Оценить:
 Рейтинг: 0

В поисках Бога

<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
3 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

В.И.: Я спросил у духовника, какой будет судьба моих предков, моей любимой бабушки. Она же просто не знала Христа. И батюшка мне сказал: «Ну ты же читал Евангелие?» – «Ну да, конечно». Понимаете, какое дело? Нас, христиан, будут судить по Евангелию, а тех, кто не крещен, будут судить по закону совести. Кому труднее придется? Кому? Кому много дано, с того много и спросится. Моя бабушка любила одну поговорку, все время ее повторяла: «Insaf Et Yarim Yarisidir», – что в переводе «совесть – это половина веры». То есть, если человек совестливый, просто совестливый, то он уже наполовину верующий, потому что совесть – это такое присутствие таинственное Божие в человеке.

В какой-то период своей жизни он понял, что, пока человек не умер, ничего определенного о его загробной участи говорить нельзя, потому что никто не знает, кто и как будет умирать. В этом смысле самый показательный для него пример – смерть Вольтера. Некогда любимый философ умирал так страшно, что его сиделка сказала: «Ни за какие деньги мира я не соглашусь больше быть у постели безбожника».

В.И.: Разбойник покаялся на кресте, уже будучи казненным. Я когда-то так сильно об этом задумался, меня поразило: тот, что справа от Христа, – он ведь покаялся после того, как его прибили к кресту, уже казнили. Он еще немножко продолжал жить, да? То есть, знаете, какая мысль? Оказывается, некоторым людям, чтобы прийти ко Христу, надо быть распятыми. Тот разбойник – он успел покаяться. Представляете, вот его уже прибили, а он же душегуб, все, закончилась его история. Его поймали, приговорили и казнили. Казалось бы, вот он, финал. Но оказалось – не все, он еще не умер, он покаялся.

Получается, что эти последние мгновения жизни могут решить твою загробную участь. Я не знаю, как я буду умирать, дай Бог, мужественно. Понимаете?

Рай

Василий Ирзабеков читает вслух отрывок из V главы Евангелия от Матфея:

«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря: блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5: 1–12).

В.И.: Знаете, почему, помимо всего прочего, я люблю этот фрагмент? Потому что я когда-то, много лет назад, обратил внимание, что Господь говорит эти Заповеди блаженства (если так перевести на мирской язык) для того, чтоб мы знали, как надо жить, каковы правила жизни в этом мире, чтобы потом перейти в вечный мир и быть с Ним.

В.И.: Рая не будет, будет Царство Небесное. Мы автоматически говорим «рай», забывая о том, что он – не конечная цель праведника. А вы знаете, чем они отличаются: рай и Царство Небесное? Я тоже как-то не задумывался раньше. Тем, что в раю было возможно грехопадение, а в Царстве Небесном это будет невозможно. Там собраны уже все святые.

«В доме Отца Моего обителей много», – эта цитата у Василия Ирзабекова одна из любимых в Евангелии. О смерти он сейчас думает все чаще. От уныния спасает Христос.

В.И.: Иногда нарастает это чувство собственного недостоинства, несовершенства, и все страшнее, и страшнее, потому что это неотвратимо, это порог. Он все ближе и ближе. Страшнее. Ответ! Надо же будет ответ давать.

В.И.: Но есть же и надежда на спасение. Конечно, она утешает. Я просто начал понимать, насколько Он милосерден. Бывает, конечно, приходят такие тяжелые минуты. Вот совсем недавно у меня была исповедь, и я каялся в этом тоже, что приходит уныние.

А как вы думаете? Путь христианина, как сказал святой, это же не от победы к победе, это от поражения к поражению. Но мы веруем и уповаем. Так хочется попасть в Царство Небесное!

Жизнь после теракта на Дубровке:

Ольга Черняк

К Театральному центру на Дубровке она приезжает вот уже 18 лет. Именно столько времени прошло после события, которое перевернуло всю ее жизнь.

18 лет после теракта «Норд-Ост».

В поисках

О.Ч.: Тогда была скверная погода, такая промозглая и холодная, но мы шли с добрыми чувствами на этот спектакль, и мы совершенно не думали, что останемся там на трое суток.

О.Ч.: Мы как обычно припарковались на площади, шли с мужем и не думали, что с нами будет что-то страшное, что останется со мной на всю жизнь.

Трое суток заточения в Театральном центре без пищи и почти без воды, под дулами автоматов, пристальных взглядов готовых каждую секунду взорвать себя шахидок и с постоянным чувством страха смерти. В заложники террористам тогда, в октябре 2002 года, попали около 900 человек, среди них были и Ольга Черняк с мужем. Поход в театр был запланирован задолго. Они только полгода назад стали супругами, планировали культурно провести вечер и отдохнуть.

О.Ч.: Я хорошо помню, что было. Я помню, что я мужу говорила: «Что-то мы давно не выходили в люди». Билеты куплены были заранее. Я пошла, заранее сделала себе маникюр, все перышки почистила, мне стрижку уложили, то есть я прямо вот как куколка пошла с мужем на мероприятие.

В ее жизни и в жизни ее супруга все складывалось тогда удачно – взаимная любовь, карьера, материальный достаток. О Боге никто из них особо не задумывался.

О.Ч.: Я жила, думала, в общем-то, в основном о себе, особых проблем у меня не было. Я задумывалась больше о материальных ценностях и рассчитывала, что сейчас добью вот эту вот ступень в карьере, а потом замуж выйду.

О.Ч.: Замуж выйду – опять карьера, карьера, карьера, а потом, может быть, когда-нибудь рожу ребенка, а лучше съезжу на отдых на море или еще куда-то.

Да и откуда было взяться мыслям о Боге, если родители были обычными советскими людьми, выросшими в эпоху безверия и богоборчества? Отец Ольги Черняк был коммунистом, атеистом, правда, не агрессивным, а лояльным. И когда дочь, будучи 19-летней студенткой, вдруг захотела креститься, запрещать не стал.

Икона божией матери «Скоропослушница»

Можно без преувеличения сказать, что ее путь к Богу начался с одной маленькой иконки Божией Матери «Скоропослушница». Ольга узнала о ней сразу после крещения в Муроме. Туда ее с будущим мужем Сергеем позвали друзья. Ни о благоверных Петре и Февронии, ни о том, что там находятся их мощи, никто из них не имел никакого представления. Впрочем, что такое мощи, они тогда тоже не знали.

О.Ч.: Не было осознанного решения, что я еду туда, чтобы выйти замуж, как обычно все делают. Мы даже вообще об этом не думали, честно говоря. Мы просто поехали на интересную экскурсию с друзьями. Это был 1994 год.

О.Ч.: И вот там меня рассказ насчет «Скоропослушницы» просто зацепил как человека, потому что она очень быстро исполняет желания, которые искренне идут от сердца. Я ее в сумке носила, ну, так вот вышло, просто мне было как-то спокойно, что со мной всегда эта икона.

Маленькая икона Божией Матери стала первой в ее самодельном домашнем иконостасе. Сейчас на нем почти нет пустого места, все занято любимыми, дорогими сердцу образами.

О.Ч.: И еще одна потом появилась – «Помощь в родах». Потом мне еще надарили других. И я решилась все это как-то оформить. Нельзя, чтобы все было разрозненно и разбросано, неуважение получается к религии. Ведь каждая икона мне дорога и для меня что-то значит.

Скорых чудес, впрочем, от первой своей иконы она не помнит, возможно, потому, что в памяти осталось главное чудо Божией Матери «Скоропослушницы» – это спасение в страшном теракте.

Ад

О.Ч.: Это было очень злое, очень опасное для меня и очень-очень тяжелое событие. Если можно представить ад на земле, наверное, это он и был. Представьте, трое суток постоянного унижения, постоянной жизни в смертельном страхе, постоянной угрозе твоей жизни, всегда – от падающих гранат до случайных пуль.

За 18 лет здание Театрального центра на Дубровке ничуть, по словам Ольги, не изменилось. Разве что нет баннера с ярким названием мюзикла над входом, и в самом здании теперь магазины и фитнес-зал.

Над входом были натянуты специальные конструкции, и на них было написано «Норд-Ост». Сейчас это как-то проржавело немножко все, но конструкции все те же остались.

О.Ч.: Я плохо помню, как меня выносили по ступенькам из здания центра, потому что я была в коме и очнулась только в больнице. Но я помню, по каким ступенькам я туда заходила.

Еще она помнит, что во время антракта хотела уйти – спектакль не понравился, да и все время в первом отделении было как-то неспокойно.

О.Ч.: Я действительно хотела уйти. У меня внутренняя интуиция какая-то работала, намекала мне, что надо сбежать оттуда. Уже и свет погас, второе действие должно начаться, а я все переворачиваю, рассматриваю какие-то рекламные старинные плакаты, которые продавали в фойе.

О.Ч.: Мне муж говорит: «Ну, все, давай пойдем». Я отвечаю: «Сережа, может, домой?» Я еще торт тогда поела с кофейком. Мы так удачно это все сделали, прямо как чувствовала, что трое суток голодать буду. Он мне говорит: «Ну, вроде как за билеты заплачено, давай все-таки досмотрим». И я согласилась.

А дальше были трое суток кошмарного ада. В первые часы после захвата заложников Ольга Черняк, так же, как и все остальные в зале, не могла поверить в реальность происходящего, ведь никогда прежде не слышала звука выстрелов, катающихся по полу гранат, выпавших из рук шахидок, и не видела человеческую смерть так близко.

О.Ч.: Вот представьте, один человек запаниковал, был у нас такой момент, и побежал по спинкам кресел, крича: «Мама, я не знаю, что делаю». Взял пустую бутылку из-под кока-колы, кинул в шахидку и побежал с дальних рядов.

О.Ч.: Он вот бежит, а в него пытаются стрелять. Стреляют, но не попадают конкретно в него. Попадают просто в сидящих позади меня. И люди сзади меня умирают. И ты просто ощущаешь нереальность происходящего, абсолютную нереальность. Вот только что сидел рядом мужчина, вот хлопки какие-то раздались, и потом из его головы, помню, хлещет кровь.

О.Ч.: Со мной рядом сидели подростки, студенты, которые работали там. Они в красных жилеточках были, поэтому их легко было отличить. И вот этих детей колотить начинает просто, понимаете? Потому что льется кровь и люди умирают. И мы подростков забрали к себе в наши ряды, потому что они уже в панике, в невменяемом состоянии. А кровь эту кое-как газетками прикрыли.

По решительности террористов Ольга и ее муж отчетливо понимали, какой должна быть развязка. И, хотя все надеялись на спасение, последняя надежда пропала, когда смертницы-террористки с взрывчаткой встали напротив заложников в шахматном порядке. Всем было ясно, что все умрут.

Спасение

О.Ч.: Они стояли в шахматном порядке и ждали команды, чтобы нас взорвать. И мы понимали, что это все, это конец. Муж успел написать сообщение друзьям: «Ломайте двери, спасайте нашу собаку». Мы ясно понимали, что на этом сейчас жизнь наша закончится.

Вот тогда, в самый тяжелый момент своей жизни, она вспомнила про икону Божией Матери «Скоропослушница». Незаметно, чтобы не увидели террористки, достала из кармашка сумки и стала молиться.

О.Ч.: Я старалась максимально низко держать ее в руках. Смотрели на нее я, мой муж и девочка, которая рядом сидела. Потому что иначе, если мы смотрели на террористку, у нас просто ходуном ходила картинка и было панически страшно.
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
3 из 4

Другие аудиокниги автора Наталья Витальевна Смирнова