Песок

Хорошо, одной проблемой меньше.

– Спи, ночь не скоро, – сказал он и надвинул шляпу на глаза.

Какими бы жесткими ни были меры предосторожности: если он не сможет поспать днём – не сможет выжить ночью.

Девочка смотрела на человека в плаще сквозь пелену слёз, вот-вот снова грозящих перелиться через плотины век. Она больше не ощущала страха, но теперь её сердце разрывалось на части от обиды. Папа всегда учил её никогда не уходить из города. «Пустошь не место для таких маленьких девочек как ты», говорил он, потом подмигивал и трепал её по голове.

Она обижалась – она-то не считала себя маленькой. Но на Пустошь всё равно не ходила.

Папа…

Мина прерывисто вздохнула, набирая в грудь воздуха, будто ей нечем было дышать.

Своим детским умом девочка понимала, что незнакомец спас её, не дал пропасть, значит, он не причинит ей вреда, раз уж до сих пор не причинил. Значит, он не страшный, и теперь можно не бояться.

В горле скребли кошки.

– Пить… – прошептала она, глядя словно сквозь него.

Охотник вздохнул и достал флягу из-за спины. Он бросил её девочке, но она не поймала, даже не попыталась, и фляга плюхнулась рядом с её ногой, тихо булькнув.

Вот она видит лицо отца, добродушное, улыбающееся, с густой седой бородой.

Вот она видит, как закрывается дверь на лестницу, ведущую на поверхность. Она плачет. Они оставили его лежать там. Одного. Почему он не встаёт? Почему не идет к ней?! Рыжеволосая женщина, Риган, кладет шершавые теплые ладони ей на плечи, наклоняется к её уху, обдавая его теплом дыхания. Она говорит, что папа ушёл и больше не вернётся.

Он бросил меня.

Мина вздрогнула, словно очнувшись, и набросилась на флягу, с жадностью глотая уже тёплую воду. Струйки стекали по подбородку, тонкой шее, образуя на её выцветшей футболке когда-то красивого жёлтого цвета, тёмные пятна. Напившись, девочка отдала флягу обратно охотнику.

Нет… НЕТ! Это не так… он не бросил…

– Спасибо.

Он убрал флягу обратно за спину.

– Привет, дитятко, я дядя Леон, теперь ты будешь жить со мной.

Совсем другое лицо. Костлявое. Злое. Глаза – щёлочки. Говорит заплетающимся языком, растягивая слова. Он пьян, от него плохо пахнет… Другие сказали, что он тут главный уборщик, а она теперь должна работать.

Охотник молчал. Ему было, в общем-то, всё равно, о чём она думает. Он до сих пор не понимал, почему не оставил её там, на обед тварям, как делал это с другими.

Только потому, что она ещё ребёнок?

Да какая разница, ребёнок она или нет? Он нашёл себе проблему.

Проблему со светлыми, почти белыми волосами, которая сидит напротив и пялится на него своими большими глазами.

Раздражает.

Тихий детский голос зазвучал в норе:

– Я услышала грохот и видела, как люди стали кричать, я очень испугалась. Какой-то человек схватил меня за руку, и я побежала, потом меня уже никто не держал, но я всё равно бежала, пока не почувствовала боль вот здесь, – она ткнула себя пальцем в бок, под рёбра, – я упала, было очень больно, а потом… какие-то вспышки, глаза перестали видеть от них, и… туман… пятна…, – она хмурилась, стараясь вспомнить, – я ничего не помню…

Он не просил её рассказывать, что произошло, но теперь узнал кое-что интересное. Значит, этой ночью на Урбан напали, и, судя по всему нападение было серьезным.

Охотник задумчиво склонил голову: в последнее время он замечал странности в поведении тварей. Если раньше они нападали очень часто, то последнюю ночь или две стали какие-то странные, вялые, а один падальщик даже в сторону его не посмотрел, пробежал мимо, унося за собой шлейф вони. Мужчина еле заметно поморщился, на секунду ощутив в носу знакомый запах одного из видов хищных обитателей пустошей.

Да и сам он тоже ощущал странную активность: за последний месяц он израсходовал куда больше лекарства, чем обычно…

Значит, девчонка чудом выжила в атаке на город, смогла сбежать и не погибла на пустоши. Во взгляде охотника впервые за очень долгое время промелькнул интерес.

2

Воздух в норе заметно прогрелся, стало душно. Пробудившись от короткого сна, нарушенного жарой, охотник открыл глаза и посмотрел на девочку. Она не спала и тихо сидела, прислонившись к стене, тонким пальцем водя по пыли на полу.

Он снял шляпу. Голова была закрыта обтягивающим капюшоном, он снял и его.

Наконец Мина смогла рассмотреть незнакомца во всех деталях. Он так отличался от людей из города, что девочка разглядывала его во все глаза, со всей силой своего детского любопытства. В городе все были низкие, коренастые, словно придавленные тоннами земли, под которыми вынуждены были существовать. И грязными: с водой была напряженка, колодцев было мало, поэтому банный день устраивали не часто, в основном умывая лишь руки и лицо.

Человек, сидящий перед ней, разительно отличался от всех, кого она когда-либо видела.

Высокий, широкоплечий, одет совсем не так как горожане. Кожа на лице смуглая, волосы чёрные, длинные, блестящие, завязанные в хвост. Только пара прядок на лбу свисала до плеча. Лицо вытянутое, нос прямой, губы чуть тонковаты. На левой половине лица, от виска до губ, белеет старый шрам, заметно выделяющийся на тёмной коже. Эта белая полоса ничуть не портит его, даже наоборот, украшает. И острый взгляд красивых изумрудных глаз, прожигающий насквозь.

Охотник заметил, что девочка смотрит на него во все глаза. Хоть она и испытывает страх, всё равно остаётся ребёнком. А детям всегда всё интересно, и пусть даже у него не будет половины лица, девочка не станет от этого разглядывать его менее внимательно. А может интерес её только возрастёт.

Мурашки пробежали по его спине. Он чуть вздрогнул.

Она это заметила?

Когда он последний раз ощущал это? Когда он последний раз вспоминал, что тоже когда-то был ребёнком. Таким же, как она.

Он отогнал непрошеные мысли.

– М… меня зовут Мина, – тихо сказала она, надеясь, что он в ответ тоже назовет своё имя. Он не посмотрел на неё. Не издал ни единого звука, – ты тоже убежал из города?

Мужчина хранил молчание. Слышал ли он её вопрос? Повторить она не решилась.

– Темнеет, – произнёс он спустя минуту, – скоро двигаемся дальше.

– Куда?

Охотник не ответил, казалось, он был полностью поглощён перебиранием предметов в своей сумке.

Мина еле заметно пожала плечами. Наверное, в более безопасное место. Она не заметила, как снова задремала, а проснулась оттого, что он тряс её за плечо. Уже знакомое чувство, как нагретая плотная ткань перчатки прикасается к ней. А под тканью она чувствует сильную руку.

Она села и потёрла сонные глаза. Так долго Мина не спала ни разу в жизни: в городе, где она выросла, приходилось вставать с последними лучами солнца, а ложиться уже с рассветом. Заниматься уборкой и помогать рабочим было её обязанностью, впрочем, как и всех детей старше семи лет. Ей было восемь, и она была самой младшей в бригаде. Мальчишки не дружили с ней, а девочек в городе было совсем мало, но они не принимали в свою компанию такую маленькую, как Мина. После смерти отца, у неё никого не осталось.

Охотник уже собрался и ждал её у выхода из норы. С другой стороны от пологого спуска были ступеньки, вырытые прямо в земле, по которым они и поднялись в ночь, обещавшую быть долгой.