Не бойся глубины

Дверь открылась бесшумно. В темной прихожей, глядя на посетительницу огромными черными глазами, стояла женщина.

– Входите, – сказала она без лишних расспросов.

Видимо, у Ларисы на лице было все написано. Даже притворяться не пришлось.

– Вы Динара? – спросила девушка, мысленно посылая благодарность Пономареву за его дотошность.

Они отрепетировали реплики, и Ларисе не пришлось ничего выдумывать. А то в такой момент можно и не найти подходящих слов.

– Я Динара, – низким грудным голосом ответила хозяйка квартиры. – А вы кто будете?

Ее черные вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Черты лица оказались необычайно выразительные, резкие и жгучие, – брови вразлет, длинные пушистые ресницы, благородная линия щек, нос с горбинкой и полные, ярко накрашенные губы. Красный шелковый костюм – шаровары и туника – очень шел ей. Золотое ожерелье с достоинством покоилось на высокой груди, кисти рук были унизаны золотыми браслетами.

– Я… – Лариса ощутила комок в горле. – Мне подруга дала ваш адрес. Она…

– Хорошо. Прошу сюда, – перебила ее Динара, открывая дверь в гостиную. – У меня ремонт, так что простите за неудобства.

Лариса повесила пальто на вешалку из красного дерева и прошла в комнату. Бордовые обои и синий ковер на полу создавали лиловый сумрак, в котором тонули несколько диванов, поставленных углом, низкий деревянный столик с гнутыми ножками и пара горок, полных мельхиоровых блюд, чаш и подсвечников.

– Садитесь…

Лариса послушно села, мучительно соображая, что и как ей нужно делать.

Хозяйка спокойно уселась напротив и взирала на гостью своими густо подведенными глазами. Она ни о чем не спрашивала – просто ждала.

– Видите ли… – начала Лариса. – Моя подруга посоветовала… Вы ей очень помогли…

Цыганка молчала, продолжая смотреть прямо в лицо Ларисы.

«Боже, я забыла, что говорить!» – с ужасом подумала девушка, проклиная все на свете и в первую очередь Пономарева, который заставил ее согласиться на этот дурацкий фарс. Ей хотелось вскочить и убежать как можно дальше от этих горящих странным огнем черных глаз…

* * *

Утро следующего дня выдалось солнечным. С крыш капало, снег на улицах таял. Над Невой стоял золотистый туман.

Артем не успел войти в кабинет, как следом ворвалась Лариса, красная, возбужденная и сердитая.

– Я тебя ненавижу! – простонала она. – Во что ты меня втянул?! Как ты мог? А еще сыщик называется! Ты меня подставил! Какая же я дура!

Артем опешил. Такой реакции он не ожидал.

– Что случилось? – спросил он, обнимая Ларису за плечи и усаживая на стул. – Что с тобой?

– Ты еще спрашиваешь? – Она нервно рванула замок на сумочке и вытащила оттуда кожаный кошелек. – Вот, полюбуйся! Кошелек! Пустой кошелек! Ты понимаешь? Пусто-о-ой!

– Подожди-подожди. – Артем встал и налил воды в пластиковый стаканчик. – Выпей и успокойся. Расскажи все по порядку.

Путаясь и сбиваясь, Лариса объяснила, что «проклятая цыганка» заставила ее выложить за «дурацкое гаданье» все деньги.

– Она меня ограбила! Самым наглым образом! Выманила все, до копейки! – стенала девушка, потрясая перед лицом Артема пустым кошельком. – Видишь?

– Лариса, успокойся! – прикрикнул на нее Пономарев. – Прекрати истерику! Можешь ты толком объяснить, что случилось?

– Я попросила ее погадать, как мы и договаривались, а она… разложила карты, волос у меня вырвала зачем-то…

– Что она говорила?

– Много разного… всего не упомнишь. Про мою тонкую душу… что меня якобы никто не понимает. Еще про то, что я сама не знаю чего хочу. Что у меня есть черный мужчина. А мой парень, Володька, как раз черноволосый! Тут я стала прислушиваться…

– И что же?

– Она говорила много, но запутанно… бормотала и бормотала…

– Деньги ты ей сама отдала?

– Нет, конечно! То есть я собиралась ей заплатить за гадание, но это уже потом, после… Тут она и говорит, мол, дай денежку, надо в нее волос завернуть. Я дала. Потом она опять говорит: дай денежку, надо между картами ее положить. Дальше – больше. То туда надо положить, то сюда! Пока у меня все деньги не кончились…

– Зачем же ты давала? – спросил Артем, с трудом удерживаясь от смеха.

– Так ведь гадание! Она говорила: давай! – я и давала. Я думала, она мне все вернет, когда…

– Понятно! Ты не спала, находилась в полном сознании, трезвая, умная, практичная барышня, которая ни во что не верит…

– Прекрати! – взвилась Лариса, бросая кошелек ему на стол. – Ты меня уговорил на эту авантюру? Ты и должен возместить мне ущерб! Это не шутки. Мошенница выманила у меня деньги, а ты смеешься!

– Не она у тебя выманила, а ты сама ей отдала, добровольно.

У девушки был такой несчастный вид, что Пономареву стало ее жалко.

– Ладно, сколько у тебя было денег? Постараемся возместить. Все-таки ты выполняла мое поручение, так что я тоже должен нести ответственность.

Больше всего в истории с Динарой сыщика огорчило то, что он не приблизился к разгадке ни на шаг. Лариса не смогла узнать у гадалки, пользовалась ли ее услугами Лебедева. Эксперимент показал, что госпожа Чиляева не так проста…

Раз этот номер не прошел, придется придумывать другой. Но действовать второпях, не подготовившись, не стоит. Сначала придется поговорить с соседями, выяснить, что к чему. Но не в лоб, а осторожненько, с умом. Самый подходящий кандидат на собеседование – пенсионерка Берта Михайловна. Она сидит целыми днями дома, словом перемолвиться не с кем. Опять же жизненным опытом хочет поделиться, а никто не слушает. Пономарев умел находить общий язык с пожилыми дамами. Берта Михайловна – вот кто расскажет ему о Чиляевой…

Старая актриса действительно являлась наперсницей живущих по соседству женщин, в этом Пономарев не ошибся. Она всегда была дома, никуда не торопилась и могла выслушивать подробности чужой жизни сутки напролет. Берта Михайловна умела расположить к себе людей. Она не имела привычки сплетничать, то есть обсуждать с одной соседкой другую. Пенсионерка обладала еще одним достоинством, редким в современном обществе, – добротой. Ее единственный за все проживание в театральном доме конфликт произошел именно на этой почве. Сердобольная женщина жалела несчастных котят и подбирала «плоды греха» персидской красавицы Дианы и полосатого Яшки, давала им приют, выхаживала, кормила беспородное племя, чем и навлекла на себя недовольство соседей.

Но как бы там ни было, а дамы продолжали бегать к ней со всем, что наболело. И скандальная Изабелла, и смиренная жена инженера Авдеева.

Людмила Авдеева – высокая, бесцветная особа с хорошей фигурой и правильными чертами лица – вызывала у Берты Михайловны чувство сострадания. Она могла быть довольно привлекательной женщиной, если бы хоть немного следила за собой: подкрашивалась, делала прическу, одевалась по моде. Ничего этого Авдеева себе не позволяла. Прямые волосы она закалывала сзади в пучок, ресницы оставляла белесыми, красить губы забывала. Одевалась Авдеева в длинные бесформенные хламиды, обувь носила на низком каблуке, а таким вещам, как колготки, шляпки, зонтики и сумочки, вовсе не придавала значения.

– Людочка, дорогая моя, – проникновенно говорила ей старая актриса за чаем, – что же вы так себя забросили? Посмотрите в зеркало! Вы еще молодая, красивая женщина!

– Какая там молодость? – вздыхала жена инженера, тоскливо глядя за окно, на почерневшие от сырости стены домов. – Мне уже тридцать шесть. Жизнь идет однообразно и уныло, как осенний дождь… ничего в ней нет, кроме сожалений. Даже детей и тех нет…

«Это и хорошо, милая, – думала про себя Берта Михайловна. – Ты, деточка, сама с собой не справляешься. Куда тебе детей? Зачухаешься с ними совсем!»

– Ах, Берта Михайловна, во что превращается женщина, когда она не может осуществиться как мать! – жаловалась Авдеева. – В ее существовании нет ни смысла, ни цели. Одна только тоска…