Шулер с бубновым тузом

По мере того как призрак говорил, перед Глорией развертывались картины его бурной и захватывающей жизни. Вот он занимается алхимическими опытами в обществе самого гроссмейстера Мальтийского ордена… вот ликующая толпа несет графа на руках по улицам Парижа… вот он у постели тяжело больного… вот он дает показания на скандальном процессе об «ожерелье королевы»… вот его поднимают в корзине по отвесной стене тюрьмы замка Сан-Лео…

– Вся моя беда заключалась в том, что я всем сердцем полюбил женщину низкую, лживую и обольстительную, – подытожил Калиостро. – Страсть, которую я питал к ней, застлала мой разум. Мое предвидение капитулировало перед прелестями юной Лоренцы Феличиани. Я не хотел верить собственным догадкам и не скоро признал, что женат на шпионке иезуитов, которые вертели ею, как хотели. Она погубила меня…

«Каким образом?» – чуть не спросила Глория, ведь отрывочные данные о визитере, получаемые ею из неизвестного источника, не могли восполнить пробелы в истории Калиостро. Она не интересовалась его личностью настолько, чтобы быть в курсе всех поворотов его судьбы.

– Меня тоже стали называть шпионом иезуитов, – между тем сокрушался граф. – Хотя ни от чего я не был далек так, как от политики. Лоренца изменяла мне, плела интриги за моей спиной… а я не находил в себе сил прогнать ее. В России она вздумала очаровать Потемкина, чем вызвала гнев императрицы Екатерины… и нас в два счета выслали из страны…

Глория увлеклась придворными сценами времен Екатерины II и пропустила часть монолога странного гостя.

– …пришлось вернуться во Францию, – донеслось до нее, и она навострила уши. – Мои планы по открытию Египетской масонской ложи провалились из-за Лоренцы. Ее флирт со светлейшим князем Потемкиным, как я уже говорил, положил конец нашему пребыванию в России. Но и в Париже меня преследовал злой рок!

– Снова Лоренца? – вставила Глория.

– Слабость плоти – вот мой заклятый враг! – с пафосом воскликнул Калиостро. – Я знал, с кем имею дело, однако любовное вожделение толкнуло меня на кривую дорожку. Я поддался мольбам жены и угодил на скамью подсудимых. Лоренца, эта игрушка в руках иезуитов, оказалась вовлеченной в заговор, целью коего было свержении французской монархии. Ее роль, ничтожная по сути, склонила чашу весов в пользу бунтовщиков.

Он смущенно вздохнул и добавил:

– Ваш покорный слуга предсказал Великую французскую революцию[2 - Великая французская революция конца XVIII в., ликвидировавшая «старый порядок».], но не сумел избежать собственной фатальной ошибки. Любовь сильнее разума. А страсть слепа и глуха к призывам мудрости.

Глория не совсем понимала, в чем заключалось коварство Лоренцы, но воздержалась от вопросов. Сцены пребывания графской четы в Варшаве, Страсбурге, Бордо, Лионе и Париже мелькали в ее сознании с такой быстротой, что она не успевала проследить за развитием событий. Ее внимание выхватывало из череды «магических сеансов», «вызывания духов» и полночных ужинов в парижском особняке Калиостро на улице Сен-Клод то волшебный шар, то зеркало, в котором полыхали молнии, то превращение железных гвоздей в золотые, то изготовление эликсира молодости, то…

Она тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил гость.

– …Иезуиты свели мою жену с некой Жанной де Ламотт, – продолжал он. – Это знакомство стало началом конца для нас с супругой. Вы что-нибудь слышали об ожерелье из 629 отборных бриллиантов стоимостью в полтора миллиона ливров? Сумма баснословная, уверяю вас. Даже не знаю, с чем можно ее сравнить…

– Я смотрела фильм «История с ожерельем», – вспомнила Глория. – Если речь идет о…

Она осеклась, сообразив, что граф скорее всего не знаком с кинематографом и не поймет, что она имеет в виду. Ведь он умер гораздо раньше.

– Кино? – пожал плечами призрак и продемонстрировал полную осведомленность. – Отличное изобретение. Но лично я предпочитаю собственные впечатления. Как ни крути, а любой фильм – подделка действительности.

– С вами не поспоришь.

– Вернемся к ожерелью, – небрежно бросил Калиостро. – Итак, ловкая мадам де Ламотт окрутила моего друга и почитателя, особу духовного звания кардинала де Рогана. Он был богат и принадлежал к древнему знатному роду. Ему не хватало лишь влиятельной должности при дворе. Королева отчего-то невзлюбила Рогана, и он был удален от дел. Тяжело переживая опалу, кардинал попался на удочку де Ламотт…

Глория подумала об Анне Австрийской и ее алмазных подвесках. У королев Франции издавна не складывались отношения с кардиналами, а бриллиантовые украшения фатально приносили им неприятности.

– В жилах графини де Ламотт текла королевская кровь, – продолжал гость. – Ее отец являлся внебрачным сыном Генриха II Валуа, и Жанна добавляла к своей девичьей фамилии де Сен-Реми еще де Валуа.

– Отсюда и ее непомерные амбиции, – догадалась Глория.

Граф согласно кивнул.

– Она росла в ужасающей бедности, оскорбительной для ее самолюбия, и едва оперившись, вышла замуж за гвардейского офицера, пройдоху и фата. Супруги мечтали жить роскошно, на широкую ногу, и не гнушались никакими средствами для достижения благополучия. Впрочем, вам это, вероятно, известно из фильма о похождениях сей злоумышленницы! – презрительно вымолвил он. – Естественно, что госпожа де Ламотт быстро нашла общий язык с моей Лоренцой.

Калиостро махнул рукой в кружевной манжете со словами:

– Я сам виноват. Я сразу понял, чем грозит кардиналу заманчивое предложение, сделанной Жанной, однако…

– Вы пошли на поводу у Лоренцы?

Кадры из фильма «История с ожерельем» мешались в ее уме с картинами жизни рассказчика, и Глория запуталась, где правда, а где художественный вымысел.

– Пошел, – с горечью признался призрак. – Я не мог устоять, видя фальшивые слезы в пленительных очах плутовки! Будь вы мужчиной, сударыня, я дал бы вам совет: бойтесь женщин, которые делят с вами постель. К счастью, вам нечего опасаться.

– В этом смысле да, – улыбнулась Глория.

– Я совершил непростительный грех. Я покривил душой! – искренне раскаивался призрак. – Ради искусных ласк Лоренцы я предал кардинала де Рогана, доверяющего мне безраздельно. Я подвел человека, который уважал и ценил меня. Я поссорил его с королем и королевой. Я… опозорил его! – с неподдельным отчаянием вскричал он. – Без моего одобрения он бы ни за что не согласился на участие в предложенной махинации…

Пока граф безжалостно бичевал себя, Глория стала невольным свидетелем давней драмы, погубившей карьеру кардинала. Картинки молниеносно менялись, только успевай связывать их воедино.

Вот кардинал де Роган сидит за черным бюро. Он пишет письмо Марии-Антуанетте… и вручает его даме, укутанной в бархатный плащ…

Вот та же дама подает кардиналу ответное послание на бумаге с королевскими лилиями. Ему невдомек, что почерк королевы подделан…

Вот его преосвященство торопится на тайную аудиенцию. В дворцовом саду Версаля темно… в укромной аллее перед Роганом появляется дама под густой вуалью… он склоняется в низком поклоне…

Дама как две капли воды похожа на гордую, надменную Марию-Антуанетту. Кардинал очарован, растроган королевской милостью. Он не подозревает, что стал жертвой мистификации, вульгарного и дерзкого обмана. В роли королевы – пособница де Ламотт, малышка Николь, которую за поразительное сходство с Марией-Антуанеттой называют «маленькой королевой»…

Роган ослеплен, воодушевлен и… одурачен. Теперь у него отпали последние сомнения. Королева ждет от кардинала весьма щепетильной услуги. Он должен выкупить у ювелиров Бомера и Боссанжа алмазное колье стоимостью в целое состояние и тайно передать его Марии-Антуанетте, – через Жанну де Ламотт, разумеется. Скупердяй Людовик отказал жене в разорительной для казны покупке, и вся ее надежда на Рогана. Тот несказанно рад услужить ей и тем самым вернуть высочайшее расположение…

– Кардинал просил у меня совета, – каялся Калиостро. – А я обманул его! Ради Лоренцы, которая умоляла не говорить его преосвященству правду, я решился на бесчестный поступок. Мне нет оправданий. Я отважился на лжепророчество…

Он поник, спрятал глаза и едва слышно выдавил:

– Я сказал Рогану, что дело с ожерельем достойное и послужит добру. Я совершил подлость в угоду хитрой бестии в лице Лоренцы. И был за это наказан. Афера раскрылась. Лоренца улизнула, а нас с кардиналом заключили в Бастилию…

Глава 9

Драгоценные камни, особенно бриллианты, наделены собственной судьбой и нередко являются героями драматических приключений и настоящих трагедий. В этом они не уступают людям, а порой и превосходят их.

Король Франции Людовик XV заказал невиданное по количеству алмазов ожерелье для своей фаворитки мадам Дюбарри. Однако выкупить его не успел по весьма прозаической причине: он скончался. На трон вступил Людовик XVI, а ожерелье зависло. Ювелиры не теряли надежды продать его, но подобное украшение было далеко не каждому по карману.

Вся интрига Жанны де Ламотт сводилась к тому, чтобы от имени королевы вынудить де Рогана приобрести у ювелиров бриллиантовое колье и якобы передать его Марии-Антуанетте, которая обожала драгоценности. Выступая «посредницей» между кардиналом и королевой, графиня де Ламотт на самом деле собиралась присвоить камни себе.

Мария-Антуанетта, если верить ее словам, понятия не имела о сделке.

Роган, обнадеженный великим Калиостро, не подозревал, что его втянули в скверную историю. Не располагая необходимой суммой, он согласился произвести только первую оплату. Остальное обязалась частями выплатить сама королева. Ее виза на договоре была подделана, чего кардинал не заметил.

В назначенный час он передал футляр с бриллиантами в руки Жанны де Ламотт, как доверенному лицу Марии-Антуанетты.

Больше ожерелья никто не видел.

Его преосвященство, ожидающий обещанных милостей, забеспокоился. Королева не надевала дорогого украшения и не появлялась в нем на придворных торжествах. Де Роган почуял неладное и затворился в своем поместье.

Ювелиры не получили положенных им по договору выплат и обратились непосредственно к Марии-Антуанетте. Та заявила, что в глаза не видела никого ожерелья, пришла в негодование и пожаловалась королю.

Скандал набирал обороты…