Это и был первый пост, самоограничение.

В.И.: Другое дело, что из-за болезни, конечно, бывает очень сложно придерживаться поста, потому что все, что раньше тебя кормило в пост – картофель, рис, сладости, можно было чай пить с финиками, я так их люблю – все это теперь нельзя, увы. Нельзя все, что тогда выручало.

На столе из постного – яблоко. Василий Давыдович разрезает его на дольки и протягивает мне с улыбкой:

В.И.: «Яблоко есть можно, даже угощать им можно. Когда-то женщина угостила мужчину яблоком – это было опасно, а если мужчина угощает женщину – ничего страшного».

Несмотря на недуги, Василий Израбеков на жизнь не жалуется, а благодарит за испытания.

В.И.: Моя бабушка всегда говорила, что все должно созреть, как плод. Когда он недозрелый, это видно всегда. Например, у нас продают фрукты на рынке, откуда-то из дальних стран привозят, их там срывают еще зелеными, прямо чувствуешь, что он искусственно как-то дозрел. А перезревший – тоже мало удовольствия.

Вот все хорошо, когда оно вызревает как следует, поэтому надо ко всему вызревать. И я благодарен Господу за то, что, помимо всего прочего, Он так мудро отсекал от меня благополучие и вовремя посылал болезни.

Единственный вопрос, который его долго мучил и на который он долго не находил ответа: «А что станет с теми, кто не познал Христа? Какова будет участь его предков?»