Третий после смерти

Смерть Феликса дала Анжеле повод позвонить, потом приехать. Она хотела участвовать в похоронах.

– До меня дошли ужасные слухи! – прошептала она Тарасу на ухо, обжигая его своим дыханием.

Раньше бы он сразу возбудился, потянулся к ее груди, губам. А сейчас не почувствовал ничего, кроме неловкости.

– Неподходящее время для нежностей, – сухо сказал он, отстраняясь.

– Я в это не верю! – воскликнула Анжела. – Ну… что ты убил Феликса. Вернее, заказал его. Ты же умный, ты бы сделал все по-другому.

– Дура! – в сердцах бросил господин Михалин, недоумевая, что могло связывать его с этой женщиной.

На похоронах они не подходили друг к другу. Анжела была сказочно красива в черном манто из крашеной норки, в траурной шляпе с полями, из-под которых она кидала на Тараса укоризненные взгляды.

И вот прошло одиннадцать дней… Он не выдержал и позвонил ей. Она откровенно обрадовалась, заворковала как голубка. Конечно, она придет! Она обожает парную баню!

– Только не бери с собой нож, милый, – плоско пошутила Анжела. – А то я буду бояться.

Тарас хотел бросить трубку, но сдержался и медленно, аккуратно положил ее.

Глава 5

Москва

Господин Смирнов начал изучать окружение Феликса Мартова и все больше убеждался, что убийство не связано ни с коммерческой деятельностью покойного, ни с ограблением. Круг друзей и знакомых Мартова только казался широким – бывшие сокурсники по университету, бывшие коллеги-телевизионщики, партнеры по бизнесу, а на самом деле Феликс жил замкнуто и никого к себе не подпускал. Кроме Михалина.

То же подтвердили и его родители.

– Феликс был таким с детства, – вытирая слезы, говорила его мама, Анастасия Юрьевна Мартова. – Если собиралась компания, он всех заводил, веселил. А потом ребята уходили, и он садился за уроки или что-нибудь читал, писал стихи. Он дружил со всеми одноклассниками, со всеми соседскими детьми – и ни с кем особенно близко. Так же и в университете было – Феликса все любили, считали душой курса, но сам он сблизился только с Тарасом Михалиным. Правда, тогда из этой дружбы ничего не получилось. Тарас серьезно занимался спортом, без конца был занят на тренировках, куда-то ездил… а потом Феликс бросил учебу. Так они и разошлись.

Мартовы жили в небольшой, уютной квартире, полной старинных вещей: книжных шкафов, этажерок, диванов, абажуров, столиков, портретов и фотографий в рамках. Одну комнату занимал рабочий кабинет профессора Лаврентия Васильевича, а другая служила гостиной и спальней одновременно. Здесь, за круглым столом, накрытым к чаю, господин Смирнов и беседовал с Мартовыми.

Анастасия Юрьевна была еще очень слаба, но настояла на разговоре с сыщиком. Пусть ищет убийцу Феликса, а они ему помогут.

– А как у вашего сына складывались отношения с женщинами? – спросил Всеслав после того, как просмотрел два семейных альбома Мартовых.

Почти на всех фотографиях Феликс был снят либо один, либо в окружении друзей. Групповые фото преобладали. Несколько снимков сыщик отложил в сторону – на них Феликс обнимался с тоненькой черноволосой девушкой.

– Это Катя, – пояснила Анастасия Юрьевна. – Они с Феликсом любили друг друга. Катя жила во Франции, в Дижоне, кажется… Она была русской по материнской линии, собиралась приехать в Москву, в Россию… на родину своих предков. Не сложилось…

– Катя погибла в Газе, во время съемок какого-то репортажа, – вмешался профессор Мартов. – Феликс так и не смог ее забыть. Другие женщины? Наверное, кто-то появлялся в его жизни… природа брала свое. Но такой, как Катя, он не встретил. Теперь уже и не встретит.

Лаврентий Васильевич отвернулся, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

– Они собирались пожениться? – уточнил Всеслав.

– Не знаю, – вздохнул профессор.

– Мы не знаем… – эхом повторила его жена. – Феликс не любил вспоминать об этом, никогда ничего не рассказывал – никаких подробностей. Ему было слишком больно.

– А кто может рассказать о тех событиях?

– Разве это имеет отношение к смерти нашего сына? – недоуменно поднял брови Лаврентий Васильевич.

– Иногда любая мелочь оказывается полезной, – уклончиво ответил Смирнов. – Я хочу знать как можно больше о Феликсе, о его привычках, характере, увлечениях. Для полноты картины необходимо все, каждая деталь.

Мартовы задумались.

– Пожалуй, поговорите с Евгением Новацким, – сказал наконец профессор. – Он ездил тогда вместе с Феликсом, работал оператором телевизионного агентства. Мы познакомились на похоронах. Женя приходил попрощаться с нашим сыном… обещал помощь в случае чего, телефон свой оставил.

Лаврентий Васильевич сходил в кабинет и принес визитку Новацкого.

– Вот, запишите телефон, адрес.

От Мартовых сыщик отправился на встречу с бывшим оператором, который ныне возглавлял информационный отдел одного из телевизионных каналов. По-видимому, и карьера, и личная жизнь господина Новацкого складывались удачно, потому что он находился в прекрасном расположении духа и охотно согласился поговорить со Смирновым. Его не удивило, что частный детектив хочет узнать кое-какие подробности о Феликсе Мартове.

– Подъезжайте в бар «Червовый король», – предложил Евгений Владимирович. – Я вас угощу настоящим немецким пивом.

В подвальном помещении бара со сводчатым потолком, тяжеловесной деревянной мебелью пахло горячими сосисками и дымом. Несколько посетителей занимали столик у окна, наполовину заметенного снегом; они курили и громко смеялись. Новацкий – вальяжный, дородный мужчина в костюме и галстуке, сразу бросился Всеславу в глаза. Он стоял у стойки и разговаривал с барменом, поглядывая на двери.

Смирнов сделал приветственный жест рукой. Бывший оператор сейчас же подошел, поздоровался.

– Как вы меня узнали? – с улыбкой спросил он. – Наверное, по одежде. Дедуктивный метод! – Он засмеялся. – Прошу.

На столике у стены, рядом с огромным подсвечником, стояли две кружки с пивом, тарелка дымящихся сосисок и несколько салатников с овощными салатами.

– Люблю поесть! – усаживаясь, сказал Новацкий. – Аппетит – враг мой! Он порядком попортил мне фигуру. Итак, угощайтесь… вам можно.

Всеслав попробовал пиво.

– Холодное, – сказал он, чтобы поддержать разговор. – С интересным привкусом.

– Здесь первоклассные напитки и отличная кухня, – кивнул Новацкий. – Поэтому я стараюсь пореже сюда заходить. Вы кушайте и спрашивайте, господин Смирнов – наше время ограничено. Через час я вынужден буду вас покинуть. Дела.

Он отпил пива и бросил плотоядный взгляд на сосиски.

– Расскажите о вашей поездке с Мартовым на Ближний Восток, – попросил сыщик.

– Что именно?

– Все, что показалось вам необычным, запомнилось.

– Такие поездки вообще обычными не назовешь, – задумчиво произнес Новацкий, мысленно возвращаясь к тем давним событиям. – Мы плохо представляли себе, чем это может кончиться. Молодость безрассудна… Нам хотелось стать героями, получить какие-то невероятные впечатления! Глупо ужасно. Там была не только наша команда, но и много зарубежных репортеров. У Феликса завязался роман с французской журналисткой Катей Жордан, они буквально не расставались. Катя захотела снять репортаж в зоне палестино-израильского конфликта, она лезла в самое пекло… ну а мы, как настоящие мужчины, старались не отставать. Страха не было, он появился потом, когда Катя погибла. Мы поняли, что пули и осколки – не игрушечные, что они убивают по-настоящему, насмерть.

– Как это случилось?

– Не во время перестрелки, – нахмурился Евгений Владимирович. – Взорвалась заложенная террористами бомба рядом со зданием, где проживали журналисты. Катю ранило осколком, случайно. Она как раз вышла, чтобы… впрочем, точно не вспомню. Какая разница, зачем она вышла? Осколок попал ей в грудь. Феликс пытался довезти ее до госпиталя Красного Креста – не успел. Большая потеря крови, и она умерла по дороге в нашей машине. Он тогда чуть с ума не сошел, винил во всем себя.

– Почему?